Курс на Юг - Борис Батыршин

Однако ж потери в минувших кампаниях, что в балтийской, что в океанской, весьма велики. Перед российскими судостроителями стоит задача: заново создать как Черноморский, так и новый, Средиземноморский, флоты. Наши собственные верфи и механические заводы не справляются – впору заказывать новые суда и корабли во враждебной Англии! Но это, конечно, невозможно – британские верфи загружены, Королевский Флот спешно восстанавливает былую численность, и приходится размещать заказы в Германии, Франции и даже у заокеанских судостроителей. К одному из таких и лежит сейчас мой путь, определённый казённым предписанием, полученным из Морского министерства…»

Выкроить время для дневника так и не удалось. Не успел Серёжа заполнить своим мелким бисерным почерком даже одной страницы (он всегда тщательно обдумывал фразы, прежде чем перенести их на бумагу, оттого помарок с исправлениями было немного), как над головой застучали матросские пятки и засвиристели в свои дудки боцмана. Серёжа поспешно запер тетрадку в ящик стола – не хватало ещё, чтобы вестовой увидел его «прозаические упражнения»! В глубине души он осознавал, что углубившись в материи, слабо ему известные и не до конца понятные (что мог знать о России морской офицер, не вылезающий из заморских походов и военных кампаний?), он склонен идеализировать перемены, происходящие в Империи. К тому же, пережитая личная трагедия, гибель невесты от бомбы террористов, не могла не наложить отпечаток на все суждения, сделав его чересчур пристрастным – а допустимо ли это для литератора, который должен, если верить многочисленным критикам, предлагать читателю непредвзятый взгляд на события?

Нет уж, подумал он, взбегая наверх по узкому трапу, лучше писать о том, что он видел собственными глазами и знает доподлинно: о войне, кораблях, морской службе, о картинах быта и обыденной жизни моряков, столь любезные читателям «Нивы». Вот, к примеру: почему бы не описать в очередной главе дневника аврал, из-за которого надувают сейчас щёки усачи-боцмана, высвистывая команду – "все наверх, рифы брать!"

Погода меж тем портилась. С норда наползали лохматые облака, несущие дождевые шквалы, и командир корвета, изучив в трубу горизонт, распорядился оставить на мачтах одни марселя, взятые в два рифа. И верно, ветер вскоре усилился до шести баллов. Он заунывно свистел в снастях стоячего такелажа, срывал пенные гребни с валов, высотой достигавших уже верных шести футов. Ещё не шторм, но уже очень свежий ветер – такой, дай ему только шанс, с лёгкостью ломает брам-стеньги, сносит не убранные вовремя лисель-спирты, превращая судно в беспомощную игрушку разыгравшейся стихии.

Но к счастью, на «Витязе» всё было сделано вовремя и корвет, подгоняемый крепчающим норд-остом, резал волны – да так, что пенные брызги взлетали до самых марсов, валы то и дело захлёстывали бак, прокатываясь по шкафуту, разбивались о ходовой мостик, который на корвете вынесен перед дымовой трубой и кожухами вентиляторов. Серёжа порадовался, что в «духам» в кочегарках не нужно сейчас усердствовать, а держать пар на «стояночной» марке, не давая остыть котлам – иначе дым из трубы, с каждым порывом ветра накрывал бы мостик чёрной пеленой, от которой скрипит в зубах и на белоснежных манжетах и остроконечных воротничках-«лиселях» остаются жирные угольные пятна.

К шестой склянке командир предложил спуститься в кают-компанию. Вахтенный мичман проводил их завистливым взглядом – ему-то предстояло торчать на мостике ещё полтора часа. У Серёжи зуб на зуб не попадал: клеёнчатый непромокаемый плащ он неосмотрительно оставил в каюте, из-за чего промок во время аврала насквозь, и чашка «адмиральского» чая – сейчас было самое то.

