И снова Пачкуля! Большая книга приключений Непутевого леса - Кай Умански

p. s. я бы ни даверяла этому скилету, который снимает твой замок, глазницы у него хитрые.

Свет в зале приглушили. Дьяволенок Шелупоня исполнил барабанную дробь. Зрители устроились поудобнее, и зычный голос прогремел из ниоткуда:

— Дамы и господа, зрители у экранов колдовизоров, добро пожаловать в Непутевый лес на конкурс песни «Колдовидение»! Давайте поприветствуем главу «Колдовидения Инк.» и ведущего сегодняшнего вечера — джинна и кудесника, господина Али Пали!

«Непутевые ребята» заиграли что-то бодренькое, вспыхнул верхний свет, и зал взорвался аплодисментами, когда на сцену выбежал Али в блестящем пиджаке, туго обтягивающем пузо. Он махал и улыбался, пока не остановился у большого табло, на котором в порядке выхода на сцену были перечислены все участники:

Амедео Вампирьяни взял крупный план. Али, сверкая ослепительной улыбкой (которая вызывала в памяти клавиши пианино), дождался, пока аплодисменты стихнут.

— Спасибо всем огромное, — сказал он. — Какой чудесный у нас сегодня вечер. Для начала давайте поприветствуем Повелительницу Табло — также известную всем вам как ведущая прогноза погоды — очаровательную Бренду!

Под веселый аккомпанемент «Непутевых ребят» на сцену пришлепала Бренда в кислотно-розовом вечернем платье. Как водится, она жевала жвачку. Ее зеленые волосы были собраны в большой пучок на затылке и напоминали гнездо крайне неаккуратного орла. Она заняла свой пост около табло.

— Разве она не великолепна? — просиял Али Пали. — Итак. Поскольку конкурс песни у нас проводится впервые, я вкратце расскажу вам о правилах. Участники выйдут на сцену в указанном на табло порядке, который определил жребий. После того как будут исполнены все песни, состоится голосование. В нем примут участие двенадцать специально отобранных жюри, так что жульничество исключается. Каждое жюри должно распределить десять баллов между всеми участниками; голосовать за свою песню нельзя. Подсчет баллов произведет Бренда.

Зрители, утомленные всей этой математической болтовней, начали клевать носом. Но тут Али заговорил громче, и все проснулись.

— А сейчас большой сюрприз нашего конкурса — неожиданный гость! Я знаю, многие из вас хотели увидеть здесь сегодня популярного ведущего новостей Шеридана Немоча. К сожалению, он нездоров.

— У-у-у! — замычали разочарованные фанаты Шеридана.

— Скелеты в знак протеста отказались участвовать в конкурсе, — продолжал Али Пали, — да и неважно, мы совсем не расстроились, потому что нас ждет настоящий подарок. Дамы и господа, давайте от души, по-нашему, по-непутевому, поприветствуем звезду сцены и экрана — Скотта Мертвецки!

В зале заахали, завизжали от удивления и наконец бешено зааплодировали, когда звезда степенным шагом вышла из-за кулис. Как всегда, на Скотте Мертвецки был черный бархатный плащ и его фирменные темные очки. Он вяло махнул рукой, благодаря за аплодисменты. Кто-то бросил на сцену букет. Скотт поднял его, понюхал и вручил Бренде, которая элегантно зашвырнула его в оркестровую яму.

Тем временем за кулисами… Пачкуля подняла глаза от монитора. (Это специальный колдовизор, который показывает, что происходит на сцене.)

— Видели? — самодовольно сказала она. — Я знала, что он придет. Он на все для меня готов, потому что я его главная поклонница.

(В действительности Скотт не хотел приходить, отнюдь. Но он не рискнул отклонить Пачкулину просьбу и вызвать тем самым ее неудовольствие. Скотт на собственном опыте знал, что Пачкулю лучше не сердить.)

— По окончании конкурса Скотт вручит победителям великолепные призы, — объявил Али. Зал одобрительно загудел. Скотт кивнул, и улыбнулся, и помахал, и послал зрителям воздушный поцелуй.

— Ну все, сойдет, — сказала Бренда. — Можешь валить.

Что Скотт с удовольствием и сделал. Живые выступления куда утомительнее работы в кино, где в основном надо просто все время околачиваться поблизости. Выйдя на сцену, он уже сделал больше за этот вечер, чем за последние шесть недель. Скотт поспешно удалился в свою гримерку, чтобы восстановить силы.

На сцене же начиналось самое интересное.

— А сейчас! — кричал Али Пали. — Момент, которого вы все ждали, — первая песня! Баньши представляют девичий хор баньши с песней «О, горе!».

Хор, шаркая, выплелся на сцену. Глаза у хористок были красные, вид — несчастный. Все шестеро в ночных рубашках, прически уставные — длинные, нечесаные, лохматые волосы. У каждой в руке было по большому деловому носовому платку — как-никак они профессиональные плакальщицы. Самая высокая — по всей видимости, худрук — поднесла платок к носу и хорошенько высморкалась. Это был сигнал к началу.

О, горе, — завыли баньши. — О горе!

О, ужас, мрак, о, горе,

Давайте все рыдать.

Наплачем слез мы море,

Лишь баньши так умеют

сердечно горевать.

Похныкать тоже нужно,

Потом завыть всем хором,

Ведь баньши, нету спора,

Вопить умеют дружно…

И так далее в том же духе. В унынии баньши нет равных. Завершилась бесконечная песня истошными рыданиями, битьем в грудь и вырыванием собственных волос — и это только среди публики! Хор уполз за кулисы, на ходу выжимая мокрые платки.

После короткой паузы на сцену снова выскочил Али Пали.

— Это был девичий хор баньши! Спасибо, дамы. Поистине трагическое начало конкурса. А сейчас — помощники с песней «Служу я помощником у ведьмы».

Хьюго в крошечном галстуке-бабочке и с миниатюрной дирижерской палочкой в лапе выбежал на сцену. За ним появились остальные помощники, в разной степени страдающие страхом сцены. У Проныры, Хаггиса и Вернона вид был дерзкий. У Антикота и Антипода — самодовольный. У Очкарика — беспокойный, как будто он предпочел бы сейчас оказаться где угодно, только не здесь. Барри и Ползучка Стив умирали от смущения. Замыкал шествие угрюмый Дадли. У них над головами летучие мыши Туту, как всегда, хлопали крыльями. Никто не знал, как они себя чувствуют.

Тетерин ленивец уснул в гримерке.

Хьюго стоял в центре сцены и ждал, пока остальные построятся более-менее ровными рядами. Кто-то нервно прочистил горло. Хаггис сдул челку с глаз. Затем Хьюго поднял палочку… и они запели.

Шеридан Немоч сидел, сгорбившись и обхватив череп руками, а Нечто читало ему изречения из книжки Хьюго при тусклом свете догорающей последней свечи. Странное дело, книжка была очень маленькая, но все никак не заканчивалась.