Последняя гостья - Меган Миранда

— Да. Кто говорит? — откликнулась я.

— Кевин Доналдсон, — сказал мой собеседник. — Из «Голубой мухоловки». Тут кое-что случилось. Кто-то побывал здесь.

— Что, простите? Кто побывал? — спросила я, пытаясь вспомнить, на какое время вызывала уборщиков и не лопухнулась ли с датой выселения Доналдсонов. Такие люди, как они, не любят, когда кто-то приходит без предупреждения за время их отсутствия, даже если этот «кто-то» — я. Потому они и остановились в одном из наших домов, а не в мини-отеле и не в люксе обычного отеля. Я поспешила к своему письменному столу, задвинутому в угол гостиной, и открывала папки, сложенные стопкой рядом с ноутбуком, пока не нашла нужный дом.

С договором аренды в руке я выслушала его ответ:

— Мы вернулись в дом поздно, около полуночи. Кто-то явно рылся в наших вещах. Но ничего не пропало.

Я пробежалась по списку лиц, имеющих ключ от дома. Чтобы выяснить, нет ли новых сотрудников у поставщиков услуг, к которым мы обращались. Понять, кому звонить, на кого сделать ставку.

— Мне очень жаль слышать это, — произнесла я в трубку.

Моим следующим вопросом должен был стать: «Вы не оставляли незапертыми двери или окна?» Но тогда получилось бы, что я виню самих Доналдсонов, а этого я не хотела, тем более что все имущество осталось при них. И все же полезно было бы узнать подробности.

— А в полицию вы звонили? — спросила я.

— Конечно. Вчера ночью. Сначала пытались дозвониться до вас, но вы не отвечали.

Разумеется. Они, должно быть, названивали мне прошлой ночью, пока я находилась в большом доме с Паркером.

— Из полиции приезжали, взяли у нас показания и быстро провели осмотр.

Я закрыла глаза и сделала медленный вдох и выдох. Правила предписывали сначала созваниваться с Грантом Ломаном, а уж потом обращаться к копам. Заявление в полицию от арендаторов на пользу бизнесу не идет.

— Послушайте, — продолжал он, — не важно, что ничего не пропало. Ясно же, что это в любом случае нервирует. Сегодня утром мы съезжаем и хотим возмещения за остаток срока проживания. За три дня.

— Да, понимаю. — Я прижала пальцы к виску. Хотя до окончания срока по их договору оставалось лишь два дня. Я по опыту знала, что в сфере услуг скандалы по такому поводу не затевают. — Могу отправить чек по почте к нынешнему полудню.

— Нет, мы хотели бы забрать его до отъезда, — судя по его тону, это не обсуждалось. С такими людьми я уже сталкивалась. Половина моей работы заключалась в умении вовремя прикусить язык. — Остаток недели мы проведем в мини-отеле «Мыс», — продолжал он. — Где находится ваш офис?

Мой офис находился там же, где и я, и я не желала, чтобы кто-нибудь являлся по делу на территорию Ломанов. Вопросы с бумагами и финансами мы решали преимущественно в Сети, для всех прочих дел мне служила почтовая ячейка.

— Я лично привезу чек в «Мыс» сегодня, но попозже. Он будет ждать вас у администратора еще до окончания рабочего дня.

* * *

Я отправила Паркеру эсэмэску, чтобы составить план дел на день, но мое сообщение было помечено как недоставленное.

Сегодня я заспалась, однако объезд объектов начинался не раньше десяти. Мне еще могло хватить времени на утреннюю пробежку, пусть даже короткую. А Паркера я решила проведать на обратном пути.

* * *

О вчерашней грозе напоминала только пружинистая податливость сырой земли под моими ногами. Утро выдалось свежим и солнечным, как на открытках с видами Литтлпорта из магазинов в центре. Эти дни, будто специально созданные для туристов, и держали нас на плаву: живописные, своеобразные, оберегаемые неукротимой природой, и в свою очередь, защищающие ее.

Сказать по правде, здешние места дики, суровы и подвержены крайностям. От норд-остов, способных запросто набросать снега со льдом в фут толщиной и оборвать половину кабелей, — до летнего затишья с птичьими криками и колокольным звоном бакена, отбивающего ритм в море. От валов с высокими гребнями, способных сорвать яхту с причала, — до мелких волн, лижущих пальцы ног на песчаном пляже. От оживленного многолюдья до полного одиночества. От пороховой бочки до города-призрака.

Пройдя мимо гаража, я заметила, что мусорный бак поднят, калитка заперта. Видимо, Паркер уже встал и выходил, ночной недосып и спиртное никак не отразились на нем.

Едва я поставила ногу на первую ступеньку крыльца, входная дверь распахнулась. Паркер резко затормозил, удивленно и пристально уставившись на меня.

Таким же взглядом он одарил меня при первой встрече. Я сидела по-турецки на светлом покрывале в комнате Сэди, а сама она красила ногти нам обеим лиловым переливчатым лаком, рискованно пристроив пузырек на своем колене между нами, и за ее спиной и застекленными дверями балкона не было ничего, кроме неба и моря, голубого над голубым вплоть до плавного изгиба линии горизонта.

Ее рука зависла в воздухе, когда в коридоре послышались шаги, она подняла голову как раз в тот момент, когда Паркер вошел. В то время ему было девятнадцать, на год больше, чем нам, он только что отучился первый год в колледже. Что-то остановило его, не успел он шагнуть через порог. Он посмотрел на меня, потом на Сэди, и у него дрогнул краешек рта.

— Отец ищет тебя, — сообщил он.

— Значит, плохо ищет. — Она снова занялась ногтями, но он не уходил. Стрельнул в меня глазами и сразу отвел их, будто не желал, чтобы кто-нибудь заметил, что он на меня смотрит.

Сэди раздраженно вздохнула.

— Это Эйвери. Эйвери, это мой брат Паркер.

Он был босиком, в поношенных джинсах и футболке с рекламой бесплатных объявлений. Такой непохожий на свой тщательный постановочный снимок, висящий внизу. Бледный шрам рассекал край его левой брови. Я помахала рукой, он сделал то же самое. Затем шагнул обратно в коридор и продолжил путь по нему.

Я смотрела в опустевший коридор, когда в тишине прозвучал голос Сэди:

— Не надо.

— Что?

Она покачала головой.

— Просто не надо.

— Я и не собиралась.

Она завинтила крышку пузырька с лаком и легонько подула на свои ногти.

— Серьезно. Ничем хорошим это не кончится.

Таким тоном, будто от этого зависело все, что только могло последовать. Ее внимание, ее дружба, этот мир.

— Я же сказала, что не собиралась. — Я не привыкла к тому, чтобы мной командовали и распоряжались. С тех пор как мне исполнилось четырнадцать, нашу семью составляли лишь я и моя бабушка, а к тому времени ее уже полгода как не было в живых.

Сэди медленно моргнула.

— Все так говорят.

* * *

За годы, прошедшие с тех пор, Паркер Ломан раздался в плечах, стал более собранным и уверенным в себе. Теперь он не стал бы мяться на пороге. Но я вскинула руку точно тем жестом, как тогда, и он повторил его.