Лукавое светило - И. Костюков

читальню, — согласился Баландин, — Предложение разумное. Только сначала нужно договориться с домашним хозяйством. Короче: предлагаю наметить план с таким расчётом, чтоб и жёнам было хорошо и нам приятно.

Баландин и Кубарев дождались, пока подтянулись «тылы». Все вместе стали обсуждать, что делать дальше. Сразу же посыпались предложения одно заманчивей другого. Женщины предлагали пойти на выставку новых моделей платья, потом зайти на танцевальную площадку и, наконец, посмотреть кинокартину. Мужчины, решительно отвергнув легкомысленный подход к отдыху, предложили сперва зайти в читальню, почитать газеты, поиграть в шахматы, а после посмотреть кино. Ввиду полного расхождения мнений Баландин выдвинул компромисс: до кино проводить время раздельно.

— Только убедительно попрошу, — обратился он к женщинам, — перед началом сеанса зайдите за нами в читальню! А то, знаете, увлечёмся шахматами и про кино забудем…

Путь к читальне проходил по длинной боковой аллее, сплошь засаженной молодыми ветвистыми деревьями. Баландин и Кубарев шли, не торопясь. Тёплый ветерок, пёстрые, как майский луг, наряды девушек — всё это снова настроило Баландина на разговоры о пользе здорового и культурного отдыха. Его друг ничего не имел против разумного отдыха, но от длинных разговоров на эту тему воздерживался дабы не тратить на них и без того измотанные жарой силы. Пользуясь отсутствием женщин, Кубарев даже разрешил себе некоторую вольность в туалете: ослабил галстук, расстегнул ворот рубашки и чувствовал на груди приятную прохладу.

— Да, дорогой мой Саша, — продолжал Баландин, — Умело спланировать свой отдых — это не то что выпил, поужинал и на боковую. Это, брат ты мой, — большущее искусство! Да, да, я серьёзно говорю! Возьми, к примеру, сегодняшний день: вот мы пришли в парк. Ничего особенного, кажется, здесь нет. Парк как парк, каких теперь много. И вот в этом самом обыкновенном месте мы с тобой и отдыхаем. Завтра выйдем на работу бодрыми, со свежими силами, с ясной головой.

— На завтра бюро погоды опять тридцать градусов посулило, — заметил Кубарев, расстёгивая рубашку ещё на одну пуговицу.

— Хоть сорок, — махнул рукой Баландин, — Завтра после работы опять сюда придем. И знаешь что: давай прихватим с собой Николая Николаевича! Как-никак, он наш старый друг. А после того собрания, когда его проработали за увлечение горючим, он отошёл от нас.

— Теперь пьёт в одиночку.

— Вот нам и нужно поставить его на путь истинный. Надо повлиять на него… Гляди, народ пляшет прямо на аллее! А ведь они, поди, сегодня тоже работали. А теперь ишь как притоптывают! Вот что значит парк!..

Друзья походили, постояли, минут пять полюбовались на закат и, когда солнце перестало освещать даже верхушки старых сосен, направились к читальне, которая была совсем рядом, сияя гирляндами электрических ламп.

— Итак, первый номер нашей программы, — сказал Баландин тоном конферансье, которому предстояло открыть концерт, — Завтра опять придём сюда. И обязательно с Николаем Николаевичем! Мы должны его… Постой, постой! Да ведь это, кажется, он идёт? Ну, конечно, он! Вот и чудесно! На ловцов и зверь бежит. Сейчас мы его… Только он странный какой-то! Фуражка набекрень, без галстука.

— Небось, уже того… косой, — высказал предположение Кубарев.

— Пожалуй, ты прав, — подтвердил Баландин, — Смотри, смотри, в закусочную пошёл! Ах, чтоб ему!.. Надо вернуть!

— Пусть себе идёт, — махнул рукой Кубарев. — Нешто его вернёшь? Добавлять пошёл. А с пьяным человеком какой разговор?

— Нет, нет, Саша, ты не прав! Мы обязаны остановить товарища! Иначе… иначе меня совесть замучает. Это с нашей стороны непорядочно будет!

И, не дожидаясь согласия Кубарева, Баландин подхватил его под руку, и оба они кинулись вслед за товарищем.

— Иначе меня совесть замучает, — твердил Баландин, — Ох, уж этот Коля-Николай! Какой он слабовольный!

…Николай Николаевич уже стоял возле буфета и наливал в стакан зеленоватую жидкость.

— Николаю Николаевичу! Добрый вечер! — как бы между прочим крикнул Баландин, — Значит, совсем как в известной песенке: «Отдыхаем, водку пьём»?

— Не водку, а воду, — ответил Николай Николаевич, наливая второй стакан.

— Рассказывай сказки-то! Какая же это вода?

— Самая обыкновенная, лимонная, — Николай Николаевич допил и стал расплачиваться, — И кислит и сладит. Понимаете, я каждый вечер хожу в парк. Приловчился здесь в городки играть. Вот и сегодня тоже… Ну, товарищи, я побежал: жинка ждёт…

Баландин сперва посмотрел вслед Николаю Николаевичу, а потом на бутылку. На этикетке, похожей на полумесяц, ясно было написано: «Лимонный напиток».

— Действительно… это самое… — сказал Баландин и сделал какой-то неопределённый жест рукой. — А уж я-то думал… На выручку прибежал.

Чтоб как-нибудь сгладить свою промашку, Баландин подошёл к витрине и как ни в чём не бывало стал рассматривать закуски.

— Гляди-ка, Саша, балык-то жирный какой! — сказал он и даже причмокнул. — Хорош!

— Да, балык редкостный, — согласился Кубарев и. сощурив правый глаз, для чего-то почесал шею пониже подбородка. — Только ведь он нам совсем, можно сказать, ни к чему. Ни то, ни сё… Вот если бы к этому балыку да что-нибудь такое… знаешь… вот тогда бы совсем другой вкус получился…

Когда прозвенел последний звонок, возвестивший, что с этого момента вход в кинозал уже воспрещён, жёны Баландина и Кубарева в который раз снова прибежали к читальне. Теперь им посчастливилось найти своих мужей. Баландин, опираясь плечом о дерево, смотрел вверх и слегка охрипшим голосом говорил:

— Смотри, какая луна!

— А это вовсе не луна, а солнце, — возражал Кубарев, у которого галстук уже свисал из грудного кармана. — От луны жарко не бывает, а вот мне жарко…

Их доброму плану так и не суждено было осуществиться.

ЛУКАВОЕ СВЕТИЛО

Погожим майским днём из слухового окна двухэтажного дома № 17 по Ягодной улице выглядывали два человека. Один из верхолазов, одетый в защитный костюм военного покроя, был управляющий домами Антон Никитич Васютин, известный среди жильцов под именем Ангела-домохранителя. Он только что осмотрел крышу с чердака и теперь хотел сделать то же самое и снаружи, но, чтобы не подвергать себя опасности, махнул рукой и остался на прежнем месте.

— А ну тебя к шутам в болото вместе с твоей крышей! — сказал он своему спутнику, престарелому жильцу квартиры № 8 Маркелову, — Ну, что ты меня на несчастный случай толкаешь, а? Посмотрели с чердака — и хватит. А зачем же на крышу-то?

— Чтоб ты убедился, какой тут ремонт нужен, — ответил Маркелов, поблёскивая очками в металлической оправе. — Полезай, посмотри!

— А что я, не знаю, что ли? — гудел Васютин, с опаской поглядывая на край крыши. — Раз сказал, сделаю, — значит, всё, крышка!

— Ты и прошлой осенью обещал, — не унимался Маркелов, — А на деле