Сын лекаря - Матвей Курилкин

– Что? – опешил я.

– А что слышал, – зло сплюнул Декель. – Люди – не разумные создания, а животные. И в своем неразумии мы пытаемся менять природу, вместо того чтобы под нее подстраиваться. Первородным это не нравится, и они решили нас уничтожить. Вот и все. Даже не уничтожить, а сократить поголовье на девяносто процентов, понимаешь? Они нас даже не ненавидят! Это мы мним себя просвещенными и высокоинтеллектуальными существами. Картины рисуем, песни поем, науки развиваем. Лекарское дело вон. А для них мы просто животные, понимаешь?

Мы пришли в город Элтеграб, самый западный из городов королевства, еще не разрушенных первородными. Дорога заняла всего десять дней. Я и не знал, что эльфы теперь так близко! Не зря госпожа Буше подумывала о том, чтобы перебраться на восток. Что это был за город! Он был не намного меньше, чем Тальбрук, но вокруг него была построена стена. До сих пор мне не приходилось видеть поселений, обнесенных стенами. Справедливости ради должен сказать, что я и не видел ничего, кроме Тальбрука, но я знал, что города-крепости раньше строили только на границе с другими королевствами людей. Еще несколько небольших крепостей стоит на границе с южными землями, но от кого они защищают королевство, никто не знает – слишком уж давно они построены, и некоторые историки предполагают, что вовсе не людьми. Сейчас на юге местность пустынная, оттуда разумных не появляется, да и туда никто не ходит – незачем.

Стена вокруг Элтеграба построена недавно. Высокая, в десять человеческих ростов, шириной в пять шагов, она опоясывала город по кругу и защищала, на мой взгляд, довольно надежно. Специалист из меня тот еще, но я не представлял, как можно взять город штурмом, не используя осадные машины. А эльфы до сих пор их никогда не использовали. С другой стороны, они пока и города, защищенные стеной, не штурмовали. Кто знает, что придумают, если возьмутся?

В городе нас поселили в настоящие казармы. Еще недавно на месте одинаковых прямоугольных домов были трущобы, но полгода назад их снесли, тех, кто там жил, частично забрали в помойные, частично перевешали, а женщин и детей перевезли в другие города. Они теперь работают в специальных лагерях – помогают кузнецам и кожевникам. Стране теперь нужно много доспехов. Говорят, смертность там высокая. Многие горожане жалеют, что этого не сделали раньше.

В Элтеграбе мы должны были дождаться Помойную тысячу. Для чего собирается такая большая армия, мы узнали только через два дня после прибытия в город.

– Воины! – обратился к строю тысячник Орен. – Война с остроухими началась год назад. Началась неожиданно для нас, людей. Первые месяцы мы почти не могли сопротивляться, люди отступали, теряя селение за селением. Со временем мы научились противостоять первородным, но до сих пор мы только отступали. Однако мы дали время рабочим защитить города, а крестьянам – собрать достаточно продовольствия для того, чтобы люди могли надолго укрыться за стенами. Его величество Грим считает, что мы больше не должны отступать, и я, темные боги побери, с этим мнением согласен. Мы не можем воевать с эльфами в лесу – там у них слишком много преимуществ. Главное из них в том, что людям негде отдохнуть, негде укрыться. Четыре месяца назад в бывшее селение Пагауз отправились наши товарищи, тысяча Элтеграба. Они отправились туда не одни – с ними была сотня опытных каменщиков, плотников и других мастеровых. Они должны были закрепиться в Пагаузе, построить вокруг него стену, в общем, создать для нас крепость. Пагауз находится на перекрестье трех дорог – одна соединяет его с Элтеграбом, а две других ведут к Сепелар и Допелар, городам, которые стояли на Пеларе. Если нам удастся их занять и создать там хорошие укрепления, проклятым эльфам будет гораздо сложнее хозяйничать на нашем берегу. Мы мало знаем о наших врагах, но нам известно, что наши леса отличаются от тех, где они всегда жили. Здесь им трудно добывать пищу, продовольствие они получают со своего берега. Если Сепелар и Допелар будут отстроены, они больше не смогут перевозить подкрепления и продовольствие, по крайней мере, не в таких количествах, как теперь. Две недели назад из крепости Пагауз прилетел последний голубь. Им удалось закрепиться, и, хотя их здорово потрепали, Пагауз теперь наш. Тысяча Эльтеграба выполнила свою работу. Воины! Его величество хочет, чтобы мы тоже поработали. Настало время восстановить Сепелар.

