Тайный дневник Исабель - Карла Монтеро Манглано

Карл говорил о пресловутом оружии и о надвигающейся войне — войне, которая, похоже, тревожила только его. Для всех же остальных — и для политиков, находящихся в этом кабинете и не находящихся в нем, и для общества в целом — война отождествлялась не с бедствиями, которые она несла, а с возможностью чего-то добиться и с моральным долгом постоять за свое отечество. Едва я приехала в Париж, как мне тут же бросилась в глаза заметно активизировавшаяся милитаристская пропаганда. В основном это были печатаемые в газетах обращения и расклеиваемые на стенах домов плакаты с патриотическими лозунгами. «Близок час отмщения!» — злорадствовали французы, униженные Германией, которая еще в 1871 году «совершенно бесстыдно» осмелилась отнять у них Эльзас и Лотарингию. Как только кто-то подожжет фитиль конфликта, Франция тут же начнет боевые действия. Несколько недель — и все будет решено. Победоносная Французская республика поубавит канцлеру спесь… По крайней мере, так думали французы.

Англичане тем временем, сидя на своем острове, отделенном от остальной Европы морем, пассивно наблюдали за тем, как накаляется в континентальной Европе политическая обстановка, и вмешивались только тогда, когда считали это необходимым. Угроза развязывания крупномасштабной войны в Европе была для англичан все равно что спор между слугами для их хозяев: пока слуги не начали швырять друг в друга посудой и пока они поддерживают приемлемый порядок в доме, хозяева предоставляют им возможность самим выяснять отношения. Демонстрируя свое истинно британское высокомерие, Англия придерживалась того мнения, что, пока никто и ничто не угрожает ее военно-морской гегемонии, ее экономическому процветанию, ее владычеству над своими заморскими колониями и ее — священному для нее — чаепитию, у англичан нет оснований рвать на себе волосы. Впрочем, события развивались так, что угроза становилась все ощутимей.

Как бы то ни было, уж чего-чего никто не желал при подобных обстоятельствах, так это появления преступной организации и неизвестного мощного оружия, которые еще больше осложнили бы и без того сложную политическую ситуацию…

В конце концов кэптен Камминг решил, что политики уже явно перевыполнили свою норму по обмену красноречивыми фразами, и стал вести совещание по своему разумению. Наиболее целесообразным с точки зрения соблюдения интересов обеих стран было проведение совместной англо-французской секретной разведывательной операции, цель которой заключалась бы в захвате пресловутого мощного оружия и в обезвреживании руководителей секты каликамаистов с последующим привлечением их к суду.

Когда кэптен Камминг держал речь, дверь кабинета приоткрылась и появившаяся из-за нее секретарша тихонько подошла к Карлу и прошептала ему на ухо слова, которые я, сидя рядом с ним, смогла расслышать:

— Я прошу прощения… Говорят, что очень срочно… Извинившись перед участниками совещания, Карл встал из-за стола и вышел из кабинета.

Через несколько минут он вернулся. Когда он стал перед присутствующими и негромко попросил общего внимания, мне показалось, что, несмотря на то что его лицо было абсолютно бесстрастным, как у статуи, в его глазах, тем не менее, мелькали искорки беспокойства. Только глаза выдавали его эмоции. Они были его ахиллесовой пятой.

— Извините, что перебиваю вас, господа, — сказал Карл, — но мне только что сообщили информацию, имеющую первостепенную важность и относящуюся к делу, которым мы с вами занимаемся.

21 января

Я помню, любовь моя, что мы вскоре поспешно покинули кабинет, и уже в тот же вечер мы втроем — Карл, Ричард и я — сели на поезд, следующий в Лион, и, приехав в этот город, пересели на другой поезд и вскоре прибыли в Женеву, где нас ждал уже, получив соответствующие уведомления от послов Англии и Франции в Швейцарии, старший инспектор отдела уголовных преступлений полиции кантона Женева.

Дело заключалось в том, что один из информаторов Секретной разведывательной службы, контактирующий с Карлом, узнал о специфическом преступлении, которое совершили в особняке, расположенном на берегу Женевского озера. Речь шла о гибели четверых мужчин, один из которых покончил жизнь самоубийством, а остальные трое были зверски убиты. Внешне все было похоже на обычное уголовное преступление. Что привлекло внимание информатора — так это то, что один из этих людей праздновал Рождество в замке великого герцога Брунштрихского. Им был не кто иной, как банкир Франсуа Дюба.

Когда Карл мне об этом рассказал, я тут же вспомнила, как выглядел Дюба — тот самый Дюба, с которым меня познакомил Борис Ильянович. Он мне запомнился не потому, что обладал каким-то особым обаянием, а потому, что ты обвинил его в гомосексуализме — пороке, никак не ассоциирующимся в моем представлении с этим низеньким, лысеньким и толстеньким мужчинкой с внешностью состоятельного буржуа и расторопного банкира.

По дороге в Швейцарию я большей частью занималась тем, что изучала справочную информацию об интересующей нас секте, подготовленную и предоставленную нам британской разведкой, — сто пятьдесят страниц печатного текста, содержащие подробное описание сферы деятельности, способов финансирования, идеологии и внутренней структуры организации каликамаистов.

Члены секты образуют своего рода параллельно существующее общество с четко выделенными кастами и строгой иерархией в соответствии с концепциями индуистской философии. Секта охватывает своей деятельностью весь мир. Отбор в секту ведется очень строго: в нее принимаются только люди со средним и высоким уровнями образованности и с высоким уровнем интеллекта. Потенциальные кандидаты обычно проходят отборочные испытания, после которых тот, кто их успешно прошел, становится новообращенным (такого человека называют внутри секты «сайкша»), то есть учеником, которому еще только предстоит начать процесс обучения. Новообращенные составляют низшую касту. Впоследствии, пройдя ритуал инициации (см. страницу 89), новообращенные получают статус «шишья» (что означает «приобщенный»), то есть становятся учениками, официально принятыми в секту ее руководителем, и включаются в процесс обучения, пытаясь достичь более высокого статуса. Добившихся наибольших успехов также начинают готовить для участия в преступной деятельности, которая обеспечивает финансовую поддержку деятельности секты (более подробная информация о финансировании деятельности секты изложена в разделе «Финансирование», страница 51). Все ученики, имеющие статус «шишья», объединены в подгруппы, во главе каждой из которых стоит «бодхака», то есть учитель. Данного статуса можно достичь, продемонстрировав высокую степень духовного очищения и принимая заметное участие в действиях, приносящих пользу секте. По всему миру насчитывается около тысячи человек со статусом «бодхака». Они объединены в подгруппы по территориальному принципу, и каждой из этих подгрупп руководит духовный наставник, который называется «Сат-гуру». Например, есть Сат-гуру Германии, Сат-гуру Англии, Сат-гуру Северной Америки и т. д. В состав наивысшей касты, обладающей наибольшей властью и являющейся своего рода верховным органом управления сектой, входят так называемые «парама-гуру» — люди, которые достигли уровня мудрости, называемого «Джнана-пада». Возглавляет парама-гуру — или высших духовных наставников — Гуру-Дэва — божественный и лучезарный духовный наставник, и именно он единолично решает, кому присвоить статус «парама-гуру»…