Искушение прощением - Донна Леон

Профессоресса Кросера поерзала на стуле, как будто внезапно почувствовала себя неудобно. А может, ей не терпелось уйти, ведь теперь кто-то другой займется ее проблемами. Нет, наверное, он к ней несправедлив.

– Можете дать мне свой номер телефона? – попросил Брунетти.

Комиссар под диктовку записал его в блокнот, а прямо над ним – слово «Альбертини», на случай, если кто-то увидит эту запись и полюбопытствует, о чем идет речь.

Брунетти подумал, что раз он пока мало что может сделать, то и говорить не о чем. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться: больше ничего синьора Кросера рассказать ему не может, да и не хочет.

Комиссар встал и поблагодарил профессорессу за то, что она пришла. Такой откровенный намек ее удивил, однако она позволила проводить себя до двери. Пытаясь загладить резкость, с которой он ее расспрашивал, Брунетти улыбнулся и пообещал сделать все, что в его силах, умолчав о том, как ограничены его возможности. А когда посетительница ушла, вернулся к окну и какое-то время размышлял об этом визите и о тревогах этой женщины. Хорошо хоть дождь уже закончился…

После ленча Брунетти позвонил Вианелло и попросил его подняться к нему. Когда инспектор пришел, Гвидо предложил ему присесть и в общих чертах пересказал разговор с профессорессой Кросерой.

Вианелло кивнул и тут же уточнил:

– Ее дети учатся в Альбертини?

– А это имеет значение?

Инспектор закинул ногу на ногу и немного покачал ею.

– Лет пять назад разница была бы. Сейчас, думаю, нет. Найти наркотики не проблема. – Он поставил обе ноги на пол. Брунетти же внезапно осознал, что у его друга прибавилось седины и он слегка осунулся. – Раньше ученики частных школ реже баловались наркотой, но ситуация меняется. По крайней мере, так мне говорили.

– Кто? – поинтересовался Брунетти и тут же опомнился: не надо было задавать этот вопрос. Сотрудники квестуры держали имена осведомителей в тайне.

После паузы Вианелло мягко произнес:

– Тот, кто в теме. Он говорит, что эта проблема существует в каждой школе, в той или иной степени.

Это Брунетти, конечно, знал и сам. Как и о том, что воздух в городе загрязнен зимой выше всяких норм безопасности, установленных каким-то там специальным европейским агентством. Но пока он сам этого не ощущал и его легкие с этим справлялись, Брунетти закрывал глаза на проблему. Не хочешь дышать загрязненным воздухом – уезжай из города, альтернативы нет. Так и с наркотиками. Пока это не касается наших детей…

– Благодарение Богу, что мы родились тогда, когда родились!

– Что бы это значило? – удивленно откликнулся Вианелло.

– Что у нас в юности не было свободного доступа к наркоте. Или, по крайней мере, это не считалось чем-то настолько… нормальным, как сейчас. Кое-кто из моих друзей пробовал наркотики, но я не помню никого, кто бы сидел на них постоянно.

Вианелло кивнул, и Брунетти добавил:

– Правда, и денег на наркотики у меня не было.

– Я однажды пробовал гашиш, – признался инспектор, глядя на свои туфли.

– Ты не рассказывал мне об этом!

Тон, которым это было сказано, вызвал у Вианелло улыбку.

– Некоторые секреты я стараюсь хранить при себе, Гвидо.

– И как же это произошло?

– На вечеринке у одного друга мне налили травяного чая, – пояснил Вианелло.

Такое построение предложения показалось Брунетти весьма примечательным.

– Ты не курил гашиш?

– Нет. Если бы отец учуял его запах, он бы…

– Что? – спросил Брунетти с любопытством. Об отце Вианелло упоминал редко.

– Ну, не знаю… Наверное, пригрозил бы всыпать мне по первое число.

– Только пригрозил бы? – уточнил Брунетти.

– Да, – ответил Вианелло без колебаний и пояснений и в свою очередь задал вопрос: – Зачем приходила профессоресса Кросера?

