Война с Големом - Максим Калашников

Планетария больше нет. Собор отдали церкви. Только лучше от этого люди не стали… Зато невежество и мракобесие поползли по земле…

Семьдесят девятый! Магнитофон с записями «АББА», первые танцы… Сборная канадских профессионалов из НХЛ, в клочья разодранная советской хоккейной сбрной на «Кубке вызова». Потом — на Кубке Канады…

Да, я и поныне остаюсь в той стране. Она живет в моем сердце. И будет жить, покуда я дышу.

Недавно мне, наконец, довелось посмотреть знаменитый «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика. Нашумевшую ленту 1967 года. Фантастический фильм о жизни Запада в предполагаемом 2001-м. Бог ты мой! Когда мне был всего год от роду, люди в Америке всерьез думали, будто к началу этого века русские превратятся в такую могущественную и динамическую силу, что даже язык молодежных банд в Англии окажется щедро пересыпанным нашими словечками. Герой в исполнении юного Макдауэлла то и дело произносит: droug, maltchik и devochka. А его шайка посиживает в баре «Korova», попивая здоровый коктейль «Moloko Plus»!

Выходя из своей Реальности и снова оказываясь в жизни нынешней Россиянии, я с чувством тошноты вижу вокруг обрыдшее донельзя месиво. Баксы, Киркоров и Путин. Пугачева, «Сникерс» и «Фабрика звезд». Чечня, толпа натужных юмористов и партия «Единая Россия». (Какая, в задницу, единая?! Она распалась в 1991-м!) Элитная недвижимость, азербайджанские торговцы, демократы, шлюхи и вечные ток-шоу. Менты и бригады, политтехнологи и болтологи. И поражения, поражения, поражения! Одни поражения! Везде: в спорте и на внешней арене, на войне и в технологиях. И люди-калькуляторы вокруг — без чести и совести, готовые продаться с потрохами и продать все: Родину, родную маму, будущее моих детей! Все заливают кровь и сперма, везде валяются зеленые бумажки. Вся жизнь Беловежского ублюдка — одно сплошное позорище. Я каждой клеточкой тела чувствую, как этот обрубок под бело-сине-красным лоскутом отстает от всего мира каждый час своего жалкого существования. Уходят вперед, словно на форсаже, индийцы и китайцы, малазийцы и бразильцы. А Россияния беспомощно дрейфует по волнам истории, словно плохо связанный плот, безвольная игрушка ветра и волн…

Господи, как изменилось все вокруг! Это еще не так бросалось в глаза в 1992-1994-х, только-только после падения великой страны. Тогда еще слишком многое оставалось от Союза, от его мощи и научно-технической цивилизации. А теперь… Сначала у россиянских военных увеличились в размерах фуражки и круто выгнулись их тульи. Точь-в-точь как у дурацких опереточных генералов из «банановых республик» середины ХХ века, нищих и захолустных. А следом и вся страна впала в состояние нищей Латинской Америки, только с морозами. Рубежом стал 2001-й — когда бездарный режим дебилов сжег в атмосфере наше чудо: орбитальную станцию «Мир». Он уничтожил не просто старый космический аппарат, а символ всей русской цивилизации. О, какие твари!

Каюсь, читатель. Время для меня словно застыло с девяносто первого года. Не держу дома новых карт, где нет СССР. Все существо мое сопротивляется Неправильной Реальности. И только по детям и деревьям Калашников иногда замечает, сколько лет уже минуло, и что в их череде успело вырасти новое поколение, годящееся мне уже не только в младшие братья-сестры, но и в сыновей-дочерей. Я гляжу на них с чувством острой жалости. Что их ждет? Скучная юность с вечным безденежьем, вечным стремлением «оторваться» во что бы то ни стало и где-нибудь урвать сотню баксов. А потом — нищая старость. У них почти нет перспектив. Тысяча дорог, открывавшаяся мне в СССР, для них закрыта. «Верхи», награбив вдоволь, замкнулись и новых людей к себе не допустят. Погибли целые направления, где можно было делать свою жизнь: наука, армия, флот и авиация. Даже бизнес сегодня не начнешь, как в начале 90-х. И большинство этих мальчишек и девчонок обречены на роль «лишнего населения» — нездорового и неконкурентоспособного. Их чувство национальной неполноценности, комплекс «русской неудачливости» возникает с колыбели: ведь они играют чужими игрушками с надписями на английском языке, они почти не видят вокруг вещей и техники, сделанных русскими руками. А иногда они физически искалечены с самого рождения…

