Нити зла - Крис Вудинг

На третью ночь началась посадка.

Как только солнце село за горизонт, Кайку и Тсата прошли через барьер. Долина оказалась наполовину пуста, и это потрясло их. Однако то, что происходило на реке, и вовсе повергло обоих в шок. По широким сходням искаженных загоняли с берега на баржи и дальше в трюмы. Страшно становилось уже от одного вида этого нескончаемого потока мускулистой, зубастой плоти. Барж было так много, что им всем не хватало места у берега, и к северу тянулась очередь из судов; загрузившись, они направлялись вверх по течению. Впечатление было такое, что действие барьера не распространяется на реку. С другой стороны, никто и не спускался по Зану так далеко, потому что к югу лежали великие пороги, пройти которые не могло ни одно судно. Кайку и Тсата с изумлением взирали на разворачивающуюся у них на глазах масштабную тыловую операцию.

— Они уплывают. — Бледно-зеленые глаза Тсаты блестели в лунном свете.

— Но куда они направляются? — спросила себя Кайку.

Когда занялся рассвет и отчалили последние баржи, Кайку и Тсата ушли отдыхать за барьер. Но сон в тот день не шел, они не смыкали глаз, строя предположения и не зная, стоит ли рискнуть и через Узор предупредить Кайлин. Для этого они здесь и остались — поднять тревогу, если ткачи двинутся к Провалу. Но баржи шли в другом направлении, к Аксеками. Оттуда они по Джабазе, Керрин или Рану смогут попасть куда угодно.

Тсата заметил, что флотилия может выйти к Разлому и с другой стороны через одну из небольших рек. Провал лежал всего в десяти милях к западу от этой реки. И все же Кайку не хотела рисковать без крайней необходимости, а пока что ни она, ни Тсата не знали точно, куда именно направляются баржи.

В конце концов решили остаться еще на две ночи. Если к тому моменту ничего нового не откроется, то они двинутся на восток, отойдут подальше, и Кайку отправит свое послание. О последствиях можно было только догадываться. Возможно, ткачи вообще ничего не заметят, и запрет, наложенный Кайлин на переговоры на расстоянии, всего лишь ее перестраховка. А может быть, ткачи всполошатся, и Кайку окажется в положении мышки, пытающейся проскочить через комнату, где собрались кошки.

Следующей ночью разразилась лунная буря.

Они слишком долго жили своей маленькой общиной из двух человек, в полной изоляции от внешнего мира, и потому не подозревали о ее приближении. Они переплыли Зан и выбрали для наблюдения утес на западном берегу: там патрули ходили гораздо реже. Рядом подбирались к реке такие же утесы, напоминающие торчащие из земли огромных размеров каменные пальцы. Между ними ютились узенькие сквозные лощины. Кайку и Тсата спрятались в чахлых зарослях зараженного кустарника, окаймлявших обрыв, и залегли, наблюдая за происходящим в подзорную трубу Номору. Та с большой неохотой оставила им свою драгоценность. Не обошлось и без угроз. Кайку и Тсата твердо уяснили, какие кары им грозят, если они не вернут трубу в целости и сохранности.

Луны встали над разными горизонтами: Ария на севере, Иридима на западе, Нерин на юго-востоке. И ничто не предвещало опасности, пока они почти не сошлись в одной точке — прямо над головой.

Сначала Кайку почувствовала напряжение в воздухе, как будто некая невидимая сила попыталась осторожно поднять ее над землей. Она взглянула на Тсату. Золотокожий ткиурати с зелеными татуировками в лунном свете походил на мертвеца. По зарослям, где они укрылись, прошел скрипучий шепот. Чувства обострились. Вокруг царило невидимое движение, словно крысы забегали по дому.

Она подняла голову и вздрогнула — три лунных лика, перечеркнутых косой границей тьмы, тянулись друг к другу. Из ниоткуда набегали облака, клубясь и смешиваясь под действием разнонаправленных притяжений.

