Не такая, как все - Марк Леви
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды утром доктор Малдер сказал мне, что больше у него нет причин держать меня в больнице. Он сообщил об этом с грустным видом, и я решила, что он предпочел бы, чтобы я полежала еще. Я успела слегка в него влюбиться, к тому же милосердная Мэгги выдала мне последнюю таблетку окси[1], вот я и предложила ему выписаться отсюда вместе со мной. Он посмеялся, похлопал меня по плечу и признался, что гордится мной. А потом велел собираться, потому что внизу меня уже ждут. Кто меня ждет? Увидите, ответил он с загадочной улыбкой — из-за этой его улыбки я была готова хоть сейчас выскочить за него замуж.
Я ничего не поняла, в тот момент у меня в голове была единственная мысль: наглядеться на него, пропитаться его запахом, пока еще оставалась возможность. Меня ждало теперь совсем другое будущее: без доктора Малдера — и все же с ним.
Сидя в кресле, которое вез мой отец, я поехала по коридору. Сиделки, медсестры, технический персонал, дежурные врачи — все показывали большой палец, провожали меня аплодисментами, поздравляли. Вот чудаки! Это я должна была выражать им свое восхищение и обнимать их. Мне хотелось сказать, что здесь, познакомившись с ними, я узнала, что такое человечность: раньше я имела о ней лишь смутное представление, а теперь она дала мне силы превозмочь боль. Но на этом сюрпризы не закончились: очутившись в больничном холле, я остолбенела.
Журналисты, операторы, камеры со вспышками, полицейские, защищавшие меня, и добрая сотня совершенно незнакомых людей, съехавшихся со всего города, чтобы меня поприветствовать, — вот кто меня поджидал! Я разревелась, как кающаяся Мария Магдалина, потрясенная всем этим вниманием. В машине я еще немного поплакала, поняв, что меня поздравляли не с тем, что я почти достигла финишной черты, а с тем, что вообще выжила.
После кастинга Хлое захотелось прогуляться по Мэдисон-авеню. Почему бы, собственно, не побаловать новым платьицем или маечкой свою матушку или, еще лучше, себя любимую? Она проехалась вдоль витрин, побывала в двух магазинах и раздумала делать покупки. Воздух был пропитан весенними ароматами, от которых делалось светло на душе, на тротуаре было почти свободно, кастинг прошел многообещающе — так к чему лишние расходы? Она обогнула Мэдисон-парк. С севера на юг Пятая авеню идет под уклон, поэтому для возвращения ей не пришлось прибегать к дополнительным транспортным средствам.
Увидев ее под зеленым козырьком дома, Дипак бросился открывать дверь и провожать ее к лифту.
— В офис или домой? — спросил он, взявшись за ручку лифта.
— Домой, пожалуйста.
Кабина поползла вверх.
— Я получила роль, Дипак. Запись начнется на следующей неделе, — сообщила Хлоя на втором этаже.
— Поздравляю! Хорошая роль? — спросил он на третьем.
— Главное — я обожаю эту книгу.
— Тогда я должен побыстрее ее прочесть, хотя нет, лучше подожду и послушаю, — ответил он на четвертом.
— Тот мужчина в лифте… — заговорила Хлоя на пятом этаже. — Это был клиент мистера Грумлата?
— Столько посетителей, всех не упомнишь…
Шестой этаж они миновали молча.
— Попытайтесь вспомнить: он взял пакет для Леклеров и поймал для меня такси.
До седьмого этажа Дипак делал вид, будто напрягает память.
— Я как-то не обратил внимания… Да, вроде бы вежливый молодой человек, услужливый…
— Мне показалось, он индиец.
Дипак остановил кабину на девятом этаже и отодвинул решетку.
— У меня принцип: никогда не задавать вопросов людям, поднимающимся в моем лифте, особенно об их происхождении: это было бы с моей стороны слишком неучтиво.
Он учтиво попрощался с Хлоей и поехал вниз.
Сэм положил трубку. Он насторожился: босс вызывал его к себе, не поинтересовавшись, занят ли он. Ничего хорошего такая срочность не предвещала. Сэм ломал голову, в чем причина, какой он мог допустить прокол. Раздумывать было некогда: Джеральд, секретарь босса, постучал в стеклянную перегородку и щелкнул ногтем по наручным часам. Все было ясно. Сэм схватил блокнот и карандаш и на ватных ногах поплелся коридору.
Мистер Уорд говорил по телефону. Он не предложил Сэму сесть, хуже того, отвернулся к окну, выходившему на Вашингтон-сквер-парк. Сэм слушал, как он рассыпается в извинениях и обещает собеседнику принять строгие меры. Только положив трубку, Уорд развернул кресло и уставился на Сэма.
— Явились! — вскричал он.
«Не к добру все это», — подумал Сэм.
— Вы хотели меня видеть?
— Вы совсем потеряли голову?
— Нет, — возразил Сэм, трогая свою макушку.
— Не советую шутить! Иногда вы меня смешите, но только не сегодня.
— Что стряслось сегодня? — робко осведомился Сэм.
— Что за оборванца мы представили сегодня утром одному из крупнейших наших доверителей?
Кусочки пазла встали на свои места: Сэм представил себе, как Санджай, одетый кое-как, с рассеянным лицом, неприлично опоздав, является на встречу с предполагаемым инвестором.
— Это привлекательное предложение, сулящее высокую прибыль.
— Сайт знакомств в Индии? А почему тогда не стриптиз-клуб в Бангладеш, раз уж на то пошло?
— Это совсем не то, что вы думаете… — промямлил Сэм.
— Лично я ничего не думаю! Мне важно одно: то, что понял наш клиент. «Дорогой Уорд, если я вкладываю деньги, причем немалые, в вашу консалтинговую фирму, то только потому, что я убежден: у нас с вами общие ценности, и среди них на первом месте — нравственность, которой я привержен не меньше, чем моим капиталовложениям…» Ну и так далее. Избавляю вас от подробностей этого тяжелого разговора. Ограничусь тем, что касается непосредственно вас. «Не желаю больше видеть этого вашего клоуна!» Довольно с вас краткого резюме, полная версия продлилась добрые четверть часа. Надеюсь, вам понятна точка зрения моего друга.
— Понятнее не бывает, — отрезал Сэм.
— Исполняйте! — распорядился Уорд, указав пальцем на дверь.
Сэм пулей вылетел из кабинета босса и столкнулся с Джеральдом, не скрывавшим удовлетворения.
— Как я погляжу, кое-кого тут погладили против шерстки, — проворковал он.
— Ты — сама элегантность! Ради таких шикарных брендовых шмоток стоило потратиться!
— Элегантность — мое внутреннее состояние, — парировал обиженный Джеральд.
— Ты успешно его скрываешь, старина.
Еще миг — и Джеральд сжевал бы от досады свой галстук, но Сэму не было дела до душевных мук секретаря. Слишком долго он терпел оплеухи от начальства. По утрам он отправлялся на работу скрипя зубами, по вечерам возвращался домой, кипя от ярости. Теперь чаша его терпения наполнилась до краев.