Вот так и началась та знаменитая операция по восстановлению границ королевства. Операция, которая стала для него очередной катастрофой. Ну и для нас, исполнителей, разумеется. Но никто не мог этого предвидеть.

Началась подготовка к походу. Новобранцам выдали доспехи – правда, ни о каких латах или там кирасах речи не шло. Мне, как сотнику, досталась кольчуга, рядовым и десятникам – толстые кожаные доспехи, усиленные металлическими пластинами. Я натянул на себя кольчугу и понял, что предпочел бы кожаный доспех. Нет, движениям она не особенно мешала, вот только тяжесть представляла нешуточную. Если добавить к этому остальную экипировку – оба щита, меч и походный мешок, получается приличная тяжесть. Хотя мне ли жаловаться, я ведь могу воспользоваться своим положением и усесться на одной из обозных телег. Защищает кольчуга все-таки лучше, чем кожа, вот только эльфийские стрелы, как я слышал, с равным успехом пробивают как доспехи рядовых, так и доспехи сотников. Что ж, по крайней мере, от случайной стрелы, на излете, может быть, убережет. Помойным, например, не досталось даже того, что нам. Они вообще обходились без формы, каждый был в том, в чем его поймали.

Я увидел их, только когда мы выступили. Помойным не досталось места в казарме, и они до самого выступления сидели в походном лагере, под охраной элтеграбской стражи. Оружие им выдали перед самым походом. Боги, как ужасно выглядели эти люди! Худые, изможденные, немытые, обросшие бородами, полубосые… Интересно, зачем королю понадобилось это странное формирование? Я-то считал, что таким способом он надеялся создать еще одну боеспособную тысячу, чтобы хоть немного заменить потерянную тысячу Пагауза. Но это сборище доходяг… Я не слишком высокого мнения о себе, как о бойце, да и другие новобранцы вряд ли за время обучения стали настоящими мастерами войны, но по сравнению с помойными мы выглядели, как настоящие вояки. Получается, Помойная тысяча – это просто способ избавиться от воров, убийц и других, кого раньше приходилось кормить в тюрьмах, тратить на них ресурсы? Очень может быть. Как боевая единица эти люди ценности не представляли. Я подумал, что со стороны его величества это очень жестоко. Может, гуманнее было бы их казнить?

Первые пять дней мы шли быстро. Весело никому не было, но погода этим летом выдалась хоть и сухая, но совсем не жаркая, так что идти было легко. Я не стал прятаться в повозке, только сложил в нее свой походный мешок, а сам шел пешком, вместе со своими десятниками. Декель посоветовал.

– Привыкай к своей кольчуге, парень, – сказал десятник, заметив, как я недовольно морщусь, влезая в нее. – Тебе должно быть в ней удобно. Жаль, вам не провели тренировки в полном обмундировании, но хоть ходи в ней побольше, двигай руками, приседай. Тело должно привыкнуть.

Декель плохого не посоветует, так что я терпеливо сносил неудобства. Впрочем, по сравнению с тем как я себя чувствовал во время тренировок, пеший марш, пусть и с грузом, не вызывал особых затруднений. На рассвете нас будили, к этому времени дежурные в каждом десятке уже заканчивали готовить кашу. После плотного завтрака шли целый день. На ночлег тысяча останавливалась прямо у дороги, за два часа до заката.