Бабушка из деревни - Рамиль Равилевич Невмянов

— Виталик? С тобой все хорошо? Надеюсь, ты не заболел, прогуливаясь ночью?

Я ужаснулся, ведь, казалось, что она меня видела!

— Шучу, мой сладкий, — рассмеялась она, — Я знаю, что ты спал ночью и никуда не ходил.

— Ну да, я спал сегодня как убитый, — потирая глаза, я потянулся.

— Ты же мой внучек. Моя кровиночка. Плоть от плоти… Я переживаю за тебя, поэтому точно знаю, что ты спал сегодня. Мое чутье никогда меня не обманывает, — улыбалась она, — Пойдем, я приготовила тебе свои фирменные сырники. Попробуешь.

Нельзя сказать, что мне стало легче и я совсем забыл ночное событие, но виду подавать было нельзя. «Обожаю сырники!» — фальшиво завопил я, подняв руку вверх, словно победитель и довольный уселся за стол.

Мы позавтракали вместе с бабушкой, макая вкуснейшие деревенские сырники в различные начинки, которыми обильно был забит стол. Разной формы и размеров хрустальные пиалки были до верха наполнены разнообразным вареньем, сметаной и моей любимой сгущенкой.

На мгновение я задумался о том, чтобы спросить у нее о произошедших посреди ночи событиях, но все же отказался от той затеи. Неизвестно как она могла отреагировать на это, так что я старался есть молча. Поблагодарив бабушку за завтрак, я выбежал на улицу, чтобы покормить цыплят.

Выйдя с кухни, я сразу же заметил, что в коридоре больше не стоял тот таинственный сундук, и я тут же понял, что его вновь занесли в комнату бабушки. А куда еще ему было деться?

День стал угнетающе томным, а скотины во дворе стало значительно меньше. Видимо, глаза некоторых животных были вылечены и их отправили по домам к хозяевам. Так я подумал, и это было единственным логичным объяснением. Все что мне оставалось — это просто сидеть на старом пне и, покидывая крошки цыплятам, пялиться на кресло, в котором посреди все-таки ночи кто-то был…

«В чем же твоя тайна», — бубнил я себе под нос, жадно цепляясь за воспоминания. Я с усилием пытался вспомнить, что за странные ритуалы происходят по ночам в доме, где родился и вырос мой отец. Как жаль, что мне не удалось разглядеть их лица, но больше всего меня впечатлила костлявая рука в кресле. Кто это был? Почему бабушка к нему так ласково относится? И что же скрывается в этом чертовом сундуке?

Мои мысли переплетались с чудными вечерними рассказами моей бабки и я погрузился в них так глубоко, что совсем не заметил бабушку, которая несколько минут стояла передо мной.

— Виталик, я пойду к соседям на другой конец деревни, нужно проведать их корову. Хворь какая-то на нее напала, совсем не встает. Ты посидишь тут один? — спросила она, опираясь на трость, которую всегда брала с собой на всякий случай, если приходилось идти дальше, чем через пару домов.

— Да, конечно, — подумал я и проводил ее до калитки.

Бабушка повернулась и повела перед моим лицом пальцем, — Только не балуйся и веди себя хорошо, — и тут же странно рассмеялась.

Какое-то пугающее ощущение почувствовал я внутри грудной клетки. Мысли становились затяжными и вялыми, появилось ощущение уныния.

Не знаю, сколько я просидел в таком состоянии, впав в небольшой транс, но я смог собрать собственную волю в кулак, и заставить себя действовать. Нужно было обязательно узнать, что находится в этом чертовом сундуке, который бабка вытаскивает по ночам из своей комнаты. Возможно, что другого шанса узнать ответы на свои вопросы у меня больше не будет. «Я должен это сделать, пока бабушка не вернулась», — подумал я и эта мысль помогла победить сковывающий меня страх.

Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы оказаться перед деревянной дверью, скрывающей вход в спальню бабушки Раи. Торопиться было нельзя, но и медлить нежелательно. В замочную скважину с нерабочим замком я снова смог разглядеть таинственный старый сундук, который стоял напротив входа возле самой бабкиной кровати.

Легкий скрип проржавевшей дверной петли и вот я внутри темной комнаты. Сразу же почувствовался запах старины, отдававшей легкими нотами чего-то горького на подобии гари и сажи. Вся эта отдушина резко ударила мне в нос, от чего голова слегка закружилась.

В комнате было темно и перед проведением собственного расследования, я слегка отодвинул тяжелые замшевые занавески, чтобы ничто не могло утаиться в тени. Но как только я сделал шаг назад, я увидел на стене из деревянного сруба зловещее лицо — это была старинная черно-белая фотография, на которой был изображен мужчина с ужасным, словно бездушным взглядом. Сердце колотилось от волнения. Под черной лентой в углу фотографии была надпись, которую я не сразу разобрал.

«Вечная память Вольдемару.» — красовалось расписными буквами на пожелтевшем уголке, и несколько минут я вглядывался, словно завороженный, в это зловещее лицо собственного дедушки, которого не застал живым. Чем дольше я смотрел, тем больше мне казалось, что он наблюдает за мной из-под стекла в рамке.

На столе лежали несколько книг, которых я не видел раньше. «Неужели, бабушка любит читать?» — подумал с ухмылкой я, и придвинул их ближе к себе. Разобрать буквы в темноте было сложно, но пробивающийся дневной свет, все же позволил мне прочесть обложку одной из книг. «Варфаламеева ночь или руководство для страждущих» — красовалось бордовыми буквами на оранжевой перетянутой обложке. Она сразу привлекла мое внимание какой-то непонятной структурой. Ее переплет был не таким как обычно, будто это была настоящая кожа свиньи, или иного животного. На ощупь она казалась очень приятной, но вот ее название мне было совсем непонятным, так что я решился открыть и прочитать несколько страниц.

«…взять высушенную кожу лягушки и хорошенько отварить в котле из меди, который вкушал в полнолуние кровь рогатого зверя. Этой самой кожей протереть порог дома, где живет малое дитя, рожденное под созвездием ворона и это дитя вскоре умрет, а его жизненная сила перейдет к колдующему…»

«…коли неведома сила окутает дитя-потомка, то вырезать сердце более не имеет смысла, ведь старые боги уже ушли с этих земель, а новые совсем не желают принимать такую жертву, предпочитая козлячью кровь человечьей…»

«…свет еще не видавал такого места, как это самое место, где хижину свою поставить среди людей нужда. Ежели удастся прикинуться людским отродьем, то никогда не снимать маску повитухи — обыденная жертва, хоть и тяжела жизнь человечья, но и свою пользу сие дело принесет колдующему, ибо никто и не подумает думать о том, в чем несведущи простые деревенские люди…»

«…и на восьмую ночь послышались звуки первых отшельников, кои унаследовали силу