Хроники Клифтонов. Книга 4. Бойтесь желаний своих - Джеффри Арчер

Реджинальд Элсуорти, неувядаемый многолетний кандидат от либералов, стремился лишь к одной цели – увеличить общее число голосов. И даже леди Вирджиния не смогла нанести удар выше или ниже пояса: возможно, потому, что все еще оправлялась от нокаута, которым свалила ее Эмма на общем собрании акционеров пароходства.

Поэтому никто не удивился, когда начальник секретариата мэрии провозгласил:

– Я, председатель избирательной комиссии от избирательного округа Бристольских судоверфей, объявляю общее число голосов, поданных за каждого кандидата:

Сэр Джайлз Баррингтон 21,114

Мистер Реджинальд Элсуорти 4,109

Мистер Джереми Фордайс 17,346

Согласно вышеизложенному, я объявляю сэра Джайлза Баррингтона законно избранным членом парламента от избирательного округа Бристольских судоверфей.

И хотя разрыв в количестве голосов получился не слишком большим, решение о том, кто будет править страной, могло, по словам «великого инквизитора» с Би-би-си Робина Дэя[51], быть принято в последнюю минуту. Так и вышло: окончательный результат стал известен в Малджелри в 3:34 пополудни на следующий день после выборов, и страна начала готовиться к первому лейбористскому правительству за последние тринадцать лет, со времен Клемента Эттли[52].

На следующий день Джайлз поехал в Лондон, но не ранее, чем он, Гвинет и Уолтер Баррингтон, пяти недель от роду, совершили тур по избирательному округу, дабы выразить благодарность партийным деятелям за получение самого убедительного большинства, которое когда-либо зарабатывал Джайлз.

– Удачи в понедельник! – Эти слова повторялись вновь и вновь, когда он путешествовал по округу: все знали, что в этот день новый премьер-министр решит, кто присоединится к нему за круглым столом.

Уик-энд Джайлз провел, выслушивая по телефону мнения коллег и читая колонки ведущих политических обозревателей. Но, по правде говоря, лишь один человек знал, на кого падет выбор, все остальное было домыслами в чистом виде.

В понедельник утром Джайлз смотрел по телевизору, как Гарольда Вильсона доставили во дворец, чтобы выслушать просьбу королевы сформировать правительство. Сорок минут спустя он появился уже в ранге премьер-министра и был препровожден на Даунинг-стрит, куда должен будет пригласить своих новых коллег в количестве двадцати двух человек присоединиться к нему уже в статусе членов кабинета.

Джайлз сидел за накрытым к завтраку столом, притворяясь, что читает утренние газеты – когда не смотрел на телефон, заклиная его позвонить. Телефон звонил, но это был либо член семьи, либо кто-то из друзей поздравлял его с возросшим большинством или желал ему удачи быть приглашенным в правительство. Освободите линию, всякий раз подмывало сказать Джайлза. Как может премьер-министр дозвониться мне, если телефон занят? И все же нужный звонок пришел.

– Коммутатор номера десять, сэр Джайлз. Премьер-министр интересуется, не могли бы вы прибыть на Даунинг-стрит, десять, сегодня в три тридцать дня?

«Пожалуй, это укладывается в мои планы», – хотел было ответить Джайлз.

– Да, конечно буду, – проговорил он и повесил трубку.

Каким же назначениям соответствует половина четвертого?

Если тебя приглашают на десять утра, можешь быть уверен: ты либо канцлер казначейства, либо министр иностранных дел, либо министр внутренних дел. Эти посты уже заняли Джим Каллаген, Патрик Гордон Уокер и Фрэнк Соскайс. Полдень: образование – Майкл Стюарт, труд и пенсии – Барбара Касл. Три тридцать – на пороге открытия. Попал ли он в кабинет или его ждет испытательный срок на посту государственного министра?[53]

Джайлз бы, наверное, приготовил себе что-нибудь на ланч, не трезвонь телефон каждую минуту. Коллеги звонили ему: сообщить, какую получили работу, или что премьер-министр им еще не позвонил; звонили и те коллеги, которые интересовались, в какое время ему назначил встречу премьер-министр. И похоже, ни один из них не знал точно, что означало приглашение на полчетвертого.

В честь победы лейбористов сияло солнце, и Джайлз решил отправиться на Даунинг-стрит пешком. Он оставил свою квартиру на Смит-сквер сразу после трех, проследовал к набережной и прошагал мимо палат лордов и представителей, направляясь к Уайтхоллу. Он пересек улицу, когда Биг-Бен отбивал четверть, и продолжил свой путь мимо офисов министерств иностранных дел и по делам Содружества, после чего свернул на Даунинг-стрит. Его встретила взбудораженная толпа охрипших журналистов, сдерживаемая переносными барьерами.

– Какую работу рассчитываете получить? – выкрикнул один из них.

«Если б знать», – хотел ответить Джайлз, почти ослепленный чередой фотовспышек.

– Вы надеетесь стать членом кабинета, сэр Джайлз? – спросил другой.

«Конечно надеюсь, болван», – ответил он. Про себя.

– Как долго, по-вашему, продержится правительство, пришедшее с таким меньшинством?

«Не слишком долго», – не стал он признаваться.

Вопросы летели в Джайлза, пока он пробирался по Даунинг-стрит, хотя каждый журналист знал: по пути туда на получение ответа вообще нет шансов, а по пути обратно можно дождаться разве что приветственного взмаха рукой или улыбки.

Когда Джайлзу оставалось не более трех шагов до входной двери, она отворилась, и он впервые в своей жизни вошел в дом номер десять по Даунинг-стрит.

– Доброе утро, сэр Джайлз, – произнес секретарь кабинета министров так, словно они не встречались прежде. – Премьер-министр сейчас с одним из ваших коллег, поэтому не могли бы вы немного подождать в приемной, пока он освободится?

Джайлз понял, что сэр Алан уже знает, какой ему предложат пост. Но даже бровь не дрогнула на непроницаемом лице чиновника, прежде чем тот удалился по своим делам.

Джайлз уселся в небольшой приемной, где, как полагают, Веллингтон и Нельсон сидели, дожидаясь встречи с Уильямом Питтом Младшим[54] и не догадываясь, кто из них кто. Он потер ладони о брюки, хотя знал, что обмениваться рукопожатием с премьер-министром не придется: по традиции у коллег по парламенту так не принято. Только часы на каминной полке тикали громче, чем билось его сердце. Наконец дверь отворилась, и сэр Алан появился вновь.