Смерть в начале весны - Наталия Антонова

Следов борьбы заметно не было. Только скатерть слегка съехала. Такое впечатление, что убитый не только не защищался, но и не ожидал нападения.

Экспертиза говорила о том, что замки взломаны не были, значит, Чекуров сам открыл дверь убийце. Личный водитель, обнаруживший труп, утверждает, что дверь была открыта.

Пальчики найдены на пепельнице, двери и других поверхностях, но в картотеке их нет и сравнить не с чем. Надо взять отпечатки пальцев у всех лиц, посещавших квартиру бизнесмена.

Пока же отпечатки взяли только у водителя. И он наследил повсюду, кроме пепельницы…

Хотя в том, что отпечатки водителя были повсюду, не было ничего удивительного, так как в деле чёрным по белому написано, что Сергей Яковлевич Юргенев был не только водителем бизнесмена, но и близким другом.

«А вот это интересно, – подумал Наполеонов, – не просто водитель, но и друг…»

Неожиданно ему пришёл в голову вопрос – смог бы он работать водителем у Мирославы Волгиной, своей подруги детства. Ответ однозначный – нет и ещё раз нет. Да и она никогда не предложила бы ему подобного. Если бы у него дела были совсем плохи, накормила, напоила, предоставила жильё и приложила бы все усилия, чтобы помочь ему встать на ноги. Он сделал бы для неё то же самое. Но держать друга на должности личного шофёра, можно сказать, обслуги, это, с точки зрения Наполеонова, безнравственно. Конечно, не Наполеонову его судить, но для характеристики жертвы этот факт пригодится. Следователь придерживался теории – чтобы найти преступника, нужно изучить характер жертвы.

Работа предстоит немалая – опрос свидетелей, сотрудников, родственников и всё такое прочее.

Увлёкшись делом, Наполеонов не заметил, как яркий солнечный день медленно посерел, приближаясь к вечеру, и теперь, точно серый кот, топтался на крыше, выгнув хвост трубой.

Элла уже давно ушла, и в приёмной было тихо.

«Надо думать, что уже все разошлись», – подумал Наполеонов и набрал номер со служебного телефона.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает, – отозвался приятный мужской голос.

– Морис, привет, я минут через сорок буду у вас.

– Хорошо, – невозмутимо произнёс в трубку Морис Миндаугас и отключился.

Наполеонов, как почти всегда, позвонил в дом подруги на стационарный телефон, поэтому трубку взял её помощник.

Звонить же ей на сотовый, если она дома, пустой номер. Телефон мог валяться в спальне, в гостиной, на кухне и даже в саду.

Интересно, как она его находит, когда ей нужно выезжать из дома? Скорее всего, звонит со стационарного себе на сотовый и ищет аппарат по звуку.

Когда он вышел на улицу, уже смеркалось. Усевшись за руль своей белой «Лады Калины», Наполеонов двинулся в сторону шоссе.

«Только бы не застрять в пробке», – подумал он. Ему повезло, на шоссе он оказался довольно быстро, а за городом движение было не таким интенсивным.

* * *

Сидя в тёплой гостиной Мирославиного дома, Наполеонов расслабился.

Шура был отличным парнем. Недостаток у него был, пожалуй, только один. Он любил вкусно поесть.

Хотя кто сказал, что это недостаток. Многие его друзья и знакомые считали это особенностью его характера, как, например, изюм в булочке.

Разве что дорогая подруга любила время от времени подначить его на эту тему. Шура платил ей той же монетой, жалуясь на то, что не так уж давно она держала его на голодном пайке.

И на этот раз он оседлал своего любимого конька.

– Вот когда тебя ещё не было, – проговорил Шура и, поймав недоумённый взгляд Мориса, быстро поправился, – с нами, мы ходили голодными. – Он опасливо оглянулся на подругу. – Почти.

Мирослава под столом больно пнула Наполеонова в лодыжку, он ойкнул, моргнул и скорректировал:

– В смысле, мы питались чем ни попадя.

Второй удар туфлей был более ощутимым, Наполеонов попытался отодвинуться вместе со стулом, но не рассчитал и свалился.

Морис бросился на помощь, но Шура уже выбрался из-под стола и заявил:

– Одна сплошная сухомятка и ведро чая.

После чего он отскочил от стола и почесал ушибленную лодыжку.

– Если ты будешь лягаться, – проговорил он обиженно, – то я не спою песню.

– А ты сочинил новую песню? – сразу заинтересовалась Мирослава.

Он кивнул.

– Тогда я быстренько сбегаю за гитарой.

Она вернулась почти мгновенно.

– И даже не запыхалась, – вздохнул Шура, беря из её рук гитару. Уселся поудобнее, пробежал пальцами по струнам, едва касаясь их. Остался доволен звучанием и запел вполголоса:

У Маши болела голова, вчера она долго не могла уснуть и выпила чуть ли не полпачки снотворных таблеток. Делать этого, скорее всего, не стоило. В голове гудело, и была она непомерно тяжёлой. Машина бабушка Вера Петровна Версеньева в подобных случаях говорила – голова, как пивной котёл.

Вспомнив любимую бабушку, Маша слегка повеселела. И тут же её мысли перескочили на маму. Мама Маши болела уже больше года. Врачи не говорили ничего определённого, только как-то странно жались и прятали глаза.

Машу это очень пугало. Едва окончив школу, она, одержимая идеей найти достойную работу, приехала в этот город. Девушка была уверена, что сможет заработать на самые дорогие лекарства для мамы, хорошее питание и постарается отправить её на лечение за границу.

Но вот она здесь уже второй месяц – и никакой высокооплачиваемой работы. Предлагают работу курьера, разносчика рекламы, уборщицы, приёмщицы в химчистке и прочие вакансии, на которые не хотят идти местные жители.

Вчера она ходила на кастинг в модельное агентство, но её даже до просмотра не допустили, отказали сразу на собеседовании. Почему – не объяснили.

А охранник намекнул, что такие молоденькие девчонки, как она, приезжие и без образования, зарабатывать могут только в массажных салонах.

Маша по простоте душевной сказала, что она не умеет делать массаж, а он засмеялся и объяснил ей, что к чему. После чего Маша убежала оттуда без оглядки.

«Какой ужас, – думала она, содрогаясь от отвращения, – стать проституткой, лучше уж в Волге утопиться».