— О духи, — пробормотала Кайку, окидывая взглядом раскинувшуюся внизу равнину. — Надо укрыться.

Они едва успели.

Лунная буря налетела с диким воем. Кайку и Тсата юркнули под естественный навес, образовавшийся на склоне известняковой скалы, будто какое-то чудовище вырвало лапой кусок каменной плоти. Вглубь скалы шла узкая пещерка, в которую им не удалось бы протиснуться при всем желании, однако места хватило и без того: Кайку вжалась в стену, обхватив колени руками, Тсата уселся, скрестив ноги.

Дождь обрушился на землю сразу после потустороннего воя, и тихая ночь взорвалась грохотом крупных капель, разбивавшихся вдребезги о неподатливый камень. Под струями воды гнулись искореженные ветки кустов. В крохотное убежище, к счастью, не попадало ни капли.

Тсата вытащил холодное копченое мясо и, как всегда, поделил его между собой и Кайку. Некоторое время сидели молча, глядя на дождь и прислушиваясь к звукам рвущегося на кусочки неба. Угрюмый пейзаж то и дело вспыхивал пурпуром — молнии сопровождали беснование природы.

Кайку было не по себе. Лунные бури всегда ее пугали, даже в детстве, и в ее прошлом самые страшные страницы оказались связаны с этим явлением. Во время лунной бури погибла, отравленная отцом, вся ее семья — он хотел уберечь любимых людей от того, что сотворили бы с ним ткачи. Та буря принесла ей встречу с шин-шинами, демонами тени, которых ткачи послали сначала за ней, а потом за Люцией.

Тсата посмотрел на нее участливо.

— Скоро все закончится, — обнадежил он ее. — Луны всего лишь проходят мимо друг друга, их орбиты не сместились.

Кайку отвела волосы с лица и кивнула. Она испытывала неловкость от его сочувствия. Зачем было рассказывать ему про родных? И вообще — говорить о прошлом? Странно, что она, такая замкнутая, вообще решилась кому-то довериться. Но говорить обо всем этом с Тсатой оказалось легче, чем с кем бы то ни было из сарамирцев.

Кайку потеряла счет времени. Как давно они покинули Провал? Месяц назад? Так долго? Первые дни Эстивальной недели, предательство Азары теперь казались очень далекими. Кайку было не до переживаний. В воздухе чувствовалось дыхание осени. Дни стояли по-летнему жаркие, но ветер дул прохладный, и стали свежее ночи. Принесенную из дома еду давно съели, поэтому они, когда не спали, охотились и собирали за барьером съедобные корешки и стебли. С тех пор, как ушли Номору и Джугай, жизнь изменилась в лучшую сторону, стала как-то чище, проще и естественнее. Жаловаться было не на что — разве что рацион состоял в основном из красного мяса.

По ночам они охотились на патрули искаженных, и Тсата многому научил ее. Она оказалась способной ученицей. Ему больше не нужно было присматривать за ней, пробираясь по иссеченной местности. Он стал полагаться на нее, и скоро она превратилась из ученицы в равного товарища, научилась двигаться бесшумно и прятаться быстро, замечать множество ранее недоступных ее восприятию вещей. И это — за несколько коротких недель! А еще они хорошо узнали друг друга, гораздо лучше, чем во время плавания из Охамбы в Сарамир.

После того как Тсата поставил на карту ее жизнь, использовав в качестве наживки для магкриина, Кайку долго воспринимала его с опаской и недоверием. Но потом, поняв его логику, пришла к выводу, что то был лучший выход из положения. Возможно, конечно, возникшее между ними ощущение близости преходяще, как дружба с попутчиками во время первого путешествия через океан, но сейчас Тсата был ей ближе, чем кто-либо за много лет. Похожие чувства она питала к своему брату. До того, как впервые познала боль настоящей потери.