Отбросив любопытство (интересно же узнать, чем закончилась история с гашишем!), комиссар еще раз обдумал очевидные, реальные причины и наконец сказал:

– Думаю, она хотела, чтобы мы решили ее проблему. Всего-то-навсего арестовали тех, кто продает наркотики ее сыну.

Вианелло изумленно вскинул брови.

– При этом никакой конкретной информации она мне не дала, – добавил Брунетти. – Не сказала, от кого ее дочка узнала о том, что у ее старшего брата проблемы. И вообще, все это, насчет наркотиков, – ее подозрения, синьора Кросера всячески это подчеркивала. – И с нескрываемым раздражением выпалил: – Не знаю, что, по ее мнению, мы должны с этим делать!

– Та греческая штука, о которой ты недавно говорил! – озадачил его своим ответом Вианелло. – Ну, с латинским названием.

– Deus ex machina?[19] – спросил Брунетти, внезапно вспомнив и улыбаясь тому, что Вианелло это запомнил. – А что, это было бы славно: появляется Бог, хватает проблему и уносит ее с собой на Небеса!

Комиссар дал божеству время вылететь из кабинета и лишь потом вернулся к менее причудливым вариантам.

– Мы мало чем можем помочь профессорессе, если только она не решит помочь нам и не поговорит с сыном.

– И что же нам делать сейчас? – уточнил Вианелло.

Не дождавшись ответа, он встал.

– Идем выпьем кофе!

До конца дня не произошло ничего интересного, если не считать телефонного звонка от осведомителя, который сказал Брунетти, что завтра утром неплохо было бы проверить рыбный рынок – не тот, что в квартале Риальто, а оптовый, на острове Тронкетто. Брунетти поблагодарил его и пообещал проинформировать местную полицию и специальную службу карабинеров по контролю безопасности пищевых продуктов.

– Пусть проверят съедобных моллюсков, – сказал осведомитель в своей привычной жизнерадостной манере. – И наверное, тунца. Он путешествует без паспорта. – Укоризненно поцокав языком, он повесил трубку.

Брунетти ни разу его не видел, хотя они общались по телефону уже несколько лет. Впервые этот человек позвонил ему по мобильному лет шесть или семь назад; он проигнорировал вопрос Брунетти о том, откуда у него этот номер, и сказал, что у него есть кое-какая полезная информация. Результатом его звонка стал арест двух грабителей, обчистивших за три дня до этого ювелирный магазин. В следующий раз осведомитель позвонил через несколько месяцев, и Брунетти с помощью эвфемизмов и дипломатии поинтересовался, в какой форме он желает получать оплату; в ответ мужчина расхохотался.

– Мне ничего не нужно, – сказал он. – Я делаю это ради забавы.

Брунетти удержался от вопроса, что в этом, собственно, забавного, решив принимать информацию в том виде, в каком этот человек ее преподносит – как подарок. Он звонил три-четыре раза в год и сообщал точные сведения, за которыми следовали аресты, но, на удивление, никогда не обращался по одному и тому же виду преступления дважды. Поддельная пармская ветчина, ввозимая из Венгрии; две тонны контрабандных сигарет на пляже возле городка Градо[20]; сведения о человеке, укравшем рентгеновский аппарат из кабинета одного дантиста в Мирано, и о паре мошенников-румынов, выманивавших деньги у старушек на оплату якобы дополнительных счетов за электричество. Брунетти ничего не знал о телефонном информаторе, но его осведомленность в том, что касается преступного мира, наводила на мысль: в прошлом этот человек участвовал в правонарушениях, таких же, как те, о которых он доносит, но теперь почему-то работает против своих бывших подельников. Это объясняло и аккуратность, с которой сообщается информация, и то, что преступления, о которых идет речь, совершенно его не возмущают. Может, это личная вендетта – он рассорился с подельниками-ворами, или, наоборот, действующий криминалитет устраняет конкурентов? Брунетти, конечно, понимал ценность таких звонков, но и помимо этого настолько привык к собеседнику, что тревожился о его безопасности. Хотя, надо думать, тот прекрасно понимал, какому риску себя подвергает.