Нефритовая орхидея императрицы Цыси - Юлия Алейникова

— Я постараюсь, но, госпожа, такие дела быстро не делаются. Вы желаете, чтобы я привел ее сюда, во дворец?

— Конечно, дурак, я же не могу отсюда выйти. Постарайся.

Она сунула в потную ладонь мешочек с монетами. Эта простая мера всегда придавала резвости ее неповоротливому гонцу.

Ждать пришлось больше недели, и Ланьхуа уже стала охладевать к своей затее, когда однажды промозглым вечером Ань Дэхай сообщил, что нашел ту, кого она искала. Сегодня ночью старуха обещала прийти.

— Ох, не сносить мне головы, если нас поймают! — причитал он, заглядывая в глаза застывшей, словно изваяние, госпожи.

Уже в следующую минуту щеки Ланьхуа зарделись, а сердце забилось так, как будто она карабкалась по склону холма.

— Кто она? — спросила красавица, когда снова обрела дар речи. — Где ты ее нашел?

— В лачуге на краю города. Говорят, она принадлежит к древнему ханьскому роду, а ее предки служили при дворе императоров Мин звездочетами или лекарями, никто точно не знает. Эта семейка давно занимается колдовством.

— Когда она придет, Ань Дэхай, оставь нас одних, но будь неподалеку.

«Кто знает, чего ожидать от старой ведьмы», — добавила она про себя.

Ланьхуа начала уже засыпать под заунывный вой ветра, плутавшего среди сливовых деревьев в саду, когда раздался еле слышный стук в дверь. Она проснулась мгновенно, все вспомнила и стремительно обрела ясность мысли.

В комнату просунулась голова евнуха. Он бросил красноречивый взгляд на госпожу и пропустил вперед сгорбленную, замотанную в отрепья старуху.

— Это Чунтао. — Он с трудом сдержал улыбку.

Чунтао — «весенний персик». Надо же, какая насмешка судьбы. По тому, как зло глянула старуха на своего провожатого, стало понятно, что она все-таки заметила улыбку.

— Тебе ли насмехаться надо мной, получеловек? Посмотрим, на что ты станешь похож в старости — на жирную устрицу?

Смех у нее оказался резкий, скрипучий. Ань Дэхай задохнулся от возмущения, незаметно плюнул сверху на старуху и вышел, как того и хотела Ланьхуа. И что за блажь ей пришла в голову связаться с таким злобным пугалом?

— Что скажешь, красавица? — Без всякого почтения старуха подошла поближе к печке, постукивая своими туфлями. — Хочешь подхлестнуть судьбу?

Она скинула шаль, распахнула тряпье, в которое была замотана, и по комнате поплыл густой аромат роз. У Ланьхуа даже голова закружилась от такого сильного запаха.

Она молча разглядывала старуху. Сморщенное темное лицо, маленькие глаза прячутся в складках сухой кожи. Губы запали, щеки обвисли. Ночная гостья была невероятно уродлива, но в чертах ее лица, в тонком носе и линии скул угадывалась давняя красота. Узловатые пальцы, скрюченные, с длинными желтыми ногтями напоминали когти хищной птицы. Ступни у старухи были маленькими и выгнутыми, как копытце, значит, она действительно происходила из хань. Интересно, какой была эта колдунья в молодости? Помнит ли об этом кто-нибудь? И помнит ли она сама? Не превратится ли она, Ланьхуа, в такое же страшилище, прожив во дворце бессмысленную, пустую жизнь?

— Что, не нравлюсь? — скрипела старуха. — Да, когда-то красивейшие и богатейшие мужчины добивались моего расположения. Все проходит, и первой проходит молодость. — Она с кряхтением уселась на пол перед Ланьхуа. — Так чего же ты хочешь?

Черные, как бездна, глаза вдруг открылись и заглянули Ланьхуа в самую душу.

— Хочу стать императрицей! — выдохнула Ланьхуа и сама поразилась словам, слетевшим с губ.

Она не думала об этом. Или только об этом она и думала? Не о любви императора, не об успехе во дворце, а о главном, что даровало бы ей власть, богатство, влияние во всей Поднебесной.

— Да, я хочу стать императрицей, — твердо повторила она и открыто посмотрела в глаза старухе.

— А чем ты готова заплатить?

— Я отдам все, что у меня есть, — не колеблясь, ответила Ланьхуа.

— Этого слишком мало. — Старуха усмехнулась.

— Но что еще я могу предложить?

— Когда-то мой род потерял все: земли, богатство, положение. В этом виноваты Цин, — прошипела колдунья.

— Но это было так давно.

— Моя утрата не имеет срока давности. Ты можешь купить успех и величие, заплатив могуществом империи. Чем выше будешь подниматься ты, тем ближе к гибели окажется династия Цин.

Старуха явно бредила. Похоже, она просто сумасшедшая, зря Ань Дэхай притащил ее.

— Испугалась? Или считаешь, что я спятила? — Старая ведьма как будто читала ее мысли. — Смотри.

Она порылась в складках своей одежды, вытащила на свет шелковую тряпицу, развернула ее и показала небольшой нефритовый медальон. Ланьхуа от любопытства вытянула шею.

— Знаешь ли ты историю? — сверкнула старуха черными, как тушь, глазами. — Помнишь ли ты любимую наложницу императора Сюань-цзуна, прекрасную Ян Гуйфэй?

— Она жила очень давно.

Ланьхуа равнодушно повела плечом. Что ей за дело до несчастной, задушенной под грушевым деревом больше тысячи лет назад.

— Ян Гуйфэй была прелестна, как фея с нефритовых гор. Она обладала властью над императором, ей подчинялся двор, она принимала решения и вершила судьбы. Не было более могущественной женщины в Поднебесной!

— И что же с того?

Ланьхуа чувствовала, как дрожь предвкушения пробегает по телу.

— Ее взлет был подобен чудесной сказке, а власть над императором безгранична, — шептала старуха скрипучим голосом. — Возможно ли такое чудо без благоволения небес?

— Да говори же скорее, ведьма!

— Волшебный амулет, дарующий власть над сердцами людей, Ян Гуйфэй получила в даосском монастыре, где проходила очищение перед тем, как стать драгоценной наложницей. Говорят, его похитили незадолго до гибели Ян Гуйфэй, и похитительница — не кто иная, как Мэйфэй, отвергнутая наложница императора. Она затаила обиду на Ян Гуйфэй и выкрала амулет, а сама пропала навеки.

— Ты хочешь сказать, что медальон, который ты держишь в руках…

— Да, это он. Он столетиями хранился в нашем роду, но я готова уступить его тебе за скромное вознаграждение в тысячу лянов и все могущество Китая.

— Ты смеешься надо мной? Тысяча лянов за какую-то безделицу? Да где же я возьму такие деньги?

— Не успеешь ты и глазом моргнуть, как у твоих ног будут все сокровища Запретного города, — проскрипела старая ведьма. Глаза ее потухли, она спрятала в ладони медальон и, кряхтя, стала подниматься с пола. — Впрочем, если эта цена для тебе чрезмерна…

— Нет, постой! — Ланьхуа вскочила. — Я заплачу тебе. У меня нет такой суммы, но я отдам тебе украшения и свадебный подарок императора. Ань Дэхай, немедленно неси шкатулку!

На пороге появился евнух и затряс головой.