Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка - Джордан Белфорт

Какое-то время все молчали. Потом Одержимый перевел дыхание и снова заговорил.

– Я никогда не обманывал вас. И сейчас не собираюсь. Поэтому говорю вам откровенно – как на духу, – что если вы прямо сейчас не расскажете, как все было, то никакой сделки не будет и ближайшие тридцать лет вы проведете за решеткой. Поверьте, Джоэл это сделает. Более того, он может отозвать свое предложение, даже если вы все объясните, и тогда вы пойдете под суд. – Одержимый перевел дыхание. – Я никогда не лгал вам и не собираюсь делать это сейчас. Вы должны все нам объяснить – тогда у вас, возможно, еще останется шанс.

Мой адвокат вскочил как ужаленный.

– Хорошо! – пронзительно завопил он, едва не срываясь на визг. – Мне нужно пять минут – прямо сейчас, – чтобы обсудить это со своим клиентом! – Опомнившись, он уже спокойнее добавил: – Может, вы пока подождете в коридоре?

– Конечно, – кивнул Ублюдок. – Можете не торопиться, Ник.

Уже взявшись за ручку двери, Одержимый обернулся. Наши взгляды на мгновение встретились. И он чуть заметно кивнул. «Не соверши ошибку!» – прочел я в его глазах. А потом за ним захлопнулась дверь.

– Итак, полагаю, ты это все же сделал, – пробормотал мой адвокат.

Я обвел взглядом комнату для допросов – голые стены без окон, дешевенький стол и такие же дешевые черные пластиковые стулья, которыми правительство снабжает своих служащих, пустой графин для воды – и принялся гадать, нет ли тут «жучков».

Потом перевел взгляд на адвоката и одними губами спросил:

– Тут… не опасно разговаривать?

Выпускник Йеля уставился на меня во все глаза, явно не веря собственным ушам.

– Нет, Джордан, не опасно. Все, что ты скажешь, останется между нами.

– Угу, – пробормотал я. – Держу пари, ты не часто ходишь в кино. Это же старый трюк – копы выходят из камеры для допросов и ждут, когда подозреваемый признается своему адвокату. После чего все вместе вваливаются туда и хором радостно орут: «Все, чувак, тебе конец!»

Выпускник Йеля разглядывал меня с таким видом, будто спрашивал себя, уж не съехала ли у меня, часом, крыша.

– Нет тут никаких «жучков», – наконец со вздохом сказал он. – Я много лет проработал в офисе генерального прокурора, то есть занимался тем же, что и Джоэл, так что можешь поверить мне на слово. А теперь скажи, наконец, передавал ты Дэйву Биллу ту записку или нет?

Отрицать! Все отрицать!

– А что, если и так? – вызывающе бросил я. – То есть я не хочу сказать, что я это сделал. Но ведь они уверены в этом, поэтому я и спрашиваю – что будет, если передавал?

– Тогда у нас серьезная проблема, – со вздохом ответил он. – В этом случае Джоэл может отказаться от сделки. А это значит, что тебя осудят и никакое письмо 5-К тебя не спасет.

Спокойнее! Только бы не выдать себя! Твое слово против его.

– Все это чушь, Ник! Как они докажут, что я сунул Дэйву ту записку? То есть я хочу сказать, никакой записки не было, а они утверждают – была! И даже если Дэйв тоже согласился сотрудничать, кто докажет, что лгу я, а не он? – Я с праведным возмущением покачал головой. – Нет, ну в самом деле! Не могут же они отказаться от сделки, если у них нет доказательств?

Адвокат пожал плечами.

– Все не так просто, Джордан. Если они подозревают, что ты лжешь, то могут отозвать свое предложение. Хотя мне кажется, дело в данном случае обстоит совсем по-другому.

– Что ты имеешь в виду? – всполошился я.

– Сильно подозреваю, что у них есть доказательства – или, по крайней мере, они считают, что есть; в противном случае они бы не вели себя так уверенно, – он немного помолчал, словно обдумывая какую-то мысль. Затем встряхнулся и продолжил:

– Ладно. Давай предположим на минуту, что ты все-таки это сделал. Итак, где ты был, когда передал записку?

Невероятно! – промелькнуло у меня в голове. Даже сейчас, загнанный в угол, словно крыса, я не мог не поражаться двуличию судебной системы США. Предположим, я буду честен со своим адвокатом и признаюсь ему, что действительно написал Дэйву Биллу записку. В этом случае он не сможет и далее представлять мои интересы, поскольку своей ложью я сделал попытку ввести следствие в заблуждение. Поэтому мы обсуждаем эту возможность «гипотетически» – чтобы мой адвокат постарался выяснить, где я наиболее уязвим. После чего он поможет мне состряпать из этого дерьма более-менее правдоподобную историю, которая послужит объяснением тому, что у них есть против меня.

– Гипотетически я тогда был в ресторане, – ответил я.

– Зачем ты пошел туда?

– Потому что там должна была состояться встреча, о которой идет речь.

Адвокат одобрительно кивнул.

– Отлично. Как называется ресторан?

– «Каракалла». Это на Лонг-Айленде, в Сайоссете.

– Посетителей было много?

Я наконец сообразил, куда он клонит.

– Нет. Всего несколько человек, и никто из них не мог быть переодетым агентом ФБР. Можешь поверить мне на слово.

Адвокат снова кивнул.

– Возможно, ты прав. Ты уже довольно давно сотрудничаешь со следствием, и мне кажется, Коулмэн тебе доверяет, – он снова сделал паузу.

Его последняя фраза подействовала на меня, словно слезоточивый газ. Да, я подло обманул доверие спецагента ФБР. Он всегда был честен со мной, а я в благодарность подложил ему свинью. И все же я вел себя как мужчина. Я сохранил лицо. И это главное!

Между тем адвокат продолжал.

– Ладно, тогда ради твоего же блага предположим, что ты все-таки передал ему записку, но никто этого не видел. Может на записи оказаться что-то такое, что можно вменить тебе в вину, – я хочу сказать, Дэйв Билл как-то отреагировал на эту записку? Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, конечно… – Думаешь, я слабоумный идиот? Взял и просто сунул ему записку, не предупредив ни о чем?! – Но я думаю, дело не в этом. То есть если бы я пошел на такой риск, то постарался бы проделать все очень осторожно. Я бы сначала огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что за нами не наблюдают, потом подал бы ему какой-то сигнал – к примеру, приложил бы палец к губам. Как бы там ни было, уверен, на записи нет ничего необычного… разве что во время нашего разговора Дэйв чем-нибудь себя выдал. Но в этом же нет ничего странного, верно? Я хочу сказать, я раза четыре-пять встречался с Гаито, и он тоже ни словом, ни жестом не выдал себя. Получается, мое слово против слова Дэйва.

– Я тебя понял, – перебил меня адвокат, – но мне следует кое-что добавить. – Он опять немного помолчал. – Ответь мне на один вопрос. Если бы ты действительно передал ему записку, что бы ты сделал дальше – забрал ее назад или позволил ему сохранить ее в качестве сувенира?

Я тяжело вздохнул.