Хранитель света и праха - Наташа Мостерт

Миа. Черт возьми. Ведь они с Валентайном были хорошими друзьями. Интересно, она уже знает? Он взял телефон, чтобы позвонить ей, но потом передумал. Такие новости не сообщают по телефону. Он скажет ей сегодня вечером в «Скорпио».

Он снова уставился в экран. За сообщением о смерти следовал длинный список комментариев, оставленных пользователями «Кайма». Они были разные, от глубоко сочувственных до весьма причудливых и даже фантастических.

Печальный день. Мы скорбим о тебе, друг. Твоя душа всегда будет с нами.

Следующий комментарий:

Йоу, человек-волк! Задай им там жару на небесах.

Был и такой:

Земля тебе пухом, великий воин!

Еще одно сообщение привлекло внимание Ника. Парень, который его написал, по сравнению с другими «авторами» был Хемингуэем, но, прочитав текст, Ник скривился.

Среди некоторых боевых племен Африки существовал обычай съедать сердце поверженного противника в надежде, что его мужество станет достоянием победителя. Съешьте его сердце, и тогда вы обретете эликсир жизни. Съешьте его сердце, и его жизненная сила станет вашей. Весьма спорное воздаяние, возможно, но — воздаяние! Только бойцы с непоколебимым духом могут быть удостоены такой чести. Валентайн Скотт был таким бойцом.

Это просто гадко. Ник не помнил пользователя с таким ником — некто Стрекоза. У него не было ни иконки, ни аватары, ни персонального фото, а когда Ник кликнул на линк, чтобы перейти на персональную страницу этого парня, то обнаружил, что она совершенно пуста. Дата регистрации на сайте объясняла недостаток информации — 12 июля. Стрекоза открыл для себя «Кайм» только сегодня.

Ник вернулся на главную страницу форума и еще раз прочитал сообщение о смерти. Он нахмурился — что-то здесь явно не сходилось. Валентайн скончался не от полученных повреждений на ринге, он умер несколькими днями позже. В своей гостиной.

Ник потянулся к телефону и набрал номер Ли Джеймса, спортивного журналиста, с которым они иногда пили пиво. Но Ли особенно нечего было ему сообщить.

— Парень просто отдал концы, вот что я могу тебе сказать, сидел в кресле, и вдруг — все, свет померк, как говорится.

— А причина смерти?

— Остановка сердца.

— Это понятно, Ли. — Ник с трудом сдерживал раздражение. — Но почему?

— А вот это большая загадка, старик. Вскрытие не показало никаких серьезных проблем с сердцем.

— Уже сделали вскрытие?

— Ну, наверное, организаторы хотели прояснить все как можно скорее.

— И он не получил никаких повреждений на ринге?

— Нет. Несколько синяков, не больше.

— Ты будешь писать об этом?

— Нет, дорогой мой. Парень не раскрученный. Если бы еще трагическая смерть на ринге, а так…

Ник повесил трубку и неподвижно сидел в полной растерянности, не зная, как поступить дальше. В другом конце комнаты Флеш скрючился над клавиатурой, покачивая головой в такт музыке, которая лилась из наушников.

Ник посмотрел в окно. На улице сновали пешеходы, ездили автомобили. Продавщица из цветочного магазина на углу расставляла вдоль тротуара перед витриной горшки с яркими, красочными растениями. Это был обычный день, люди занимались своими обычными делами. Небо было голубым, воздух — теплым.

Но высоко в небе Ник заметил облачко, всего одно, крохотное, и внезапно ему очень захотелось узнать, будет ли дождь.

Когда Миа ставила велосипед на стоянку рядом со спортивным залом «Скорпио», небо полыхало багровым, а ее внимание привлек столб грозовых облаков, выстроившихся на западе.

Она вешала замок на свой «кавасаки» — случаи воровства не были здесь редкостью, — как вдруг почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной и, сидя на корточках возле переднего колеса, вскинула голову.

О нет. Вздохнув, Миа поднялась и кивнула высокой, хорошо одетой женщине, которая неодобрительно на нее смотрела.

— Привет, Клодин.

— Миа.

Клодин Норманди окинула Миа с ног до головы оценивающим взглядом, и та снова вздохнула. Одного взгляда этой женщины было достаточно, чтобы она почувствовала, что выглядит неважно. Большую часть времени Клодин проводила в салоне красоты в «Харродсе», и это было заметно. Миа вдруг со всей очевидностью осознала, что обувь ей надо бы почистить, что на пальцах у нее остались следы от туши, а волосы растрепаны.

— А я привезла Эндрю на тренировку.

Миа кивнула. Эндрю был братом Клодин. Финансист с кротким нравом, он проводил все дни за рабочим столом, но при этом был на удивление хорошим бойцом. Симпатичный парень, никогда не поверишь, что у него в сестрах такая пиранья.

Однако Миа не купилась. Клодин притащилась в «Скорпио» вовсе не из-за Эндрю, а из-за Ника. Эта женщина была готова к охоте. Ник, конечно, мужчина, а потому глуп. Его тщеславие тешил сам факт, что такая красотка, как Клодин, ухлестывает за ним.

— Ник там, в зале. — Клодин изящно пожала плечами.

— Угу, — Миа постаралась проскользнуть мимо нее.

— Он недурно выглядит. Я сказала ему, что собираюсь прийти на поединок, чтобы поболеть за него.

— Уверена, он будет рад.

— Знаешь, я дала себе слово. Обязательно зайду как-нибудь в твою студию, чтобы ты сделала мне что-нибудь такое…

Всякий раз, когда Миа встречала Клодин, та говорила ей одно и то же. И ничего не происходило, конечно же. Клодин с татуировкой — с ума можно сойти. Но Клодин было известно о ее дружбе с Ником, и это был еще один способ, которым она пыталась проникнуть в его жизнь.

Поэтому Миа, как обычно, кивнула в ответ.

— Конечно, заходи в любое время, — сказала она и с подчеркнутой озабоченностью взглянула на часы. — Извини, мне надо бежать, а то опоздаю на занятие.

Не дав Клодин возможности даже рта раскрыть, чтобы ответить, она быстро повернулась и поспешила ретироваться через крутящуюся дверь, которая могла служить своеобразным банком отпечатков пальцев многих членов клуба «Скорпио».

«Скорпио» располагался в большом, отремонтированном здании оптового магазина. В одном зале тренировались и бойцы, и ученики школы боевых искусств, среди которых были люди самого разного рода занятий и общественного положения, от желающих покрасоваться местных лавочников до «белых воротничков» из Сити, таких, как брат Клодин, которых привлекала возможность дать выход эмоциям.

В спортзале не было никаких излишеств. Тут не нашлось бы ни начищенных до блеска весов, ни силовых тренажеров или велосипедов. Пол устилали темно-зеленые маты, которые, сколько их ни вытирали, все равно все были в следах от обуви учеников. К стене был прикреплен спидбол, а множество потертых тяжелых боксерских груш болтались на цепочках, прикрепленных к потолку. Воздух всегда был сперт, в нем чувствовался слегка прогорклый запах разгоряченных тел, кожаных перчаток, влажных салфеток и давно высохшего пота.