Принц с опасной родословной - Мария Жукова-Гладкова

Зиновий Яковлевич тяжко вздохнул, выражая этим вздохом и выражением лица многовековую скорбь еврейского народа.

– Вы понимаете, Слава, этот следователь – человек очень странный. Он может и не взять взятку.

– Предложите больше, – невозмутимо возразил он.

Зиновий Яковлевич почесал подбородок.

– Я подумаю, что можно сделать…

– Подумайте, подумайте.

Он хотел добавить, что за это и платит деньги, причем немалые, однако сдержался. Зиновий Яковлевич был человеком очень обидчивым. Кто же обижает своего адвоката?

– А следак что, у кого-то не взял? – поинтересовался он.

Зиновий Яковлевич грустно кивнул.

– Добровольно отказался от взятки?! Наверное, мало предлагали.

– Нет, предлагали ровно столько, сколько надо. Не больше и не меньше. Этот человек точно знает расценки. Была возможность узнать. И Сан Саныч знал, что с ней можно договориться…

– С кем это «с ней»?

– Журналисткой Юлией Смирновой. Вы, конечно, про нее слышали?

Еще бы он про нее не слышал… Опять она. Нигде от этой стервы нет покоя. Но так ей и надо, – позлорадствовал он.

– У Смирновой я бы тоже не взял, – заметил он вслух. – Мало ли где рядышком оператор притаился, или она сама была с включенным диктофоном в кармане…

– Не думаю, – покачал головой Зиновий Яковлевич. – Она хотела и хочет вызволить из «Крестов» своего мужчину. Послушайте, Слава, а может, нам организовать кампанию в защиту вас? Подключим всех деятелей культуры, возмущенную общественность, вы ведь со многими актрисами и певицами знакомы лично, не так ли? И Смирнову можно подключить…

– Нет! – резко ответил он. – У меня аллергия на Смирнову. А вот остальных подключайте. Обговорите детали с Костей. Я уже сам думал об этом.

– Как пожелаете, Слава.

Со Смирновой он будет договариваться сам. Если будет, конечно. Но он еще не решил, о чем именно.

* * *

– Эй, Татарин, тебе опять малява!

В этот раз были дополнительные инструкции. И новое обещание… Подпись опять отсутствовала.

Машину, как и собиралась, поставила на улице Михайлова и прошлась до КПП. До назначенного мне времени оставалось еще десять минут, так что решила зря не светиться и встала на набережной у Невы, облокотившись на парапет. Дул сильный ветер, забирался мне под юбку. Первыми замерзли коленки в тонких капроновых чулочках, держащихся на бедрах на кружевных резинках. Специально купила такие, чтобы не надевать пояс и уж, конечно, колготки. Где там возиться с колготками? Да и трусики у меня не по погоде… Я усмехнулась, вспоминая, как сегодня днем заезжала в секс-шоп. Когда я сказала продавщице, что мне нужны какие-нибудь трусики, в которых можно заняться любовью, не снимая их, мне тут же выложили несколько вариантов эротического белья. Были просто с разрезом на самом интересном месте (от них я отказалась сразу: решила, что замерзну), на молнии – там же (побоялась, что заест, – почему-то у меня все молнии заедали в самый неподходящий момент), с лепесточком на липучке.

– А у мужчины к этой липучке ничего не прилипнет? – спросила я у продавщицы.

– Нет, что вы! – воскликнула девушка. – Тут же все предусмотрено. Видите: вот так листик отворачивается, завертывается и вот сюда залепляется. И вы готовы. Многим мужчинам очень нравится все это проделывать.

«Если есть время и процедура проходит при свете», – подумала я. Но где именно мы будем встречаться с Серегой – неизвестно, да и ни на какую долгую прелюдию рассчитывать не приходится… Что же мне взять?

И тут девушка извлекла из кучи белья еще одни трусики: с листиками без липучек, но с завязочкой. Дерни за веревочку – дверка и откроется, листик – в сторону, вернее, его можно закрепить за резинку (или не закреплять) – и вперед. Самое то.

– Беру, – сказала я.

Покупку мне упаковали, и тут ко мне подскочила еще одна девочка с внешностью училки, которая довольно странно смотрелась в секс-шопе, тем более была с планшетом, на котором лежали какие-то листки. Оказалось: проводит социологический опрос. К счастью, девочки меня не узнали. Наверное, не смотрят «Криминальную хронику». У них другая тематика.

Опрос был анонимный, вопросы дурацкие, больше всего меня повеселил последний: где вы собираетесь использовать покупку? Предлагалось двенадцать вариантов мест плюс «другое». Мое предполагаемое место, конечно, попало в «другое».

– Простите, а где? – «Училка» посмотрела на меня поверх очков.

Я замялась: отвечать или нет. Встряла продавщица и сообщила: если покупатель назовет новое место, не указанное в анкете, ему полагается приз. Я назвала. Девочки открыли рты, потом переглянулись, рты закрыли.

– Да, теперь понятно, – наконец промямлила продавщица, из зала удалилась, вернулась с трусиками, которые я назвала бы «невидимками», и вручила их мне. Присмотревшись, я заметила на боках крошечные «карабинчики». – Тоже вам может пригодиться, – со знанием дела заметила продавщица. – Расстегнули и сняли.

Я улыбалась, вспоминая дневное посещение секс-шопа. Оценит ли Серега мои труды? Ведь в порыве страсти может и не заметить ничего… А сейчас у меня дико замерзли коленки. Вторыми замерзли бедра и попа. Потом руки и нос. Сереге придется меня отогревать.

Так, минута до назначенного срока. Пора переходить дорогу. Ровно в час ночи я стояла напротив КПП. У меня полтора часа на свидание: в три часа ночи в «Крестах» начинаются выводы из первого корпуса для отправки в колонии, поэтому уйти нужно не позже половины третьего. Потом – сложнее.

Человек Ивана Захаровича оказался точен. Он выскочил на улицу в форме, тут же заметил меня и спросил:

– Юля?

Я кивнула, стуча зубами.

– Пошли.

Двое дежуривших за стеклом в первом накопителе сделали вид, что меня не заметили, не спросили ни паспорт (который у меня был с собой), ни мобильный – ничего из того, что посетитель обязан оставить при входе в «Кресты». Я для них оказалась привидением. Во втором помещении не было никого вообще, и, конечно, мне не пришлось оставлять сумку в камере хранения. Мой сопровождающий не поинтересовался, что у меня в ней. Через металлоискатель не прогоняли.

Затем пришлось идти по улице. Сопровождающий уверенно вел меня в нужном направлении. Мне, конечно, хотелось поглазеть по сторонам, но, во-первых, ничего не было видно – до белых ночей далековато, а во-вторых, шли мы быстро, и я ничего не успевала рассмотреть. Потом он завел меня в один из корпусов. В какой – сказать не могу, так как внутри тюрьмы совершенно не ориентируюсь. Мероприятия-то, с которых я вела репортажи, проводились в церковно-административном корпусе. Признаться, было страшновато. Но чего не сделаешь ради любимого мужчины?