Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Не беспокойся, я приеду туда самое позднее к одиннадцати и буду надувать шарики в поте лица! – накануне вечером пообещал Симон Ханне, когда она упрекнула его в том, что он собирался провести ночь перед «великим днем» не у нее, а у себя дома, что он в последнее время делал довольно часто.

– Я чувствую, что слегка простыл, поэтому пораньше отправлюсь в кровать с грелкой, чтобы утром быть как штык.

Как штык! Ханна сейчас могла в этом убедиться. Симон как сквозь землю провалился. Исчезновение самого Симона – это еще куда ни шло. Но у него были баллон с гелием для шариков, посуда и все напитки, и это уже представлялось настоящей катастрофой!

Она этого не понимала! Обычно на Симона можно было положиться. И Ханна действительно очень обрадовалась, когда тот предложил купить все необходимое в «Метро». Ведь благодаря журналистскому удостоверению у него был туда свободный доступ.

– Там все намного дешевле, – сказал он. – Кроме того, вам не придется тащить все в руках, об этом позабочусь я. Расходы тоже возьму на себя. Это мой вам подарок в честь открытия.

– Что мы теперь будем делать? – поинтересовалась Лиза у Ханны.

При этом она вцепилась обеими руками в свои короткие черные волосы, из-за чего ее шевелюра, и так всклокоченная, тут же превратилась в «доброе утро, страна».

Ханна пожала плечами:

– Понятия не имею.

– Как думаешь, Симон на меня обидится за русскую и албанскую мафию? У меня это просто так вылетело.

Ханна закатила глаза:

– Ты действительно сейчас беспокоишься о том, обидится ли он на тебя за грубые слова?

– Нет, конечно нет, – быстро ответила Лиза.

Но Ханна знала, что именно это подругу и беспокоит. Она просто была такой, и все тут.

– Хорошо, – несмотря на это, сказала Ханна. – Вместо того чтобы думать о душевном состоянии Симона, давай лучше решим проблему с напитками.

– Я могла бы еще раз пойти к Вернке и узнать, есть ли у них вода и сок, – предложила подруга. – Может, у них даже пластиковые стаканчики и тарелки есть.

– Как думаешь, сколько все это будет стоить? Там придется платить по два евро за каждый дурацкий пакетик апельсинового сока!

– А у тебя есть идеи получше?

Ханна на секунду задумалась.

– Да, – ответила она и, поспешив к гардеробу, схватила с вешалки пальто. – Я поеду к Симону и узнаю, где он там застрял, – бросила она, промчавшись мимо Лизы к выходу.

– А что я буду делать все это время? – крикнула ей вслед подруга. – Ты же не можешь оставить меня здесь одну!

– Начинай надувать шарики. Если поторопишься, то успеешь надуть штук пятьдесят.

Спустя четверть часа старый «Твинго» Ханны, скрипнув шинами, остановился у дома Симона на Папенхудерштрассе. Девушка лихорадочно распахнула дверцу машины и хотела уже выскочить наружу, но ее длинный шарф зацепился за руль и чуть не задушил ее.

– Спокойно, Ханна! – прошептала она себе, стаскивая упрямый шарфик с поворотника.

Еще секунд десять – и у нее это получилось. Девушка выбралась из автомобиля, стараясь сохранять спокойствие, захлопнула дверцу и бросилась к дому из красного клинкерного кирпича, в котором жил Симон.

Она надавила пальцем на кнопку под табличкой с фамилией Кламм. Потом позвонила еще раз. И третий раз, еще энергичнее и дольше. Она жала и жала на кнопку звонка – и ничего не происходило. Неужели Симона не было дома? Куда же он запропастился? Он ведь сказал, что чувствует себя плохо, поэтому ему срочно нужно в постель с грелкой!

Или… Эта внезапная мысль девушку ужаснула, и она вздрогнула. Может, у Симона вовсе не простуда, а что-то совсем другое?

Может, он сейчас действительно валяется с чем-то теплым на матрасе, но только это не какое-нибудь изделие из резины?

Ханна покачала головой. Нет, это исключено. Симон не такой. Для инстинктивного порыва он вообще не… Ну да, он недостаточно спонтанный! Ему потребовалось много недель, чтобы пригласить Ханну на свидание. Шустрым Симон точно не был.

«А если это не “инстинктивный порыв”, а человек, которого он уже давно знает?» – раздался в голове Ханны тихий зловещий голосок. Но это же ерунда, у них с Симоном ведь все было в порядке, если не считать его увольнения! Кроме того, он никогда бы такого не сотворил в день, когда должна была успешно стартовать ее новая карьера. Симон обладал тактом и манерами, подобное было не в его стиле.

«Ты же умнее других!» – сказала бы ей в этой ситуации ее мать Сибилла.

От нее Ханна унаследовала позитивный взгляд на жизнь, а вот ее отец Бернард такой же, как Симон. Он «видел в каждом госте разбойника». Именно так говорила ее мать и смеялась, когда муж начинал рассуждать о всяких заговорах, плетущихся вокруг них в спальном районе Ральштедт.

Как-то Бернард Маркс предположил, что Мюллеры что-то затевают против него, только на том основании, что сосед при встрече в супермаркете поздоровался с ним не так приветливо, как обычно. Спустя несколько дней отцу стало известно, что господин Мюллер куда-то сунул очки и просто его не узнал.

Отец Ханны еще предполагал, что почтальон назло долго не приносит ему посылку, которую он так ждал. Вскоре мать созвонилась с отправителем и выяснила, что тот еще даже не отослал ее.

После таких случаев она – с наигранным возмущением – жаловалась на этого «совершенно невозможного типа», который «всю жизнь сводил ее с ума».

Прежде чем Ханна успела еще что-нибудь вспомнить о своих таких разных родителях, она нажала на кнопку звонка еще раз. И тогда решила, что соблюла все правила приличия и теперь имеет полное право воспользоваться ключом и посмотреть, что же случилось с ее парнем.

Грызущее беспокойство смешалось с яростью, когда Ханна торопливо поднималась по лестнице к его квартире. Ведь если Симон не отвечал ни по домашнему, ни по мобильному телефону, не реагировал на звонок в дверь, его либо действительно не было дома, либо он оглох за ночь… Или умер.

Йонатан

1 января, понедельник, 9 часов 20 минут

После того как Йонатан уплел два кусочка белкового хлеба с нежирной утиной грудкой и выпил белковый шейк (со вкусом ванили), он сел в удобное кожаное кресло, которое стояло перед большим эркером в кабинете – комнате для чтения с видом на парк Инноцентия. Он наслаждался зимним пейзажем.

Конечно, вид этот сегодня портила не только новогодняя грязь, но и то обстоятельство, что близлежащие контейнеры для мусора были переполнены. И все из-за того, что два бака в этом квартале опорожняли лишь раз в две недели, по понедельникам. Последний раз мусор вывозили в понедельник перед Рождеством, после этого сотрудники службы вывоза отходов все как один пели новогодние песни под елкой.