Когда я вижу нынешних молодых с кольцами в ушах и носах (тату и пирсинг!), дующих пиво в подземных переходах, их будущее открывается мне, словно прочитанная книга. Как в горячке, мелькнут молодые годы — под аккомпанемент «Эм-ти-Ви». Когда молод, все нипочем и все прекрасно. Но с некоторых пор они обнаружат, что жизнь прошла мимо. Что нет ни денег, ни карьеры. Что еще недавно молодое тело стало дряблым, а лицо — одутловатым. И что человеческие самки уже не хотят ложиться с ними в постель «за так», а проститутки стоят дорого. Тогда наступит беспросветье…

Пойми меня правильно, брат-читатель. Я далек от идеализации СССР. Было в нем много недостатков и мерзостей. Сам могу о них часами повествовать. Над многим пришлось бы потрудиться, выбрасывая прочь отжившие свое механизмы и монтируя новые. Но это можно было сделать. Образно говоря, Союз был крепким, но запущенным замком. В нем можно было сделать евроремонт, переложить трубы, подвести оптоволокно.

Побывав в Китае, я знаю это. Вижу бурный рост великой страны, не отказавшейся ни от плановой системы в важнейших сферах, ни от алого знамени. Знаю, что начало китайского прорыва положили руководители с советским образованием! Но смотрите: как мир с тревогой следит за достижениями Поднебесной, хотя они только-только приближаются к возможностям, имевшимся у моей страны еще в начале семидесятых! Я не желаю возврата очередей за колбасой, наглых работников прилавка, маразматического Политбюро. Не хочу, чтобы хирург зарабатывал столько же, сколько и водитель трамвая. Это все можно было изменить. Опыт показывает, что для освобождения цен, открытия частных магазинов и ресторанов нужно всего лишь несколько лет, зато на создание космической отрасли — десятилетия. Мы сломали второе ради первого.

Какой же идиот взрывает дом, вместо того, чтобы его привести в порядок? Взрывает — и пытается соорудить из обломков кошмарную лачугу, уверяя, что это и есть «приближение к мировой цивилизации»? Что это — нечто более динамичное и современное? Не смешите. В итоге получилась РФ, геополитическая нежить. Страна с искусственной, мертворожденной нацией «россиян», слишком расколотых и разложенных, чтобы стать общностью. Погрязшая во всех мыслимых пороках. Раздираемая войнами: и с исламом на Кавказе, и «холодной гражданской» везде. Патологически неспособная поставить перед собой здравую цель и развиваться.

То и дело мне говорят: «Нельзя так жить! Надо принимать новые реалии…» Не приму! Ни за что! Где-нибудь в сорок втором тоже были люди, говорившие ближним: «Надо поступать практически. Надо жить под гитлеровцами, ибо у них — силы, они и есть новые реалии жизни». И ведь были те, кто работал на оккупантов, кто открывал при них частные магазины и рестораны, кто издавал газеты. А были и те, кто наплевал на «новые реалии» и уходил партизанить — в леса или катакомбы.

Я никогда не был коммунистом. Не ходил в числе «правильных мальчиков» — комсомольских активистов. Более того, я их ненавидел и презирал. Слушал тяжелый рок и носил футболку с готической надписью «Эй Си — Ди Си», за что не раз подвергался строгим внушениям. И вообще слыл изрядным раздолбаем. И про то, что секса в СССР нет, мне никто вовремя не растолковал. Да вот только оказалось, что Союз для меня оказался дороже, чем для чистеньких мальчиков в костюмчиках, валом поваливших на службу новым хозяевам жизни.