Происхождение татар Поволжья и Приуралья - Альфред Хасанович Халиков

племенами Сибири и Прибайкалья. Языковеды к этому времени относят сохранение реликтов более древней урало-алтайской общности, а антропологи отмечают появление в среде местного населения лесной полосы Восточной Европы монголоидных включений[32]. В результате смешения европеоидных и монголоидных компонентов не позже эпохи неолита (IV–III тыс. до. н. э.) произошло формирование своеобразного метисного антропологического типа, получившего название уральского, или сублапоноидного. Этот тип затем стал характерным для ряда финно-угорских народов, в особенности для мари, удмуртов и частично (около 25 %) отмечается и в антропологическом составе татарского народа.

Контакты населения Прикамья и Среднего Поволжья с Сибирью наблюдались и позже. Так, в середине II тыс. до н. э. в лесной и лесостепной полосе Поволжья и Прикамья получают широкое распространение медно-бронзовые копья, топоры-кельты, кинжалы турбинско-сейминского типа, нефритовые браслеты, оригинальной формы кремневые наконечники стрел и клинковидные ножи, имеющие ближайшие аналогии в памятниках Западной Сибири и Прибайкалья. На ряде поселений Средней Волги и Нижней Камы этого же времени найдена глиняная посуда, характерная для андроновских памятников Казахстана и Южной Сибири. Вполне возможно, что эти предметы были принесены в Волго-Камье племенами, время от времени просачивавшимися через Уральские горы в Восточную Европу. Хотя эти включения и не смогли изменить этнический состав местного населения, кроме, может быть, некоторого увеличения монголоидности в антропологическом типе, но они заложили основу для более поздних уже массовых переходов через Урал на Каму и Волгу восточных племен. Эти факты свидетельствуют, что сибирское население достаточно хорошо было знакомо с районами Прикамья и Среднего Поволжья еще в глубокой древности, поэтому оно и устремилось сюда в самом начале эпохи, названной «эпохой великого переселения народов».

К рубежу н. э. усиливается локализация местных финно-угорских племен Прикамья и Среднего Поволжья. В Прикамье на основе распада ананьинской общности наблюдается сложение пьяноборского (на Нижней Каме), гляденовского (на Средней и Верхней Каме) и кара-абызского (на Белой) племенных объединений. По левобережью Волги (в бассейне р. Ветлуги) сохраняется пережиточное ананьинское население, перемежающееся с племенами дьяковского типа, расселенными по Волге. Южнее их в Волго-Окском междуречье и по правому берегу Волги ниже устья Камы располагались группы племен Городецкой культуры, контактировавшие на юге и юго-востоке с ираноязычными сарматами. Все эти племенные объединения представляли собой финно-угорские группировки, стоящие на пороге начала оформления этнических основ отдельных народностей. Это был тот субстрат, на который не позже первых веков н. э. начали наслаиваться новые этнические компоненты, сдвинутые в Волго-Камье волнами гуннского нашествия.

Древнейшие тюркоязычные предки

Тюркские языки проявляют наибольшую близость к монгольским и тунгусо-маньчжурским языкам, вместе с которыми они составляют так называемую алтайскую языковую семью. Некоторые ученые сюда же включают японский и корейский языки. Исходя из этого можно полагать, что древнейшие этнические корни тюркоязычных народов должны располагаться в районе локализации основной массы тюркоязычных, монголоязычных и тунгусо-маньчжурских племен и относительно недалеко от района расселения японцев и корейцев. Такой областью исследователи считают регион Восточной Сибири (Алтай), Прибайкалья и Монголии. Но языковеды отмечают значительные элементы сходства между языками алтайской и уральской (сюда входят финно-угорские и самодийские языки) семей. На этом основании некоторые из лингвистов (Б. Коллиндер, М. Рясенен, Д. Киекбаев) предполагают существование более древней урало-алтайской общности. Другие же, а их большинство, считают, что связь между указанными семьями была контактного порядка, т. е. обусловлена почти постоянным проживанием представителей обеих семей (особенно тюркоязычных и угроязычных) на смежных территориях. Поэтому следует полагать, что древнейшие тюркоязычные племена, очевидно, локализовались не восточнее Алтая, скорее всего в степной и лесостепной полосе между Алтаем и Уралом.

