Охота на крыс - Алексей Андреев

И то если ловкач в простой одежде мирно направлялся сквозь квартал по своим делам. Например, прогуливал барышню. Сейчас, правда, Винт был без маски, но это не имело значения, он явно шел «на дело». Или «с дела». Никакой разницы в этом стражи не видели. Обычно в таких случаях стража поклонов в ответ не делала, а сразу предлагала удалиться прочь. Особенно ловкачам в полном снаряжении и маске. Погрузившись в свои мысли, ведьмак пропустил цветистое приветствие и начал слушать речь «Феникса»с середины.

— Патриарх нашего клана желает видеть почтенного Ратибора, ловкача по прозвищу Винт, своим гостем. Нижайше прошу почтенного господина воспользоваться нашим гостеприимством. Дорогу к нашему дому вам укажут провожатые, — учтиво и торжественно проговорил старший караула с золотой нашивкой на спине, изображавшей взмывающего в небо Феникса. На лицах стражей из других кланов не отразилось ничего, лица напоминали неподвижные маски.

За спиной ведьмака уже стояли четверо ханьцев в алом одеянии с вышивкой, изображавшей огненную птицу. Судя по всему, на случай, если дорогой гость отвергнет столь любезное приглашение и решит направиться обратно в канал. В придачу, стоило Винту пройти несколько шагов, как за его спиной вырос еще один «Феникс»в алом кафтанчике с серебряной вышивкой. Но и он возник лишь для того, чтобы отрывисто бросить несколько ханьских слов для свиты гостя.

Винт неплохо знал язык народа хань, но из всего сказанного смог расслышать лишь:

— Проводить дорогого гостя… Обед… патриарх… а если какой-то глупец или невежа осмелится… разъяснить…

После чего алый кафтан с серебряной вышивкой удалился, не забыв в свою очередь поклониться дорогому гостю, как младший старшему. И это несмотря на раннюю седину и изрезанную морщинами шею! Всю дорогу к заново отстроенной после пожара десятилетней давности усадьбе клана «Феникса» Ратибора терзали сомнения, не ошиблись ли стражи, приняв его за кого-то другого, хотя и правильно назвали его имя и прозвище. Ловкач не привык к такому вниманию, вряд ли патриарх приглашает в гости ловкача из-за украденных неизвестно кем и когда старых туфель. Хотя от этих ханьцев всего можно ждать.

Ратибор с сожалением вздохнул, вспомнив уютные воды канала. Но сделанного не воротишь, только глупец оглядывается на прошлое, терзая себя мыслями о несделанном вовремя выборе. Тут же вспомнилась история с христианами и трупом в переулке, благо он думал о ней не далее как десять минут назад. На миг Винт допустил, что за убийством христианина стоит один из ханьских кланов, но тут же отбросил бредовую мысль и решил не торопить события. А то можно еще и не до такого бреда додуматься.

Дорога не заняла много времени, и тут уже начались настоящие чудеса. В имение его провели не через Задние ворота для слуг, даже не через Боковые — для старших членов семьи и визитов друзей патриарха клана. Нет. Четверка провожатых ввела промокшего Ратибора через Главные, парадные ворота, что само по себе означало великие почести.

Затем бадья с теплой и ароматной водой, чистая и сухая одежда из тонкого шелка, правда, без вышивки, но черного цвета и отличного качества. И гость в сухой одежде, и все его оружие на виду, и мелкая монета в кармане не укроется. Особенно если карманов нет. Лишь после этого ведьмака ввели в комнату, в которой стоял столик с закусками, чайник вина и пиалы из фарфора не просто тонкого, но тончайшего. Восемь молодцов, как на подбор, окружали высокое сиденье, на котором сидел патриарх клана «Феникса».

