Чему улыбается Джоконда? - Александр Питкин

Как выяснилось, в детстве его лягнула лошадь, угодила копытом в лицо. Хирурги заштопали раны, с возрастом, швы зарубцевались удачно и стали не очень заметными, но перебитый нерв не восстановился. Проявились проблемы с выражением лица. Когда он был серьезен, физиономия обретала загадочную улыбку, но стоило ему улыбнуться от души, как окружающих охватывал ужас, особенно тех, кто был не знаком с ним. Верхняя губа у него, выворачивалась трубочкой прямо под нос, оголяя крупные зубы, со щелями между, как у юной Аллы Пугачёвой, и верхнюю десну. Нижняя губа начинала лихорадочно дергаться вверх и вниз. Описать реальную картину моего таланта недостаточно, это надо было видеть.

Зная свои особенности, Валера старался не улыбаться, и тем более не смеяться. Земляков поселили в одной комнате. Среди них был любитель острых ощущений – Володя по кличке Бобик, фамилию не помню. Володя был живчиком, всюду совал свой нос, всегда задирался. Драться умел, этого у него не отнимешь. Если мы шли на танцы в соседнюю школу или клуб и в компании оказался Бобик, знай, без драки не обойдется. Еще у него было хобби: собирал вырезки из журналов, в основном портреты артисток, да и просто симпатичных девушек. Чемодан у него был обклеен смазливыми мордашками, как внутри, так и снаружи. Ему этого показалось мало, где-то достал лист ватмана, формата А0 и весь обклеил портретами в своем стиле. Там были певицы и артистки, и даже чемпионка мира по фигурному катанию среди одиночек в короткой балетной юбочке и на коньках. Всю эту красоту, он повесил вместо ковра на стену у своей кровати. У меня до сих пор хранится фотография этой девичьей мозаики.

Раз в месяц директор училища Василий Иосифович Гоздан (за глаза мы звали его Васька-сиплый, у него были проблемы с голосовыми связками) делал контрольный обход спальных корпусов. В его свиту входили иногда преподаватели. Однажды вечером, когда курсантам делать было нечего, такая комиссия ввалилась в комнату земляков. Все лежали на кроватях в полосатых тельняшках и травили анекдоты. Первым заметил высокую комиссию Бобик, вскочил с кровати, заправляя тельняшку внутрь флотских брюк. Остальные лениво поднимались, не зная, как себя держать в таком присутствии. Директор обвел комнату своим проницательным взглядом и уставился на стенгазету, потом повернулся к Володе и спросил: «Твое искусство?» Володька кивком подтвердил и добавил: «А что? Посмотрите, кругом морды одна страшнее другой, так хотя бы на портреты девчонок посмотреть, настроение поднять». Директор не дал Бобику договорить и нервно приказал ему: «Пригласи старосту и комсорга».

Мы (я был комсорг) с Толей, старостой группы, вошли в комнату, вопросительно глядя на директора. Тот задает нам вопрос: «Вы видели эту порнографию?» Оба молча пожимали плечами, переступая с ноги на ногу, глядели то на картинки, которые на наш вкус даже на эротику не дотягивали, то на директора. Васька-сиплый продолжает: «Вы что здесь, рукоблудием занимаетесь?» Повернувшись в сторону Валеры, переключился на него: «А ты, чего лыбишься, словно Монна Лиза?» Валера не выдержал и непроизвольно сделал свою фирменную, настоящую улыбку. У директора медленно поползли брови вверх, а рот слегка приоткрылся. «Что с ним?» – окончательно осипшим, еле слышным голосом, спросил он Бобика. Тот не растерялся и говорит: «Когда Валеру ругают, у него припадки начинаются, это с детства у него. Лошадь напугала». Валерку, от такой дерзкой речи дружка, действительно начало трясти от смеха. Директор резко направился на выход, бросив мне и старосте на ходу: «Снимите это безобразие и вызовите срочно врача!» Мы рапортовали: «Есть! Не волнуйтесь, Василий Иосифович, всё будет исполнено!»

Глава четвёртая. Ленинградская рапсодия

Легендарная 34-СД

В Ленинградском сварочно-машиностроительном техникуме, куда я поступил учиться в сентябре 1969 года, была сформирована специальная группа из выпускников средних школ и абитуриентов, сдавших вступительные экзамены в вуз, но не прошедших по конкурсу. Выпускникам средней школы надо было сдавать три экзамена. Абитуриентов, не прошедших по конкурсу в высшее учебное заведение, зачисляли без экзаменов, но при наличии справки вуза, в которой указывались баллы по сданным предметам.

На собеседовании у директора техникума Чикунова Александра Ивановича я выложил перед ним все мои бумаги об образовании: аттестат с отличием об окончании речного училища в Томске, академическую справку о завершении двух курсов Новосибирского речного техникума и справку из Кораблестроительного института о сданных вступительных экзаменах. Александр Иванович, просмотрев моё досье, пригласил заведующего учебной частью Сурина Клавдия Ивановича и спросил его куда определить меня. Завуч посчитал часы пройденных дисциплин в академической справке и предложил на выбор два варианта: либо на третий курс, сдав экзамен по металловедению или в экспериментальную группу без экзаменов. Подумав, я выбрал второй вариант. В дальнейшем убедился, что выбор был правильным.

Группе присвоили номер 34-СД, последние две буквы обозначали сварщики-десятиклассники. Состав группы заметно отличался от остальной массы учащихся, поступивших после восьмилетней школы. Выделялись мы не только внешним видом, но и интеллектом. Наша группа всегда занимала призовые места в различных конкурсах и соревнованиях. Да и отношение преподавателей к нам было на вы.

Учёба в техникуме резко отличалась от учёбы в речном училище. Там курсанты жили в общежитии единой семьёй двадцать четыре часа в сутки, девять месяцев в году. Каждый был на виду, о каждом было всё известно. В техникуме студенты общались только в процессе учебного дня, затем разбегались по своим квартирам, кто-то снимал угол, другие жили у своих родителей в Ленинграде, или его пригородах, поскольку техникум общежития не имел. В училище коллектив был исключительно мужской, в техникуме – пятьдесят на пятьдесят, юноши и девушки. Иногородних было процентов двадцать, потому содержать общежитие было не рентабельно.

Когда начался учебный процесс, и все собрались, в очередной раз мне не удалось отсидеться в тени – на первом же собрании группы избрали старостой. Чем уж я провинился перед богом, не знаю, но почему-то в училище на первом же собрании избрали комсоргом, и вот опять всё повторилось. Время подтвердило, что так будет всегда. Комсоргом избрали Машу Мелконян, хотя-бы в этом мне повезло, уж лучше организационно-хозяйственными делами заниматься, нежели организационно идеологическими.

Учебный процесс шёл своим чередом. Преподавательский коллектив был подобран на высшем уровне. Многие из них ранее читали лекции в вузах. По учебнику нашего преподавателя, Думова Семёна Исааковича, «Электродуговая сварка» учились не только студенты профильных техникумов, но и институтов. А