Без царя в голове - Сергей Шангин

— Это кто же так говорит? — встрепенулся полковник.

— Да этот… Каховский…

До сознания полковника помалу доходили слова, на ходу придуманные Иваном.

— Да я его подлеца за такие слова… — Врубель побагровел от ярости, выпучил глаза.

— Вот-вот, господин полковник, я его и того, в морду! Обидно мне за вас стало, кровь взыграла. Ежели каждый, думаю я, будет над нашим полковником издеваться, что с армией станет? А потом он меня в морду, ну и мы немного повздорили, — виновато пожал могучими плечами Волгин. — Извиняюсь, господин полковник, если что не так сделал.

— Не извиняйся, это ты молодец, Волгин, так ему… — полковник споткнулся, откашлялся, сообразив, что говорит не совсем то, что положено в подобной ситуации говорить подчиненному, обвиняемому в драке. — Только, господин лейтенант, никто еще судов не отменял, и незачем подменять собой законную власть! Вы должны были доложить по команде, а мы бы тут сами разобрались, вызвали бы этого Каховского для разборок…

По всей видимости, полковник в эту минуту представил себе пилотскую попойку и то, каким тоном было брошено оскорбление в его адрес.

— Я бы ему в морду, подлецу! — рявкнул он от избытка чувств. — Кхм, ты этого не слышал, Волгин, и чтобы больше без драк! Понял?

— Так точно! — прошептал Иван.

— Не слышу! Чего ты там себе под нос бубнишь?

— Так точно, господин полковник, есть без драк! — гаркнул облегченно Иван.

Полковник вздохнул, покачал головой и продолжил экзекуцию.

— Вот ты мне, Волгин, ответь, как на духу, кому служишь?

— Царю и отчизне, господин полковник! — эхом, не задумываясь, рявкнул Иван.

— Это понятно, что царю и отчизне, — поморщился полковник, — ты объясни, как именно ты им собираешься служить?

— Придет беда, прыгну в истребитель и в бой! — недоумевая где ловушка, осторожно ответил Иван. — А там до победного конца, жизни не пожалею, ежели понадобится.

— Это тоже не вопрос. Ты представь, Волгин, на минуточку свое вчерашнее состояние. Сколько вы там на одно лицо приняли? Да, не важно, главное, что были уже никакие к моменту драки. И не надо мне тут изображать удивление на лице, что я в кабаках не был? Представь, вот в такой именно момент, когда вы уже никакие, беда-то и нагрянула, что делать будешь, Волгин, куда побежишь, какой из тебя боевой пилот в таком состоянии? — заводился с каждым словом полковник, выталкивая слова, словно гвозди. — Получается, господин лейтенант, что никому ты в этот момент не служишь, окромя себя самого и врага нашего заклятого! И сызнова задаю вопрос — кому служишь, Волгин?

Иван озадачился, призадумался, начал губы кусать, в потолок смотреть, в затылке чесать — эка завернул полковник ловко. Получается, что всяк выпивший пилот врагу служит, так что же теперь и не пить вовсе, что же это за жизнь будет? Чай не монахи, обетов не давали, стрессы опять же, нервы нужно успокаивать, как тут не выпить? И что тут ответить? Иван, как рыба, открывал рот, делая слабые попытки оправдаться, но ни звука не произнес — мозг поскрипел, пожужжал и отключился. Осталось Ивану нахмурить брови, сжать зубы и промолчать, надеясь, что полковник, задав каверзный вопрос, сам на него и ответит.

— И что вам неймется, господа пилоты, сколько можно пить и бузотерить, Волгин? — сев на привычного конька, продолжил нотации полковник.

Иван молчал, зная по опыту, что в тех рассуждениях полковнику нужен исключительно слушатель, а не собеседник.

