Уголек в пепле - Саба Тахир

Я коснулась браслета, как делала всегда, когда мне требовались силы. Серебро потемнело от налета, но я намеренно носила браслет таким, чтобы не привлекать внимания. Я провела по узорам из сплетенных линий, которые знала так хорошо, что порой видела их во снах.

Мама отдала мне браслет в последнюю нашу встречу. Мне тогда было пять. Это одно из немногих четких воспоминаний о ней: ее волосы пахли корицей, в глазах цвета штормового моря плясали искорки.

– Сохрани его для меня, мой маленький сверчок. Всего на неделю, пока я не вернусь.

Что бы она сказала сейчас, если бы узнала, что я сохранила браслет, но потеряла ее единственного сына? Что я спасла собственную шею и пожертвовала братом?

Исправь это. Спаси Дарина. Найди Ополчение.

Я опустила руку и остановилась. И почти сразу услышала за спиной какие-то звуки. Шепот. Шорох подошв по камням. Если звуки шли из склепов, я вряд ли заметила бы, такие они были тихие. Слишком осторожные для наемников. Слишком беззвучные для Ополчения. Маска?

Мое сердце заколотилось, и я завертелась на месте, вглядываясь в кромешную тьму. Маски могут передвигаться во мраке так же легко, как призраки.

Я ждала, оцепенев, но в катакомбах снова все стихло. Я не шевелилась. Не дышала. И ничего не слышала. Крыса. Это просто крыса. Только, может быть, очень большая…

Когда я осмелилась сделать еще шаг, то уловила запах кожи и дыма – человеческий запах. Я присела на корточки и стала шарить по полу рукой, пытаясь найти какое-нибудь оружие – камень, палку, кость – что угодно, чем можно было бы отбиться от преследователя. Затем трут ударил о кремень, воздух рассекло шипение, и спустя миг вспыхнул факел.

Я поднялась, закрывая лицо руками. Отблеск пламени мерцал сквозь сомкнутые веки. Когда наконец заставила себя открыть глаза, то различила шесть человек. Их лица скрывали капюшоны. Они окружили меня, нацелив стрелы прямо в сердце.

– Кто ты? – спросил один из них, выступая вперед.

Хотя его голос звучал так же холодно и бесстрастно, как у легионеров, он не был широк в плечах и высок, как меченосцы. Голые руки казались крепкими и мускулистыми, а движения гибкими и плавными. В одной руке он держал нож, в другой – факел. Я попыталась взглянуть ему в глаза, но не смогла их разглядеть под капюшоном.

– Отвечай!

После нескольких часов молчания я едва смогла выдавить хрип.

– Я ищу…

Почему я не обдумала это раньше? Не могла же я сказать им, что ищу Ополчение. Никто, будь у него хоть одна извилина, не признался бы, что ищет повстанцев.

– Обыщи ее, – велел мужчина, когда я замолкла на полуслове.

Вторая фигура, легкая и женственная, перекинула свой лук за спину. Факел, потрескивая, горел за ее спиной, оставляя лицо в глубокой тени. Она выглядела слишком маленькой для меченосцев, а кожа рук не имела такого темного оттенка, как у маринцев. Вероятно, она принадлежала либо к книжникам, либо к кочевникам. Может быть, я смогу договориться с ней?

– Пожалуйста, – начала я, – позвольте мне…

– Замолчи, – оборвал мужчина, что говорил со мной только что. – Сана, есть у нее что-нибудь?

Сана – имя книжников, короткое и простое. Если бы она родилась в семье меченосцев, ее могли бы звать Агрипиной Кассиус, или Крисиллой Ароман, или еще как-нибудь так же длинно и пафосно. Но одно то, что она из книжников, не значило, что я в безопасности. Ходила молва о грабителях-книжниках, прятавшихся в катакомбах. По слухам, они вылезали через решетки, нападали, грабили и даже убивали любого, кто встречался им на пути, а затем снова ныряли в свое логово. Сана пробежалась руками по моим рукам и ногам.

– Браслет, – сказала она. – Возможно, серебро. Не уверена.

– Вы его не получите! – я отскочила от нее, и воры, что уже опустили луки, снова подняли их, целясь в меня. – Пожалуйста, отпустите меня. Я – книжница. Я одна из вас.

– Забери браслет, – велел мужчина. Затем дал знак остальным, и они заскользили по туннелю прочь.

– Сожалею, – вздохнула Сана. Сейчас ее рука сжимала кинжал. Я отступила на шаг.

– Не надо, пожалуйста, – я стиснула пальцы, пытаясь скрыть дрожь. – Он мамин. Это единственное, что осталось от моей семьи.

Сана опустила нож, но затем главарь воровской банды окликнул ее, заметив, что она замешкалась, и направился к нам. В тот же миг один из его людей подал знак:

– Кинан, тревога. Патруль наемников.

– Разбейтесь по парам и разойдитесь. – Кинан опустил свой факел. – Если они пойдут следом, уводите их от базы, а не то ответите за это. Сана, снимай с девчонки серебро и уходим.

– Мы не можем ее оставить, – возразила Сана. – Они найдут ее. Ты знаешь, что они с ней сделают.

– Не наша беда.

Сана не двигалась, и Кинан сунул ей свой факел. Когда он взял меня за руку, Сана вклинилась между нами.

– Да, нам нужно серебро, – сказала она. – Но не отнятое у наших же соплеменников. Отпусти ее.

Отрывистые голоса меченосцев доносились из глубины туннеля. Они еще не видели свет факелов, но наверняка вот-вот заметили бы.

– Черт возьми, Сана, – Кинан попытался обойти женщину, но она оттеснила его с неожиданной силой. Ее капюшон упал. Когда свет факела озарил ее лицо, я ахнула. Не от того, что она оказалась старше, чем я думала. И не потому, что лицо ее выражало неистовую злость. Все дело в том, что на шее у нее я увидела татуировку: крепко сжатый кулак, поднятый на фоне пламени. А под ним слово «Иззат».

– Вы… вы… – я не могла вымолвить ни звука.

Глаза Кинана метнулись к татуировке, и он выругался.

– На этот раз ты добилась своего, – процедил он Сане. – Теперь мы действительно не можем оставить ее. Если она расскажет им, что видела нас, легионеры будут рыскать по этим туннелям, пока не найдут нас.

Он резко потушил факел, схватил меня за руку и потащил за собой. Когда я споткнулась и ударилась о его спину, он на мгновение оглянулся, смерив меня свирепым взглядом. Меня овеяло его запахом, острым и смоляным.

– Прости…

– Молчи и смотри, куда идешь. – Он оказался ближе, чем я думала, его дыхание обдало теплом мое ухо. – Или я выбью из тебя дух и брошу в какой-нибудь склеп. А теперь пошевеливайся!

Я прикусила губу и последовала за ним, пытаясь не обращать внимания на его угрозу и сосредоточиться на татуировке Саны.

Иззат. Это старорейский язык, на котором разговаривали книжники до того, как меченосцы вторглись на нашу землю и заставили всех говорить на серранском. Слово «иззат» имело много значений. Сила, честь, гордость. Но в прошлом столетии оно обрело новое значение: свобода. Это не банда грабителей. Это были ополченцы.

Крики Барриуса терзали мой разум еще несколько часов. Я до сих пор видел, как падало его тело, слышал последний вздох, чувствовал запах крови на булыжниках.