Assassin's Creed. Ересь - Кристи Голден

Саймон непроизвольно вытянул руку и посмотрел на нее. У него были длинные и тонкие пальцы, которые умели только печатать и перелистывать древние фолианты. Нередко его руки, обычно белоснежные, были измазаны в чернилах. А сейчас он видел перед собой сильную руку с грубой загорелой кожей, в небольших шрамах. Ногти на пальцах были грубо обломаны. Саймон опустил голову и посмотрел на себя – шерстяная туника грязновато-бежевого цвета, заштопанная во многих местах, под коротким плащом с капюшоном. На той части ног, которые он мог видеть, были надеты голубые шоссы[4], а поверх них – простые кожаные сапоги.

Его губы невольно скривились в глупой улыбке, когда он смял пальцами правой руки грубую ткань плаща, а левой дотронулся до своего лица и ощутил на нем легкий пушок намечавшейся бороды.

– Bonjour, Габриэль Лаксарт, – тихо произнес Саймон.

– Вы очень похожи, – раздался в голове Хэтэуэя голос Виктории. – Если вас поставить рядом, то легко догадаться, что вы родственники.

– Это нетипично?

– Вполне нормально, но часто люди бывают шокированы тем, насколько сильно они не похожи на своего предка, – ответила Виктория. – Вам семнадцать лет. Вы помогаете своему отцу Дюрану…

– …в поле. Я знаю. Какой сейчас год?

– Четверг, первое мая, тысяча четыреста двадцать восьмой год. Я подумала, что вы решите начать с самого начала. Идите вперед и начинайте осматриваться, пока заканчивается загрузка симуляции.

Ощущения собственного тела были странными. Габриэль был стройным юношей – по сравнению с Саймоном так и вовсе худосочным, – но жилистым, и двигался он очень легко. Саймон сделал выпад, и рука естественным образом сложилась в кулак. Но когда он попытался использовать свой посох в качестве пики (или меча), тот выпал из его рук.

– Пока еще не тамплиер, – сухо констатировала Виктория. – Итак, запомните. Вы всего лишь наблюдатель. Не сопротивляйтесь воспоминаниям – вы не сможете их изменить. Не пытайтесь заставить Габриэля делать или говорить то, что ему несвойственно, в противном случае произойдет рассинхронизация. А это очень неприятно.

– И этот ваш суперсовременный «Анимус» не умеет справляться с подобными вещами?

– Это не машина времени, Саймон. Вы не можете изменить прошлое, а если попытаетесь, то «Анимус» остановит вас самым непредсказуемым образом. В ответ на ваше насильственное действие «Анимус» ответит адекватным насилием. Вы говорили мне, что Габриэль незаконнорожденный и лишь недавно он поселился вместе со своим биологическим отцом. Это должно сработать в ваших интересах. Окружение Габриэля практически его не знает и не заметит, если вы будете вести себя не так, как свойственно его природе.

Саймон понимающе кивнул. С исторической точки зрения слово «бастард» стало позорным клеймом уже в современную эпоху. А в XV веке для крестьянской семьи было естественным взять к себе в дом крепкого юношу, годного к физической работе. Неудивительно, что Саймон в своих исследованиях не нашел никаких следов родителей Габриэля. Незаконнорожденных детей представители знатного рода не включали в генеалогическое древо, ему не нужны были случайные побочные ветки.

Пока Виктория говорила, клубящийся серый туман рассеялся, и Саймон начал различать зеленые поля в белых крапинках коров и овец. У него за спиной проявилась проселочная дорога и одноэтажные постройки. Стало ясно, что он где-то на окраине небольшой деревушки.

Домреми. Место рождения Жанны д’Арк. Вокруг было непривычно тихо. Слышались только шум ветра в кронах деревьев, щебет птиц да мычание коров. Ни машин, ни самолетов, ни кондиционеров, ни компьютеров или мобильных телефонов. Саймон неожиданно для себя самого оказался не готов к такой тишине.

С минуту он стоял, осознавая, что вторгается в память давно умершего юноши. Все было невероятно реально: легкий ветерок обдувал лицо, запахи почти девственной природы, ощущение твердой земли под ногами. «Если видеоигры „Абстерго“ обеспечивают хотя бы сотую долю подобной реальности, – подумал Хэтэуэй, – неудивительно, что они завоевали столько наград».

Саймон посмотрел на руки Габриэля и увидел, что они держат завернутые в холстину хлеб и сыр. Виктория сказала, что сегодня первое мая… И тут Хэтэуэй вспомнил, как в своих исследованиях наткнулся на описание традиции, долгое время существовавшей в деревушке Домреми. В один из праздничных дней юноши и девушки собиралась у ручья, рядом с которым росло очень красивое дерево, которое прозвали деревом фей. Вокруг него танцевали, затем умывались в ручье и наслаждались принесенной едой. Эта традиция описывалась как «устраивать фонтаны», и Саймон понял, что именно на этот праздник направляется Габриэль.

Юноша был долговязым и нескладным, как сам Хэтэуэй в молодости. Было немного странно ощущать при ходьбе длинные ноги молодого француза.

Ветер донес звуки веселого смеха, песни (кто-то страшно фальшивил) и мелодии, наигранной на свирели. На фоне голубого неба появился силуэт огромного дерева, под которым собралось немало народу. Саймон не был силен в ботанике, он вообще мало интересовался природой. Но дерево поражало воображение. Оно было усыпано белыми цветами. Гирлянды из цветов других оттенков – розовые, красные, голубые – украшали нижние ветви.

Девушки разных возрастов сидели кучками, болтая между собой, смеясь и плетя венки. Еще одна группа девушек, танцуя, кружилась вокруг дерева. Юноши веселились в своей манере: взбирались вверх по толстым ветвям, валялись на траве, отрывали от темных буханок хлеба из муки грубого помола большие куски и с наслаждением их поглощали. Молодые люди постарше угощали хлебом своих спутниц, те, что помоложе, кидались в девушек хлебными катышками.

«Я здесь чужой», – родилась в голове у Саймона мысль, и он не понимал, кому именно принадлежит эта мысль, ему или Габриэлю.

Ноги юноши будто вросли в землю. Один из парней ловко спрыгнул с ветви и направился к нему – смуглый, с черными волосами и широкой дружелюбной улыбкой.

– Ты, наверное, наш кузен Габриэль! – весело сказал он. – А я – Пьер. Вон тот увалень – мой брат Жан.

Увалень быстро доел остатки хлеба и стряхнул с рубахи крошки. Он был старше, крупнее и толще быстрого и ловкого Пьера.

– Привет, Пьер, – сказал Габриэль. – Твоя… твоя мама послала меня вот с этим.

Пьер рассмеялся:

– Эй, Жан, у тебя сегодня настоящий праздник живота.

Жан услышал свое имя, посмотрел в их сторону, поднялся на ноги и неторопливым шагом направился к ним.

Пока Габриэль разговаривал со своими двоюродными братьями, Саймон гадал, где Жанна.

– Я слышал, ваш отец защищает деревню от нападений разбойников. – Саймон помнил, что Жак д’Арк был старостой деревни, в чьи обязанности входило собирать налоги и организовывать защиту Домреми.