Судьба тигра - Коллин Хоук

Он нежно поцеловал меня и повел обедать. Я украдкой вздохнула, прекрасно понимая, что мне-то как раз нужно нечто гораздо большее. Пожалуй, это было совершенно неуместно в наших обстоятельствах, но из песни слова не выкинешь – мне был нужен Рен.

После обеда я отправилась его искать. Кишан сказал, что он учит Анамику пользоваться нашим волшебным оружием. Я по привычке потрогала Ожерелье и виновато вздохнула, вспомнив, что коварно оставила его себе.

Поскольку сотовых телефонов в древности еще не изобрели, поиски Рена заняли гораздо больше времени, чем я надеялась, но наконец какой-то солдат подсказал мне, как найти полянку, на которой они могут тренироваться. Пробираясь между деревьев, я услышала впереди негромкие голоса.

– Не знаю, что бы я делала без тебя. Сами боги послали тебя в мою жизнь…

– Да, в общем, так и есть.

– Тогда я всей душой надеюсь, – проворковал нежный женский голос, – что никогда не дам тебе повода уйти.

Я обогнула колючий куст и приросла к земле. Рен и Анамика стояли, обнявшись. Я впервые увидела Анамику в пышном одеянии Дурги глубокого синего цвета и… с восемью руками. Причем все они обвивались вокруг Рена. Золотое оружие валялось под ногами, Фаниндра свилась колечком чуть в стороне. Она не спала и зорко следила за обнимающейся парочкой своими изумрудными глазками.

На какой-то миг я просто оцепенела, потом меня охватил ужас. Перед глазами все расплылось от слез. Соленая влага задрожала, грозя хлынуть из-под ресниц. Рен, продолжая обнимать Дургу, открыл свои синие глаза и увидел меня. Я негромко ахнула, впервые в жизни увидев спокойную отстраненность в его взгляде. На Дургу я даже взглянуть не смогла.

Обливаясь слезами, я в бешенстве бросилась прочь, но в последний момент взглянула под ноги. Золотая Фаниндра повернула точеную головку в мою сторону и попробовала воздух языком.

– Фаниндра! – прошептала я, протягивая к ней руку.

Несколько секунд золотая змейка испытующе смотрела на меня, потом расплела свои кольца и пришла в движение. Вначале я самонадеянно решила, будто она ползет ко мне, но Фаниндра без колебаний направилась к богине, а та наклонилась и подсадила ее себе на руку. Когда Фаниндра обвилась кольцами вокруг божественной ручки, во мне что-то взорвалось.

Все меня предали. Все кругом, даже Фаниндра больше не хотела меня знать!

Обезумев, я смахнула слезы, сорвала с шеи драгоценное Ожерелье и швырнула его под ноги богине. Я чувствовала на себе взгляд Рена, но даже не подумала взглянуть на него.

Когда новоявленная Дурга подняла Ожерелье, я прошипела:

– Да, ты кое-что забыла!

Потом повернулась и сломя голову бросилась в лагерь.

Анамика звала меня, но я даже не подумала обернуться и неслась, не останавливаясь, до самого шатра. Еешатра! Окинув взглядом пространство палатки, я поняла, что здесь не было ничего моего. Рен забрал рюкзак. Теперь во всем мире мне принадлежала только моя одежда! Мое сердце забилось как бешеное, красная пелена заколыхалась перед глазами. Я стиснула в кулаке амулет, висевший у меня на шее, и почувствовала неодолимое желание что-нибудь поджечь. Пришлось сделать несколько медленных вдохов, чтобы погасить свое внутреннее пламя. Возможно, разрушение помогло бы унять мою боль, но тем самым я бы опозорила все наше дело, не говоря уже о том, что облегчение все равно было бы лишь временным.

Закрыв глаза, я прижала к ним крепко сжатые кулаки и прошептала:

– Мистер Кадам! Если бы только вы были рядом!

Примерно через час меня разыскал Кишан. Какой-то солдат сказал ему, будто видел меня возле палатки с припасами. Я забрала оттуда палатку и попыталась самостоятельно ее установить. Разумеется, у меня ничего не вышло, но я не опустила руки, а отыскала сверток тяжелого холста и набросила его на ветки дерева, устроив себе жалкое подобие шалаша. Выглядело мое строение ужасно, но я упрямо забралась внутрь и уселась там, прислонившись спиной к дереву и подтянув коленки к подбородку.

Кишан сел рядом и целую минуту молча смотрел на меня, не говоря ни слова.

– Что ты творишь, Келси?

– Хочу отгородиться! – резко пролаяла я.

– От меня? – тихо спросил он.

– От… всего, – пробурчала я.

Кишан осторожно потянул за холщовую стену моей палатки.

– Келси, ткань очень тяжелая. Как ты ухитрилась втащить ее на дерево?

– Фурия в аду, знаешь ли, и та ничто в сравнении с некоторыми…[8]– хмыкнула я.

Кишан еще немного посидел со мной, но я упрямо отказывалась с ним разговаривать, и ему пришлось сдаться. Обиженный и расстроенный моим молчанием, он встал и тихо сказал:

– Если ты хочешь поселиться отдельно от нас, я все устрою, но здесь ты не останешься. Я выберу безопасное место и прикажу разбить там палатку для тебя. Ты согласна?

Я кивнула, боясь поднять на него глаза, и Кишан ушел. Вскоре один из солдат проводил меня в палатку, укомплектованную полным набором одеял, подушек, кувшинов для воды и тазиков для мытья.

Там я в гордом одиночестве прожила до конца недели, хотя Рен и Кишан, вместе и по отдельности, каждый день справлялись обо мне у стражей, выставленных охранять мою палатку. Каждый день я исправно тренировалась вместе с другими женщинами, но вместо Кишана с нами теперь занимался другой воин, а мой жених все свое время проводил в обществе других полководцев.

Каждый день, проходя мимо площадок для упражнений, я слышала доносившиеся оттуда крики солдат и звон мечей, но никогда не подходила близко. Я просто не могла видеть Рена рядом с Анамикой или моезолотое оружие в ее руках. Я очень тосковала по своему луку со стрелами… правда, в основном потому, что мне нестерпимо хотелось вогнать золотую стрелу в предательское сердце Рена.

Через неделю, как и было решено, предводители армий покинули наш лагерь, а мы начали готовиться к походу. Когда пришло время выступать, мой личный телохранитель сложил мою палатку, собрал в небольшой мешок мои пожитки и помог мне взобраться на мою славную, серую в яблоках лошадку с черной гривой и носом.

Моя кобылка приплясывала от нетерпения, пар белыми облачками бил из ее ноздрей в морозный воздух. Блестящие снежинки лениво кружили в рассветном небе, не касаясь земли. Кто-то набросил мне на плечи теплый шарф, подбитый мягким мехом. Солдаты обращались со мной, как с королевой, но я все равно чувствовала себя отверженной. Набросив на голову капюшон, я молча кивнула, давая понять, что готова ехать.

Переход на северо-запад занял два долгих дня. Наконец мы разбили лагерь на краю озера Ракшастал. Было холодно, но не так, что невозможно вздохнуть. По моим прикидкам, сейчас было начало осени. При помощи своей огненной силы я согревала воздух вокруг себя и своих телохранителей, которые очень быстро сообразили, что находиться поближе ко мне весьма выгодно со всех точек зрения.