Арвендейл Обреченный. Трое из Утренней Звезды - Антон Корнилов

Эвин закрутил головой в поисках выхода.

– Нет нужды никуда спешить, – предупредил его брат. – Если у парней получилось продержаться до того, как ты активировал заклинание, сейчас им уже ничего не грозит. Вряд ли в ближайших окрестностях осталась хоть одна Темная тварь…

– Магия хитрых падальщиков не подействовала на тебя… – заметил Эвин.

Эдгард неожиданно улыбнулся:

– Ты думал, что может быть иначе? Люди заботятся о своих телах, совершенно забывая о духе. Ваше сознание будто покинутый холодный дом, куда волен забраться любой бродяга…

Эвин опустился на колени перед Цыпой. Перевернул тяжеленное тело. Лицо Рви-Пополам было искажено мучительной гримасой, рот криво приоткрыт. Один глаз так и застыл вытаращенным. А из пустой окровавленной глазницы другого к изувеченному телу детеныша Черного Хозяина тянулась обмякшая нить, напоминающая пуповину. Тварь только начала питаться…

– Все самое лучшее – детям… – негромко проговорил Эдгард. – С каким упорством этот Крикун стремился доставить сюда редкие деликатесы свеженькими и ненадкусанными! Все же твари и люди при всей своей обоюдной чужеродности чем-то похожи…

Он поднял чудо-сумку, с натугой перекинул через плечо ее цепи. Потом оглянулся по сторонам и запрокинул голову – к щелям в «потолке».

– А выбраться обратно будет сложнее, – заметил он. – Как ты думаешь, в чудо-сумке найдутся веревка и крюк? Ты в силах будешь карабкаться? Ты не очень хорошо выглядишь, брат…

– Можно подумать, ты выглядишь лучше, – криво усмехнулся Эвин. – Да и не понадобятся нам ни веревка, ни крюк. Посмотри… среди этих костей много очень крупных. Значит, где-то поблизости есть проход на поверхность, через который Черный Хозяин приводил сюда гигантских тварей.

– Действительно… – проговорил Эдгард и хлопнул брата по плечу. – Теперь я вижу, что ты в порядке. Замечать такие мелочи…

– Нет мелочей в мире вокруг нас, – бледно улыбнулся Эвин.

– Пойдем. И позволь нести чудо-сумку мне.

На поверхности было тихо. Очень тихо. Недвижимые тела мертвых тварей покрывали все пространство между прибрежной стеной валунов и далеким лесом. И зияли на трупах чудовищ громадные раны с обугленными краями, и еще поднимались от этих ран черные струйки дыма. И криво скошенной горой громоздилась в центре мертвого поля исполинская туша, накрытая пробитым шипастым панцирем… И на смоляной поверхности Мертвого Омута виднелись несуразными островками наполовину утопленные куски ноздреватой серой плоти. И всюду носились обрывками белого тумана призрачные тела воинов, закованных в призрачные доспехи, вооруженных призрачными мечами, копьями, топорами… То были духи тех, кто еще при жизни – во искупление грехов или по собственной страсти служения Свету – дал обет Сестрам-помощницам явиться для своей последней битвы уже после смерти… Всюду носились духи, кружились, словно обрывки бесшумной пурги; и редко-редко кто-то из них взмывал в серое небо и пропадал уже навсегда. Ясно было, что духи не спешат покидать мир живых, даже эту проклятую и гиблую его часть.

По трупам тварей близнецы без труда взобрались на стену валунов. И духи следовали за ними, духи говорили с ними, все разом, но их шелестящее бормотание почти невозможно было разобрать; точно забыли мертвые язык живых за годы пребывания в пустоте небыти. И поэтому нечего было братьям ответить воинам былых времен.

Тела чудовищ были и на вершине стены. И увидев это, сразу поняли братья, что из всей компании путешественников уцелели только они вдвоем.

Одноглазого Стю они нашли перекушенным пополам. Мартина Ухореза нигде поблизости не было.

Вот зашевелился, приподнимаясь, под ногами братьев Гибельный Ходок. И Эвин, и Эдгард – оба одно-временно пружинно отскочили. Прицелили в сторону твари: один – клинок меча, второй – голый кулак. Но движения Ходока были неосмысленны. В них не чувствовалось жизни, только кукольная управляемость. Эвин ногой оттолкнул труп чудища.

Мартин освобожденно вздохнул, когда тяжесть мертвого тела перестала давить на него. Вздохнул и закашлялся, брызгая кровяной пылью. Потом открыл глаза и посмотрел на братьев. Странен был взгляд рыжего разбойника: чист и спокоен. Никак не вязался этот взгляд с его исполосованным, изорванным, искусанным телом. Никак не вязался с острым обломком рога земледава, косо торчащим из груди Ухореза.

– Вы их тоже видите? – спросил Мартин. И голос его был тоже чист и ясен.

Призраки колеблющейся стеной окружили живых людей на трупах Темных тварей.

– Ну, разумеется, – мягко подтвердил Эвин.

– Значит, не чудится. Все кончилось… – полуутвердительно проговорил Ухорез.

– Все кончилось, Мартин.

Рыжий разбойник легко улыбнулся и кивнул. И вдруг забеспокоился:

– А Стю? Одноглазый где? Он?..

Эдгард молча указал на останки Стю. Ухорез с трудом повернулся туда, поморщился.

– Это живоглот постарался, – сказал он. – Я видел, как они сцепились… Мне чуть-чуть не хватило, чтобы дотянуться и прикрыть Одноглазого. Неловко развернулся. Ножевая рана в спине, знаете, не способствует ловкости…

– Ты не говори много, – посоветовал Эвин. – Не нужно тратить сил.

Мартин улыбнулся и снова закашлялся:

– Перестань, Тихоня. Я не дурак. Вона какая оглобля из меня торчит. Только шелохни ее, кровь отвори – и все. Тут уж ничего не поделаешь.

На это Эвин не нашелся что сказать. И Эдгард промолчал.

А Мартин неожиданно рассмеялся, выплескивая кровяные капли. И подмигнул Эвину:

– А я ведь все понял, – сказал он.

– Что понял, Мартин?

– Все. И про свое место. И про Сияющую тропу. Вот прямо сейчас понял. Как-то очень отчетливо… увиделось…

Он опять закашлялся. Черная густая кровь поползла из угла его рта.

– Ведь что самое главное? – заторопился Ухорез, чувствуя, что время его на исходе. – Самое главное, чтоб не для себя… Если всю свою жизнь… только для себя, то никакой тебе Сияющей… Кончишь вон как они… Стю, Рамси, Цыпа… И другие. Уйдешь без следа, и памяти по тебе не останется.

– А ты все-таки помолчи, – посоветовал Эвин. – Сейчас мы в чудо-сумке поищем, там знаешь какие снадобья припасены!..

– Не надо, – коротко ответил Мартин. И перевел взгляд на Эдгарда. – Ты тоже все понимаешь. Ты хорошо все понимаешь. А ему не объясняй. Он сам должен понять. Вроде все просто, да? Можно тысячу раз эти слова сказать, а все равно… поймешь, пока сам не… Слова часто врут.

– Да, – серьезно сказал Эдгард.

– Ты обещал мне, что я обязательно стану… человеком, если захочу.

– Да.

– Ты выполнил свое обещание.

Ухорез замолчал на минуту, а потом твердо и четко проговорил:

– Все. Теперь мне пора.