Патриарх клана ждал Ратибора…

Стена огня надвигалась, и не было спасенья. Предсказание Бронеслава начинало сбываться. Когда огонь подошел вплотную, чары, наложенные на лошадей, пропали. Но двойные путы не хуже чар держали в узде перепуганных животных. Раскаленный вал ветра щедрым зноем забивал дыхание, от жара начинали слезиться глаза. Но только когда пламя приблизилось на семь шагов, только тогда сорвал печати с зачарованных бутылочек молчаливый нганга Карим-Те.

Впивались в пламя ледяные иглы, вспухал облаками пара колдовской, синий лед. Силен был огонь, порождение магии Мерлина или кого-то из его слуг, много силы набрало пламя, обратившее в прах половину степи. На крыльях колдовского ветра мчалась гибель — и вот отшатнулась под ударами снежного ветра. Каплей в море колдовства был этот глоток магии севера, но огонь не выстоял, захлестнувшись под ударами льда, как лев гибнет от укусов диких пчел. Несопоставимы их силы, но не только сила все решает в мире, и гибнет лев, если не найдет воды, способной спасти его от ярости жал. Так же получилось и с огнем Мерлина.

Остальная степь продолжала гореть под рваными порывами ветра, и сметало пламя все встающее на его пути, все, до чего могли дотянуться гибкие плети яростного огня. И не было для него разницы между выгоревшей травой и загнанным зверем. Но под ударами чар нганги в стене пожара образовалась дыра. Лужа теплой воды пополам с пеплом на земле, где пламя уже успело выжечь траву, раскинулась на три десятка шагов. Кончилось колдовство Карим-Те, опустели синие бутыли, несущие в себе тугой смерч полярной пурги и льда, но их хватило с лихвой. Ветер все так же упрямо мчался вперед, унося на своих крыльях пламя, обогнувшее стоянку и вновь сомкнувшееся за островком голой земли.

И не в силах мага, пусть даже и равного Мерлину, было повернуть стену огня назад. Нечему было гореть в выжженной дотла степи. От жара высохла земля, обратившись в камень, ждущий нового дождя. Жар от нее обжигал даже сквозь подошву сапог. Только спустя час тронулись в путь путники, жалея копыта лошадей.

К тому времени они уже стояли посередине огромной долины, засыпанной черными угольями и пеплом. Далеко, за горизонт, ушло пламя, не было видно зарева, лишь клубы дыма говорили о ярости далекого пожара. Молча сидели спасшиеся чудом, каждый понимал, сколь тонок оказался волосок их жизни. Новая беда шла на смену огню, и против нее они были бессильны.

Нет, воды людям должно было хватить на трое суток, если уменьшат рацион, то еще на неделю. В достатке было и съестных припасов в седельных торбах. Новая беда грозила лошадям. Для них не было ни пищи, ни воды. Не едят и не пьют пепел кони, а это значило, что через три дня, от силы через неделю, предстояла дорога пешком до ближайшего источника. А уж там — как повезет. Кетрин и Бронеслав уже расстелили кожаный план земель, но по всем их выкладкам дело было плохо. Все попытки добыть воду в Ржавой балке стали пеплом, в прямом и переносном смысле. Воды теперь в ней не было, вся высохла.

Если бы не было пожара, а воды в балке не удалось достать, то кони бы продержались на сочной траве еще два дня, за которые бы путники достигли источника в скалах Алмасты. Никогда, даже при самой свирепой засухе, не пересыхал он, щедро давая воду караванам, идущим через степь. Еще в первый день Кетрин рассказала о нем, дополнив подробностями о схватке с бандой Кривого Узак-бая.

Стремительной ночной атакой бойцы Катруси выбили обкурившихся гашишем степных «батыров»с большой дороги и врылись в скалы, успев заодно прихватить и богатую добычу. Весь день отчаянно атаковал Узак-бай горстку храбрецов, но только зря терял лихих джигитов. Лишь под вечер, получив стрелу в плечо, Кривой отступил в степь. По закону степи семеро его джигитов набрали воды в бурдюки, придя за водой без оружия. И по закону степи только утром кинулись в погоню за уходящим воинством Узак-бая воины Кетрин.