Я узнаю твой секрет - Лия Романовская

Хорошо мне было ровно до того момента, как Эмка дёрнула за рукав:

— Эй, это не твой там идет? С кралей какой-то?

Я тут же открыла глаза, по инерции посмотрела в ту сторону и увидела Тоху с Викой. Все хорошее настроение как ветром сдуло. Они шли, не замечая нас и вообще ничего вокруг.

— Не мой, — пробормотала я и поднялась со скамейки.

— Ты чего? А… ну да, точно… вы ж расстались. Ну и хорошо, он все равно тебе не пара.

Я хмыкнула, приподняв бровь.

— Все-то ты знаешь…

— Ну не все, но кое-что вполне. Вчера на тебя карты раскидывала…

И так загадочно замолчала, что я рассмеялась. От влюбленной парочки предателей мы уже отошли довольно далеко, а потому я не боялась, что они увидят нас, или услышат.

— Ух ты… ты еще и гадалка. И что они там тебе сказали?

— Сказали, что судьба круто повернет. А вот в какую сторону, зависит только от тебя самой.

— Расплывчато… судьба каждый день куда-то поворачивает.

— Но не каждый день так кардинально!

— Ладно, принято. Будем ждать. Что еще они тебе там сказали?

— Что все не так, как может показаться на первый взгляд.

— Это точно про Тоху с Викой, — снова засмеялась я, чувствуя, как в груди вновь заворочался комочек тоски пополам с обидой.

— Сказали, что найдешь что искала, но вот обрадуешься ли…

— Ох, знаешь, Эм… все это как-то, нууу. Наивно что ли. Ты только не обижайся, но не верю я в эти гадания.

— Погоди, это еще не все.

— Да ты что?

— Ты можешь не верить, это все равно ничего не изменит. Еще мне было видение, что что-то тёмное вокруг нас. Темное и страшное.

— Это тебе тоже карты сказали? — честно говоря, на секунду мне стало не по себе. С таким лицом последние слова произнесла подруга, что мне вдруг разом расхотелось шутить.

— Нет, это сон. И он не только тебя касался. Тьма вокруг нас…

Последние слова Эмка произнесла голосом из дешевого фильма ужасов, и я разозлилась.

— Издеваешься?! Хватит уже пугать, не смешно…

— А я и не смеюсь, — вполне миролюбиво и совсем уже спокойно ответила Панова.

***

Нас утро встречает прохладой. С такими мыслями я тоскливо наблюдала весенний дождь, что жалобно стекал по стеклам, оставляя за собой грязные разводы на совсем недавно вымытых окнах. Сейчас казалось, будто вдруг наступила осень и все, что хотелось, это поскорее закутаться в теплый плед, схватить с полки любимый английский детектив, и с горячим чаем и печеньками улечься в кровать.

Но все эти буржуйские прелести мне были недоступны — впереди оставалась еще целая неделя работы. Как говорится, пахать тебе Лиза и пахать до самого захода солнца.

Поэтому, несмотря на погоду, пришлось собираться и тащиться в больницу к надоевшим до оскомины бумагам.

Вечером же обнаружила, что бабушка моя совсем приуныла, наслушавшись вчера соседку Ольгу Дмитриевну. Да и я, честно сказать, все еще находилась под впечатлением. Я как раз приехала из психбольницы, где на кухне меня уже ждали обе женщины. Соседку я узнала сразу — седая приятная женщина в инвалидной коляске.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась и уже хотела прошмыгнуть к себе, но Марья Никитична тут же затараторила:

— Нет-нет, Лизонька, сначала покушай. А это, кстати, Ольга Дмитриева, я тебе о ней рассказывала. Я ей сказала, что ты готова помочь.

Я прикусила губу. Блин, ну бабушка у меня сама непосредственность. Я-то как-то не так буквально имела ввиду, а они прям меня сыщиком заправским представляют.

— Я… чем смогу, конечно. Ну там в полицию могу сходить, позвонить куда…

— А вы разве не? — соседка растерянно косилась на мою хозяйку, не понимая, что происходит.

— Я, наверное, не… вы немного не поняли.

— Так вы не сыщик? Не из полиции? — на лице и в голосе женщины было такое разочарование, что мне тут же захотелось сквозь землю провалиться.

— Простите пожалуйста, неувязочка вышла… я не ожидала, что вы так подумаете.

Марья Никитична даже покраснела, наверняка от того, что наобещала подруге невесть что.

— Ладно, Марья, спасибо за чай, но я, пожалуй, пойду, — Ольга Дмитриевна отъехала от стола, и тут я, сама не знаю зачем, твердо сказала:

— Подождите вы уходить. Я может и не из полиции, но вдруг чем-то пригожусь? Чем больше народу знает о беде, тем больше у нас возможностей найти вашу внучку.

Ольга Дмитриевна на удивление послушно вернулась обратно. Снова с надеждой посмотрела на меня и заплакала.

— Когда вы в последний раз разговаривали с внучкой? Как, кстати, ее зовут?

— Ася, ее Асей зовут. Ей ведь всего девятнадцать, жизнь только начинаа-а-ется, — вновь заплакала несчастная женщина.

— Так когда разговаривали?

— Дак аккурат перед тем, как она ехать собралась. Я еще, дура старая, не спросила на чем поедет. У меня в тот вечер голова страшно разболелась, прям ни говорить, ни думать-ничего не могла, ужас такой. У меня такое раз в месяц бывает.

Марья Никитична согласно закивала, мол, да, бывает.

— И все. Утром звоню, а телефон уже недоступен. Я до вечера подождала и ну звонить этому уроду, папаше ее. А он лыка не вяжет, как всегда. Еще и обругал меня. Разве так можно? — на последних словах она так по-детски на меня посмотрела, что сердце сжалось от обиды за нее.

— Я всю ночь не спала, а утром прям к открытию в полицию побежала. Ну как побежала, — она указала на свою коляску.

Я кивнула, показывая, что поняла её.

— А они мне и говорят, а чего вы к нам? Нет, хоть не грубили и на том спасибо. Но лучше бы они меня с ног до головы обложили, а девочку бы искать начали.

Она снова вздохнула, но слезы на щеках уже высохли.

— В общем они мне — звоните папаше. А чего ему звонить, он всегда в дрова. Пошли мне на встречу, сами ему звонят, так разве ж он от слова «полиция» протрезвеет? Оболгал только мою девочку, сволочь.

— Как оболгал?

— Я даже говорить не хочу. Я не знаю, что за сердце надо иметь, чтобы родную дочь такими словами! Убила бы гада, вот ей богу убила. Да вот что я могу теперь?! Я же даже никуда толком ни доехать, да ничего не могу! — она снова заплакала.

Марья Никитична подошла сзади, обняла за плечи подругу, а я вздохнула.

Что, если у папаши были основания называть так дочь? Бабушка много может и не знать, как это ни печально… Нет, я ни в коем случае не оправдываю горе-отца, но пытаюсь отделить мух от котлет.

— В общем этот…этот, не знаю, как его назвать, так и не подал в розыск. Представляете? А я не могу, вроде как живу в другом месте. Отец же говорит, что все нормально. А потом и вовсе говорил, что приходила она. Но думаю врет. Ему просто с ментами, ой, простите, с полицией связываться неохота. А там деревня, кому там чего надо? Участковый вместе с ними колдырит.