Археологические исследования в Сибири, особенно интенсивно развернувшиеся в послевоенные годы, показывают, что районы между Алтаем и Уралом были издавна своеобразной контактной зоной между монголоидными и европеоидными племенами. Европеоидность населения здесь особенно усиливается в эпоху бронзы, когда почти до Алтая всю южную и западную Сибирь занимают преимущественно европеоидные племена афанасьевской, андроновской и близких Им культур. Потомки этих племен в эпоху раннего железа, т. е. в I тыс. до н. э. (татарские, большереченские и частично таштыкские племена) сохраняют свою европеоидность и доносят ее до исторически известных древнейших тюркоязычных племен. Более восточные племена, локализованные в районе Алтая и восточнее, сохраняли Свою монголоидность. Смешение монголоидов и европеоидов привело к тому, что еще на своей первоначальной прародине древнейшие тюркоязычные племена впитали европеоидную примесь и расселение их на запад отнюдь не было расселением монголоидов.

Среди южносибирских племен I тысячелетия до н. э. наблюдается оформление культурных черт, впоследствии ставших характерными как для материальной, так и духовной культуры тюркоязычного населения. Любопытны в этом отношении многочисленные кожаные изделия с аппликациями, кожаная обувь, остатки одежды и утварь, найденные в курганах Горного Алтая пазырыкского времени (середина I тысячелетия до н. э.). Многие из них имеют параллели в культуре более поздних тюркоязычных народов — казахов, киргизов, татар и т. п. (традиция орнамента, одежды, обуви и т. п.). В сохранившихся произведениях искусства кочевников скифского времени Южной Сибири иногда иллюстративно отражаются сюжеты героического эпоса, характерного для многих тюркоязычных народов, в частности, эпоса «Козу-Керпеш и Баян-сылу». Есть основание утверждать, что уже в I тысячелетии до н. э. в Южной и Юго-западной Сибири начинают выделяться племена, легшие в этническую основу будущих тюркоязычных народов. Они оформляются в среде, тесным образом контактировавшей с ираноязычными, угроязычными и монголоязычными племенами. Вся эта огромная масса разноязычного и разнокультурного населения ближе к рубежу нашей эры начинает испытывать гуннское воздействие.

Гуннский всадник по древнему рисунку.

Гунны, или хунну, представляли собой первоначально монголоязычную орду. В конце III в. до н. э. в степях Центральной Азии они создали первое государственное образование кочевнических племен во главе с шаньюйем Модэ. Вскоре гунны подчинили себе племена по Енисею, в том числе и динлинов, население древней Тувы и начали совершать походы на запад, пытаясь покорить среднеазиатских усуней и юечжей. Но на рубеже н. э. для гуннов наступают тяжелые времена. В 70-х гг. до н. э. их держава распалась под объединенными усилиями Китая, усуней и динлинов. Тогда часть гуннов, прорвавшись между усунями и динлинами, бежала на запад к приаральским племенам Кангюя и, очевидно, здесь смешалась с древнетюркскими племенами.

Восстановленное на рубеже нашей эры на короткое время гуннское государство окончательно рухнуло в 87 г. н. э. под ударами монголоязычных племен сяньби. Значительная часть так называемых северных гуннов двинулась по горным долинам между Алтаем и Тянь-Шанем на запад, в Южную и Западную Сибирь, по пути покоряя полукочевые, преимущественно тюркоязычные, племена северо-восточного Казахстана и Барабинских степей. Здесь в районах между западной Монголией (оз. Баркуль) и «Западным морем», т. е. Каспием или Аралом,