Люди с платформы №5 - Клэр Пули

от писательского ступора. Совсем даже наоборот. Обычно ей приходилось обуздывать слова, притормаживать их поток. Но после того разговора, произошедшего неделю назад, слова, раньше лившиеся свободно, теперь появлялись с превеликим трудом, маленькими группками, а когда наконец попадали на бумагу, Айона вскоре безжалостно их вычеркивала. Всякий раз, написав абзац, она смотрела на него и думала: «Является ли это БУРЛЯЩИМ? Достаточно ли здесь ДУХА ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ?» Сейчас ей, как никогда, требовались писательский талант и уверенность, а они вдруг самым предательским образом сбежали от нее.

Айона подумывала, не попросить ли помощи у кого-нибудь из коллег, родившихся на стыке тысячелетий, но, наверное, и они тоже, подобно Марине, считали ее динозаврихой и втайне надеялись, что она уйдет из журнала и сменит офисную одежду на типичный гардероб престарелых женщин: бежевые слаксы на резинке и туфли без каблуков. Тогда в офисе появится дополнительный «горячий» стол. И потом, просить о помощи в работе означало расписаться в собственной слабости, чего она сейчас никак не могла себе позволить.

Потягивая чай, Айона разглядывала пассажиров, вошедших на станции Нью-Малден. Среди них был и Санджей, героический медбрат, который на прошлой неделе спас жизнь одному неблагодарному придурку-женоненавистнику. Парень сел напротив Айоны. Они кивнули друг другу и смущенно улыбнулись.

Айона ощущала растерянность, не зная, что в данном случае является правильным с точки зрения норм этикета. Ее недавний «обмен любезностями» с Пирсом служил впечатляющим примером пагубности каких-либо попыток общения с незнакомыми людьми в поезде. Потому-то и существовали неписаные правила. Но Санджей был не совсем незнакомым. Их объединял трагический момент, когда оба, вопреки желанию, оказались причастными к спасению человеческой жизни. И стоит ли после этого ориентироваться на какие-то там правила хорошего тона? Боже, как трудно порой быть англичанкой.

Айона смотрела в окно на проносящиеся мимо дома с террасами и садиками на заднем дворе. Кое-где вместо садика были детские качели, прудики, натянутые бельевые веревки и теплицы. И все это подсказывало, какая семья живет в том или ином доме. Уж лучше любоваться на сохнущее белье, чем встречаться глазами с тем же Санджеем, что лишь усугубило бы ее дилемму.

Поезд замедлил ход, а затем и вовсе остановился.

Потекли минуты. Состав и не думал трогаться с места. Айона и остальные пассажиры испытывали все большее беспокойство. В тишине вагона слышались вздохи и даже стоны, постукивание пальцев по виртуальным клавиатурам мобильников и шарканье ног. Наконец из динамиков послышался металлический раздражающе бодрый голос:

— Приносим вам свои извинения за вынужденную остановку, вызванную неполадками с сигнализацией в районе Воксхолла. Надеемся, что вскоре их устранят и мы продолжим путь!

Боже, как железнодорожное начальство беспокоится о нас, сидя в своих кабинетах, — прошептала Айона, обращаясь к Лулу и желая, чтобы так оно и было.

Интересно, а если они проторчат здесь все утро, кто-нибудь это заметит? Лулу круглыми глазами шоколадного цвета посмотрела на хозяйку и лизнула ее в нос.

Айона повернулась к Санджею. Тот барабанил пальцами по столику. Челюсти парня были настолько плотно сжаты, что вблизи уха дергалась жилка. Дышал он часто и неглубоко. Это никуда не годилось. Все-таки надо с ним заговорить.

— Санджей, вы хорошо себя чувствуете? — спросила она тем же тоном, каким обычно успокаивала Лулу, когда в парке ее девочку облаивала какая-нибудь менее вежливая собака.

Молодой человек удивленно вскинул голову, словно забыл, где находится.

— Что?.. Да, спасибо. Просто я опаздываю к началу своей смены, — сказал он.

— Уверена, мы вскоре тронемся с места, — ободрила его Айона. — И едва ли ваше опоздание станет для кого-то вопросом жизни и смерти. — Она тут же прикусила язык, поняв свою ошибку. — Простите, при вашей работе такое как раз таки вполне может быть.

Санджей неловко засмеялся:

— Я вовсе не из числа незаменимых! И я работаю на отделении онкологии. Кое-кто из моих пациентов и впрямь умирает, но не с такой скоростью. А более половины — слава богу! — остаются жить.

— В таком случае у вас нет причин для беспокойства, — подхватила Айона. — Знаете, мне вчера очень пригодились бы ваши профессиональные навыки. Я сидела на том же самом месте, что и сейчас, когда девочке-подростку стало плохо. Бедняжку вытошнило прямо на ноутбук Щеголеватого Сексиста-Сербитонца!

— Кого-кого? — не понял Санджей.

— Да вы его знаете. Это Пожиратель Винограда. Пирс. Тот, чью жизнь вы спасли. Кстати, куда это вы пропали? Я с тех пор вас ни разу не видела. Я уж начала думать, что вы были посланником небес. Хотя, окажись вы и впрямь таковым, сомнительно, что вы сочли бы необходимым вмешаться и спасать этого типа. Бывает, конечно, что людей в поезде тошнит, но в данном случае настигшее его явилось, так сказать, кармой в жидком виде.

— Я ездил в другом конце поезда. И если честно, делал это намеренно, — сказал Санджей.

— Вы меня избегали? — спросила Айона, тут же сообразив, что после недавнего столкновения с Эдом и Брендой внезапно сделалась параноиком и просто-напросто нуждается в чьей-то поддержке.

«Прекрати болтать ерунду, подруга, — мысленно одернула она себя. — Парень может сидеть там, где пожелает. А своими словами ты вообще его отпугнешь».

— Нет-нет, не вас, ни в коем случае не вас, — поспешил возразить Санджей, спотыкаясь о свои многочисленные отрицания. «Слава богу», — подумала Айона. — Я избегаю ее. Девушку-из-Поезда.

— Какую еще девушку из поезда? — уточнила заинтригованная Айона. — Это название фильма? А в чем там дело было? Она, часом, никого не убила? Нет, кажется, не убила. Я уже толком и не помню. Столько похожих фильмов.

— Я говорю про девушку, которая сидела напротив вас в то утро, когда этот человек — Пирс — подавился виноградиной.

Айона нахмурилась, мысленно возвращаясь к событиям недельной давности и прокручивая их в мозгу, сцена за сценой.

Ага! — торжествующе воскликнула она, найдя нужный фрагмент. — Вы имеете в виду Очаровашку-из-Темз-Диттона?

— Вы ее так называете? — Санджей наконец-то улыбнулся. — Ей это подходит. А вы всем даете прозвища? У меня оно тоже есть?

— Конечно! — ответила Айона и лишь потом вспомнила, что про себя именовала его Подозрительно-Любезным-Парнишкой-из-Нью-Малдена.

Его предупредительность и впрямь вызывала подозрения и казалась просто социальной маской. Он неизменно уступал свое место старухам и беременным женщинам, всегда извинялся, когда ему наступали на ногу, и улыбался тепло и с искренним сочувствием. Если бы кто-то вздумал снимать психологический триллер с неожиданным сюжетным поворотом, где серийным убийцей оказывается персонаж, которого подозреваешь меньше всего, эту роль стоило бы предложить Санджею.

— Я назвала вас так: Человек-из-Нью-Малдена-Вероятно-Спасатель, — поскольку вы всегда очень внимательны к другим, — сказала Айона.

Сейчас она вовсю использовала навыки, отточенные