Моисей. Записки Финееса - Александр Альвих

Как рассказывал мне дед, он знал одноглазого египтянина, который загрыз четверых кочевников, а еще трем вырвал кадык.

И вот, когда казалось, что не будет конца смертоубийству, из засады вылетела легкая конница израильтян. Ее командир упал как подкошенный, но это не остановило воинов.

Я познакомился с этим командиром, когда он, глубокий старик, любил рассказать, как потерял зубы в кровавом сражении. Камень из вражьей пращи влетел ему в рот, когда он громогласным кличем после молитвы возглашал: «Аллилуйя!». Камень выбил зубы, проскользнул в желудок, и только чудом да молитвами отважный воин остался жить.

Кажется, старик приходился нам дальним родственником.

Конница налетела на эфиоплян и обратила их в бегство. Они бежали, падали и умирали на чужой земле, проклиная день, когда вошли в пределы Египта.

Евреи и египтяне несколько дней преследовали остатки вражеской армии. Наконец та была оттеснена в главный город Эфиопии Саву, город неприступный, ибо обтекался с одной стороны Нилом, а с другой — реками Астап и Аставор.

Сава был огорожен огромной стеной и, помимо рек, защищался искусственными валами.

Войско Моисея, переправившись через Нил, остановилось у крепостных стен, не решаясь на штурм.

И тогда царь эфиоплян, устрашенный египетским войском и наслушавшись рассказов о его необычайном мужестве и стойкости, предложил Моисею в жены свою дочь-красавицу Фарбис, которая воспылала к нему горячей страстью.

Моисей принял предложение царя эфиоплян, поставив условием сдачу города. Царь согласился, и после пышной свадьбы в царском дворце, не допустив грабежей, Моисей вместе с войском вернулся в Египет.

Дома их встречали восторженные толпы. Больше месяца продолжалось всеобщее ликование, а на торжественных пирах во дворце фараон обещал:

— Ни один еврей больше не будет рабом. Еврейские воины спасли Девятнадцатую династию, и отныне они станут такими же, как мы!

Прошло совсем не много времени, и все вернулось на круги своя. Фараон забыл о своих обещаниях, и притеснения даже усилились.

Однажды, будучи уже одним из самых уважаемых людей Египта и приближенным фараона, Моисей увидел, что египетский надсмотрщик, человек огромного роста, избивает еврея. Бич из крокодиловой кожи взвивался и обрушивался на обнаженную спину несчастного, оставляя кровавые рубцы.

— За что ты его так? — с трудом сдерживаясь, спросил Моисей.

— Отучаю от лености, — тяжело дыша, отвечал надсмотрщик.

— Довольно, остановись, ведь он совсем мальчик…

Но египтянин не владел собой. Сам себя распаляя, он продолжал наносить страшные удары. Еврейский юноша уже не стонал, а только хрипел.

И тогда Моисея, человека немолодого и отнюдь не вспыльчивого, захлестнула волна бешенства.

У Моисея, как всегда, был при себе короткий меч. Неуловимым, заученным движением он вонзил меч в грудь великана — тот умер так и не поняв, что произошло и почему этот угрюмый, богато одетый человек с властным взглядом вдруг напал на него.

Тем же коротким мечом Моисей закопал труп в песок. Он не успел заметить, когда исчез избитый молодой раб…

На следующий день Моисей застал двух евреев, яростно спорящих из-за какого-то пустяка. Они оскорбляли друг друга, наконец, один набросился на другого и принялся награждать оплеухами.

— Как тебе не стыдно обижать ближнего своего! — обратился к нему Моисей. Тот, обернувшись, процедил с непередаваемо злобным выражением:

— Кто тебя поставил начальником и судьей надо мной?

Уж не собираешься ли ты убить меня, как того египтянина?

Сколько еще раз услышит пророк от своих сородичей этот злобный вопрос: «Кто тебя поставил начальником и судьей над нами?»

Моисей понял, что тот юноша, которого он спас, не удержался, рассказав о случившемся, и вот-вот об убийстве пронюхают ищейки фараона.

Убийство надзирателя — дело нешуточное. За такое еврея не помилуют, даже если он прославленный полководец.

Вскоре Моисей был предупрежден верными людьми, что за ним послали дворцовую стражу:

— Беги немедля! Вскоре стражники будут здесь!

Моисей, в чем был, с пустыми руками убежал из города и пешком пошел на восток, в соседнюю с Египтом землю Мадиамскую.

Мой дядя Ифамар рассказывал мне, что не Моисей первым напал на египтянина-надсмотрщика, но тот на него, и будущий пророк убил противника не в порыве гнева, а законно обороняясь. Моисей якобы назвал даже имя того египтянина — Ханефрей, и высказывал предположение, что тот получил от фараона приказ убить будущего вождя израильтян и нарочно делал все, чтобы вывести Моисея из себя и вызвать ссору.

Мне это кажется вполне правдоподобным, ибо Моисей, иногда давая волю гневу в речах, в делах был всегда необычайно осмотрительным и осторожным. Однако в Торе об этом случае рассказано по-другому, я не осмелюсь ставить под сомнение письменное свидетельство самого Моисея.

Перед тем, как впервые пойти к Мернепте, Моисей, Аарон и старейшины обсуждали, какой способ избрать, дабы убедить фараона отпустить евреев, и насколько беседы с царем Египетским могут быть опасны для них лично и для всего народа.

Моисей настаивал на том, что разговор следует вести твердо, жестко и предельно уверенно, ибо еврейский народ — даже в его нынешнем незавидном состоянии — представлял большую силу и мог создать определенную угрозу для фараона и египетской знати.

Старейшины напоминали о разобщенности евреев, многие из которых отошли от Всевышнего и предались постыдному поклонению египетским идолам.

— Именно поэтому мы должны показать фараону твердость духа, — настаивал Моисей. — Завтра это будет значительно труднее, ибо Мернепта станет сильнее, а мы — слабее. Пока мы можем сравниться с египтянами силой и числом, а завтра, при тех законах, которые существуют в Египте, — вряд ли. Мы станем жалкими просителями, которых даже не пустят во дворец!

— Ты думаешь, грубостью можно чего-нибудь добиться от фараона? — сомневались старейшины.

— Я буду говорить с ним так, как заповедовал Господь. Я скажу, что еврейский народ должен принести жертву Господу в праздник. И сделать это он должен в пустыне, дабы не мешаться с язычниками. Под этим предлогом мы сможем уйти.

— Мернепта не настолько глуп, чтобы тебе поверить.

— Не знаю, глуп фараон или умен, но у нас нет другого выхода. Мы пойдем к нему и потребуем отпустить нас.

— А если он откажет?

— Пусть откажет, иного я и не жду. Но мы должны с чего-то начать. И мы начнем! Не забывайте, что нам помогает Господь. Он повелел мне вывести евреев из Египта, и я это сделаю!