— Боевой офицер, пилот истребителя и пьяница. Были бы у нас новейшие штурмовики, я бы на ваши пьянки-гулянки сквозь пальцы смотрел. А наши старые лоханки крепки святым и боевым духом исключительно. Что с них взять со старушек, им в обед сто лет, давно на свалку списать пора, ан нет — денег у казны видите ли нет новые истребители прикупить. Стыдоба, нищета. Казну на балы да украшения растратили, страх позабыли, с врагом за одним столом пьянствуют.

Иван молчал, боясь лишним вздохом напомнить, ушедшему в грустные мысли полковнику о своем присутствии. Лицо полковника исказила гримаса раздражения, хрустнул сломанный карандаш и он совершенно неожиданно для себя узрел замершего по стойке смирно Волгина.

— Вот я и говорю, боевым духом наши старушки крепки, а каким духом вы, господа офицеры, наполняете эти скорлупки? Перегарным? Да вас любой худосочный пират пинком под зад отправит к такой-то матери. Пило-о-о-ты, истребители, етить вас через коромысло.

Адмиральский крейсер позолотить, — с обидой в голосе продолжил полковник, — у них деньги есть. Боевые крейсера пустить на металлолом у них деньги находятся, а купить для нужд защиты торговых путей хотя бы десяток новеньких истребителей, в казне денег нет. Вот ты мне ответь, Волгин, стал бы ты кутить-гулять, когда у тебя в кармане пусто?

— Никак нет, господин полковник! Разве что друзья угостят…

— Вот! Вот именно друзья! И кто же у нас нынче в друзьях, Волгин?

— Дык это… Каха… Семенов… — начал было загибать пальцы Иван.

— А друзья у нас нынче наши заклятые враги, — пропустив мимо ушей лепет Волгина, кипел полковник. — Американцы нас купили на корню, кому скажешь, не поверят. Удивляюсь я, что они еще рядом с царем, в нашем генеральном штабе не сидят, видать трон узкий, да и стульев в генштабе маловато — разворовали все.

Ты, Волгин, суть пойми боли моей. Блок навигации на твоем истребителе кем сделан? А система управления огнем? Улавливаешь мысль? Наш потенциальный враг поставляет нам боевое снаряжение. А вдруг нам с тем врагом в прямое столкновение войти придется? Ты уверен, Волгин, что твоя пушка выстрелит в нужную сторону? Ты уверен, что вообще окажешься там, где нужно, а не у черта на куличках?

— Дык ведь, господин полковник, нашего-то оборудования нету, нешто вручную кораблем управлять?

— Нету-у-у? А где же оно, Ваня? Отчего в государстве Российском, великом и могучем производство самого насущного в упадок пришло? Не враг ли постарался?

— Не могу знать, господин полковник!

— А кто может? Не тот ли кто все это и сделал? За державу обидно, лейтенант. Скоро на вопрос «Кто взял Крым?» будут отвечать «Американцы!». Потому что куда не сунься, повсюду они, повсюду их длинный нос. И тут вы пьянство и мордобой разводите. Ты иди тому американскому дяде морду набей, что же ты своего русского пилота по морде лупишь?

— Господин полковник, дык он же вас… — напомнил Иван разгорячившемуся Врубелю ловко выдуманную причину драки. — Как же после такого в морду не дать?

— И правильно, что в морду! — махнул в отчаянии рукой полковник. — Свободен! И передай Каховскому, что цугундер по нему, подлецу, плачет! — крикнул полковник в спину выбегающему Волгину.

Иван остался чрезвычайно доволен своей ловкостью и верткостью. Каховский все одно какую-то гадость болтал, язык у него поганый, кто сейчас вспомнит, что он там плел по пьяной лавочке. А так Иван одним махом и начальственный гнев от себя отвел и гада Каховского подставил. Пусть теперь сам бережется, да сторожится, посмотрим, чья возьмет. А что там в высоких сферах творится, то не его Ивана забота. На то есть царь, генералы, пусть у них голова и болит.