После пары глотков крепчайшего напитка, щедро разбавленного чёрным ромом, молодой человек немного отошёл, и даже нашёл в себе силы поддерживать беседу. Командир корвета сидел напротив и делал маленькие, аккуратные глотки из фарфоровой, с золотым силуэтом «Витязя», чашки – сервиз этот преподнесло кают-компании перед выходом в море общество офицерских жён.

– Жаль мне отпускать вас, Сергей Ильич. Двух месяцев не прослужили, только-только освоились – и вас уже забирают!

– Благодарите господина Повалишина. – вздохнул Серёжа, доливая опорожнённую на четверть чашку ромом. – Это он постарался. А моё дело маленькое: получил приказ – и отправляйся в САСШ, принимать надзор за строительством нового монитора. Я ведь, как вам известно, и на кораблях этого класса послужил в балтийскую кампанию, и с американцами имел дело, когда наша «Москва» заходила в Портленд для докования. Вот и сочли, что для меня такое задание подойдёт в самый раз.

– Ну, решили, значит, решили. – согласился собеседник. – Начальству, знамо дело, виднее.

Серёжа кивнул, отхлёбывая «адмиральский чаёк». Капитан второго ранга Григорий Павлович Чухнин слыл среди офицеров «Витязя» фаталистом – после того, как пушки адмирала де Хорси в щепки расколотили корвет, которым он командовал, Чухнин вернулся в Россию – и вместе с орденом Святого Владимира с мечами получил новый корвет, носящий то же название, что и погибший у берегов Южной Америки.

– На Балтике-то вы изрядно погеройствовали. – продолжал командир. – Да и потом, на «Москве», тоже отличились. Егория-то, батенька, просто так, за понюх табаку не дают…

Серёжа чуть заметно порозовел – он так и не научился скрывать смущение, когда речь заходила о его собственных заслугах. О других – сколько угодно: он с удовольствием рассказывал об одиссее Карлуши Греве на «Крейсере», о самопожертвовании моряков «Чародейки» и «Адмирала Грейга», ушедших на дно со своими кораблями при Свеаборге. Но – чтобы о себе? Нет уж, увольте, тем более, что и Чухнину есть, о чём порассказать. Вступить на краю света в бой с двумя неприятельскими кораблями, каждый из которых был сильнее его корвета, а один, «Трайумф», ещё и нёс броню, и при этом суметь спасти от гибели и плена почти всю команду – это ли не настоящий подвиг?

А командир его мучений, похоже, не замечал. Или делал вид, что не замечает – и продолжал беседу.

– Значит, новый монитор американской постройки будет мореходным? Это для того, чтобы своим ходом перейти через Атлантику?

– Скорее уж, через Тихий Океан. – ответил Серёжа, обрадованный тем, что Чухнин сменил тему. – На Западном побережье САСШ для нас строятся два монитора – один в Портленде, а другой на юге, в городке Вальехо, это вблизи Сан-Франциско. Оба предназначены для защиты Владивостока; туда им и предстоит направиться после ходовых испытаний.

– Тихий Океан, говорите? – кавторанг недоверчиво покачал головой. – Что-то слабовато верится. Как вспомню наши балтийские броненосные лодки – куда им соваться в открытый океан! Они-то и по Финскому заливу с бережением ходят…

Серёжа насупился – ему стало обидно за свои любимые мониторы. Хотя Чухнин прав, и остаётся надеяться, что «американцы», в самом деле, будут избавлены от подобных недостатков.

– Если вы помните, Григорий Палыч, американский двухбашенный монитор «Миантономо» ещё до войны пересёк Атлантику и заходил с визитом в Кронштадт. А эти, новые, думаю, помореходнее.

Ну, дай Бог, дай Бог… – покивал Чухнин. – А сейчас – давайте-ка, батенька, допивайте чаёк, переоденьтесь в сухое, и ступайте наверх. Как там наш мичманец справляется? Ветер что-то разыгрался, не вышло бы чего…