Башни заката - Лиланд Экстон Модезитт

— Ты предлагаешь поднять мятеж? — спрашивает Хайел.

— Какой мятеж? — вздыхает Креслин. — Начнем с того, что у нас нет уверенности в подлинности этого уведомления. Даже если подпись настоящая, герцогу могли подсунуть бумагу, а он — подписать ее, не читая. Но, с практической точки зрения, важнее то, что этот указ невыполним, поскольку люди, которых предписано обложить налогом, не имеют ничего ценного. Что у нас есть? Питейное заведение при недостроенной гостинице, наторговавшее за все время работы золотых на двадцать, да кучка рыбаков, выручка которых за вяленую рыбу не превосходит тридцати золотых в год. А трем дюжинам солдат и стражей мы едва способны выплачивать жалование, даже получая помощь из герцогской казны. Если мы не разовьем торговлю, не добьемся самообеспечения или не найдем какой-нибудь другой способ добывать деньги, меньше чем через год наш остров ждут разорение и нищета.

— Есть кое-какие возможности… — вступает в разговор Лидия. — Большая часть потребляемого в Кандаре перца поступает из Хамора, розмарин и бринн выращивают в Остре, а зимние специи в Нолдре.

— Перец? — непонимающе переспрашивает Шиера.

— Ты хочешь сказать, что надеешься вырастить здесь пряности? — уточняет Мегера прежде, чем Хайел успевает открыть рот.

— Да. Мы уже начали выращивать бринн и зимние специи. Что же до перца, то он требует больше…

Креслин выслушивает подробный рассказ об особенностях возделывания пряностей и прибыльности торговли этим товаром.

— Контрабандисты, — говорит Хайел, едва Лидия умолкает.

— Или сутианцы под торговыми флагами Сарроннина, — добавляет Мегера.

Креслин вспоминает торговца Деррилда и думает о том, какое значение может иметь быстрота оборота товаров. Отшельничий лежит на перекрестье путей между большими южными и восточными материками; его положение достаточно удобно для того, чтобы вести торговлю небольшими партиями, но зато со скорой отдачей.

— Что в Кандаре пользуется наибольшим спросом в восточных державах?

Все молчат.

— Как насчет черной шерсти?

— С ней так быстро не получится, — замечает Лидия.

— Да, — соглашается Креслин, — но рынок пряностей узок, а ткани нужны всем.

— Ты, кажется, собираешься использовать магию гармонии, чтобы получить товары, которых не будет у других? — с улыбкой говорит Мегера.

— А почему бы и нет?

— А получится?

— У некоторых горных овец есть черные пятна, — говорит Креслин, повернувшись к Лидии.

— Но на это уйдет несколько лет, — указывает она.

— В таком случае начинай как можно скорее. Возражения есть?

Мегера морщит лоб, Хайел пожимает плечами, а Шиера медленно кивает.

— Остались еще вопросы, которые следует обсудить? — спрашивает Креслин.

Собравшиеся молчат.

— Ну что ж, раз мы все обговорили, пора браться за работу.

Юноша с серебряными волосами встает из-за стола, и все следуют его примеру.

— Насчет шерсти… — бормочет Креслин, подойдя к Лидии. — Ты не обижайся, я вовсе не хотел тебя подгонять. Просто…

— Конечно, ты не имел в виду ничего дурного, — отвечает целительница, глядя ему в глаза, — но чуточку поторопить меня все-таки хотел.

— Ты права, — смущенно отвечает Креслин, заливаясь краской. — Просто я боюсь, что времени у нас в обрез.

— Клеррис тоже об этом твердит, — улыбается она, — но, может быть, все не так плохо. Хотя я бы не сказала, что народ так и рвется покинуть Кандар да перебраться к нам, но все же есть люди, которые могли бы основательно нам помочь.

— Черные? — переспрашивает подошедшая к ним Мегера.

— Нас попросту вытесняют из Кандара. Мы слишком осторожны и слишком озабочены несоразмерным усилением хаоса и соответствующим нарушением Равновесия. Клеррис, например, считает, что само появление Креслина связано именно с этим. Если хаос укрепляется сверх меры, должен явиться мастер гармонии. Теоретически верно и обратное: превращение Отшельничьего в мощный оплот гармонии может нарушить баланс, за чем последует усиление магов хаоса. Правда, — она качает головой, — это лишь общие рассуждения. Как обстоит дело на практике, мы не знаем.

Мегера слегка ежится и смотрит на Креслина с отстраненным видом, словно заглядывая в далекое будущее. Не желая встречаться с ее холодными зелеными глазами, юноша поворачивается к Лидии.

— Наверное, я все-таки нажимаю сверх меры.

Мегера кивает.

— Без нажима с твоей стороны здесь вообще ничего бы не было, — говорит Лидия, — но рано или поздно приходит пора позволить всему идти своим чередом. Ну ладно, с вашего позволения я пойду, взгляну, как дела у Клерриса.

Улыбнувшись, целительница поворачивается и начинает спускаться по ступенькам.

Юноша выходит на освещенное солнечными лучами пространство. Его тотчас опаляет зной.

— Иногда… — тихонько произносит Мегера, но не договаривает.

— Иногда что? — спрашивает он, обводя взглядом пустой, если не считать полузатопленной, не трогавшейся с места со дня их прибытия рыбачьей лодчонки, причал.

— Иногда ты кажешься очень восприимчивым, а иногда — весьма недалеким.

— Ты права. Я и впрямь много не понимаю.

— Опять ты за свое. Малыш Креслин у нас такой скромный, он сам сознается в своем невежестве, просит его вразумить! Как же, нужны тебе чужие советы! Разве не ты только что вил веревки из собравшихся? Или не ты вознамерился в считанные годы превратить это захолустье в державу, способную соперничать с Фэрхэвеном?

Солнце припекает нещадно, но ее слова как снежная буря.

— А ты хочешь, чтобы остров так и остался захолустьем? Я-то думал…

— Не в том дело. Все твои планы насчет острова я поддерживаю. В мире должно существовать надежное прибежище для таких людей, как мы, Лидия и Клеррис. Но ведь ты никого ни о чем не спрашиваешь. Принимаешь решения и ставишь нас в известность, не сомневаясь, что мы будем выполнять твою волю. А я, между прочим, не у тебя на службе. Возможно, мне пришлось выступить в роли ангела-хранителя, но не потому, что я жажду тебя, душой или телом.

— Но ты оставалась рядом… — начинает Креслин, недоуменно морща загорелый лоб.

— По той единственной причине, что так проще для нас обоих, — обрывает его Мегера, но юноша чувствует, что это неправда, во всяком случае, не вся правда.

— Зачем ты кривишь душой?

— Будь ты проклят! Думаешь, будто ты всеведущ, будто видишь меня насквозь? Решил, что стоит тебе сказать пару ласковых слов, и я буду готова прыгнуть к тебе в постель?

— Ты прекрасно знаешь, что я ни о чем таком не думаю, — отвечает Креслин. Он смертельно устал. Устал от тяжелой работы, от изнурительных упражнений, призванных восстановить прежнюю физическую форму, но главное — от постоянного нервного напряжения, постоянного ожидания очередных нападок Мегеры.