Благостный четверг - Джон Эрнст Стейнбек

А нижний голос пел как за упокой: «Одинок ты! Одинок! Нет тебе ни света, ни тепла. Ну хоть бы кто-нибудь тебя согрел…»

Док выскочил из-за стола, подошел к аквариуму, уставился в подсвеченную воду. Из-за камня выглянул осьминог. Он взмахивал щупальцем, как заправский дирижер, подавая знаки невидимому оркестру: бамс, бамс, вот она идет, эти бедра и колени, бамс, бамс, – раздавалось в голове Дока легким веселым звоном…

Док уронил голову, потер веки – в темноте заплясали разноцветные разводы. Потом встал и отправился за пивом.

При всем своем хорошем, можно сказать дружеском расположении к Фауне, Джозеф-Мария частенько подумывал, что не очень-то пристало женщине владеть «Медвежьим стягом» – солидным, доходным заведением. Ладно бы управительница, а то ведь хозяйка) Что-что, а уж доход должен стекаться к мужчине, думал Джозеф-Мария. Стоит женщине дорваться до денег, как у нее расстраивается психика, – хочешь остаться здоровой, держись от денег подальше. Баба при деньгах – это уже не женщина, но еще и не мужчина. Она больше не дорожит женственностью, а ведь женственность – самое ценное ее качество!

Джозеф-Мария смекал, как бы освободить Фауну от тяжкой ответственности владения капиталом. Вот если бы ему стать хозяином, а Фауне управительницей – сразу бы установилось желанное, естественное равновесие. До сих пор Фауна удачно избегала его покровительства, однако Джозеф-Мария от своих замыслов не отказывался – глядишь, еще представится удобный случай.

Хороший финансист, просматривая таблицу курсов акций, обращает внимание не только на свои акции, – он еще на всякий случай примечает, как дела у других. Вот так и Джозеф-Мария поглядывал: как там соседка? Собственные его дела шли отлично, отчего бы не раскинуть вокруг благосклонно-хищным оком?.. Сюзи еще не успела отдать вещи с дороги в стирку, а Джозеф-Мария уже знал, какое пополнение в «Медвежьем стяге», и радовался: наконец-то Фауна дала промашку.

– Слышал я, – сказал он, зайдя к Фауне в гости, – у тебя появилась новенькая. Смотри, наплачешься с ней…

– Да уж, чует мое сердце, – вздохнула Фауна.

– Зачем же было ее принимать?

– Видишь ли, – сказала Фауна, – иногда я ошибаюсь нарочно. Конечно, для меня она плохое приобретение, но зато после моей выучки будет из нее кому-нибудь хорошая жена.

– Да ведь она тебя как дурочку провела, – попробовал поддеть Патрон.

– Ну и ладно, не все же в умных ходить, – отвечала Фауна. – Что вообще человек о жизни знает, если хоть раз в дураках не побывал? Вот помню, поехала я миссионершей в Южную Америку…

– В Южную Америку? Зачем?

– Ну, это сразу не объяснишь…

– И что же ты там делала?

– Учила туземцев любить ближнего.

– А они?

– А они меня учили, как выделывать человеческие головы.

– Вот дикари! – с пафосом произнес Патрон.

– Какие же они дикари? Просто хорошие, честные ребята, охотники за головами. Если покупаешь голову у них, так это стоящий товар, без обмана. Правда, всегда найдется какой-нибудь шустрый малый, вроде этого… Ата-ту-лагу-лу. Это, я тебе скажу, прирожденный был жулик. Повадился обезьяньи головы выдавать за человечьи. Побреет получше, ну и, понятно, сушит не так долго, чтоб слишком сильно не съеживались. А люди что… люди все купят…

– Это точно, – согласился Патрон.

– Занесло к нам на беду епископа, – продолжала Фауна. – Ох уж он меня честил, что я эти головы покупала!..

– Ты? Покупала?!

– Ну да. У меня до сих пор в дровяном сарае их целый ящик… Так вот, меня за дуру считали, однако потом все окупилось…

– Это как же?

– А вот посуди сам. У меня в племени все люди были честные и головы продавали настоящие. Появляется на рынке партия голов. А этот жулик, Ата-ту, берет и подбрасывает туда парочку обезьяньих. Что получается? Люди перестают друг другу верить! На настоящую голову смотрят, как на фальшивку. Вот я и скупала у него эти головы, чтобы на рынок не попадали. Там, где я миссионерша, все должно быть по-честному!..

– Но он, наверное, дорого за них брал?..

– Да уж, дороже, чем за настоящие. Знал шельма, что все равно куплю.

– Тут бы любой не растерялся…

– Зато скоро все честь по чести стало… Случится покупать голову в племени Чунгла, не сомневайся – настоящая!

– Он что, больше не подделывает?

Фауна выдвинула ящик стола и извлекла нечто – примерно с лимон размером, круглое, гладкое, как полированное черное дерево.

– Увы… – вздохнула Фауна. – Красивая, правда?

Патрон поспешно отвернулся.

– Вообще-то мне пора домой. У меня племянник в лавке один.

– Как он поживает, все трубит?

– Не говори, вконец меня извел. Недавно купил новую трубу! Не знаю, куда и прятаться. Говорю, иди упражняйся на берегу. Пускай морские львы да прибой поубавят тебе громкости. Так что, ты думаешь, он выкинул? Дал сигнал прохождения военному буксиру! Они до сих пор ищут, что за корабль мимо них проплыл… А вчера ночью, знаешь, что опять отколол? Упражнялся на берегу, да и давай трубить в канализацию. Хотел, говорит, резинанс получить. Не знаю, какой там резинанс, но что в каждом унитазе заиграло «Пушки к бою» – это точно. Одной старушке как раз клизму ставили; что у них сделалось – сказать страшно… Так что я пойду. Этот мальчишка как дунет высокую ноту – стекла того гляди лопнут…

– Ты уж нас не забывай, заходи почаще, – сказала Фауна.

– А ты попомни насчет Сюзи.

– Ладно, ладно…

Как ни странно, люди не любят делать покупок у себя под носом. Сигареты в магазинчике напротив – лучше тех, что продаются в первом этаже вашего дома. Питомицы Фауны даже не подходили к сигаретному автомату в «Медвежьем стяге» – за теми же «Счастливыми» или «Утренними» они отправлялись к Патрону… Вот и получалось, что за день чуть ли не каждый житель Консервного Ряда успевал побывать чуть ли не всюду.

Только Джозеф-Мария вернулся от Фауны, в лавку вошла Сюзи… Конечно, Джозеф-Мария не лучший образчик славного творения Господня, но где нужно навскидку оценить женщину – тут ему равных нет. Если его собственное сердце не затронуто, мнение его окажется верным на все сто процентов… Сюзи разменяла деньги, опустила монету в автомат, нажала на кнопку «Счастливые», – за этот короткий срок и она, и Джозеф-Мария успели переглянуться и оценить друг друга.

Сюзи: «Хитрый, скользкий, злой. Улыбается, а глаза как у змеи. Будет что-нибудь предлагать – не бери; у него во всем расчет. Когда-нибудь сам споткнется о собственную хитрость…»

Патрон: «Совершенно не годится для заведения. С характером. Не станет соблюдать правила игры. Может забить мяч в свои ворота. Ко всем с душой. Втюрится в какого-нибудь парня – про все на свете забудет».