Ларец Марии Медичи - Еремей Парнов

Несколько раз Светловидова обгоняли такси и частные машины, проехал синий мотоциклет ОРУДа.

Пора было подумать о том, куда идти. В доме отдыха делать пока было совершенно нечего. Это могло только навредить. Разве что пройтись по аллеям? Но Светловидов понял это, когда еще знакомился с картой: такая прогулка могла занять бездну времени. Да и много ли увидишь, когда с обеих сторон высятся заборы, а за ними деревья? Самое время было подвернуться новой змее, которая указала бы точное место. Но надеяться на такое не приходилось. Да он, собственно, и не думал о том. Просто выходило так, что план Данелии начал казаться все более привлекательным. Надо было за что-то зацепиться…

Конечно, местная милиция изучала уже свой район. Возможно, участковые в этот самый момент даже очертили для себя круг предположительно причастных к событиям лиц. Но полагаться только на это было бы слишком наивно… По дороге проехала полуторка, груженная кирпичом. «Явно для местных нужд!» – сразу же отметил Светловидов, хорошо запомнивший знаки у шлагбаума. Он перепрыгнул через кювет и вышел на середину шоссе, чтобы проследить, куда свернет машина.

«Чем черт не шутит? Авось Люсин опять прав? Он же везучий. А где кирпич, там и цемент…» Полуторка действительно свернула направо, в одну из боковых аллей – то ли в третью, то ли в четвертую по ходу.

Светловидов зашагал веселее. А тут и в природе произошли некоторые изменения к лучшему. Петухи накричали все-таки перемену. Белесое, невидимое небо кое-где обозначилось сероватыми подвижными волокнами, а на юго-востоке далее открылись голубые полыньи. На фоне их вечнозеленые сосновые иглы выглядели особенно жизнеутверждающе. На них хотелось смотреть и смотреть. Тем более что сверху уже лилось предвестье солнечного зноя, а хвойный скипидар даже во рту ощущался. Откуда-то с клумб сладко запахла медуница. Взлетел из-под ног павлиний глаз и сразу же сел в трех шагах впереди на песок, распластав бархатные крылышки, словно и он пил взахлеб преображающееся к вёдру небо.

Светловидов остановился у синей артезианской колонки, одной рукой нажал тугую, до блеска отполированную ручку, другой зачерпнул горсть упоительно холодной воды. Он забрызгался, но так и не напился всласть. Тыльной стороной ладони отер рот, глубоко вздохнул, всем телом ощущая томную здоровую негу и холод воды, от которого приятно стыли зубы.

«Давненько я не был за городом… И зря! Только здесь и чувствуешь по-настоящему всю прелесть жизни. Как сказал тот лектор, что антирелигиозную беседу вел: цель жизни в ней самой. Это очень правильно! Именно в ней самой! Когда весь ты, и душой и телом, блаженствуешь и радуешься… И еще может такое быть от воды. Писатель-то этот, люсинский дружок, говорил, будто в воде какая-то прана есть, от которой вся жизненная сила идет. Очень похоже на то… Кипяченую воду и пить-то противно…».

В третью аллею, судя по всему, машина не сворачивала, и Светловидов продолжил свой ликующий путь, наверстывая упущенное, постигая за минуты то, на что индийские архаты тратили всю жизнь. Может быть, с той лишь разницей, что мысли его были не столь глубоки и более – как бы это точнее сказать? – конспективны, что ли. Притом он не старался их удержать, они наплывали и улетучивались, как облака. И правы, наверное, те, кто учил, что обрести истину внутри себя можно, лишь всецело отдавшись созерцанию. А это невозможно, да и не нужно жителям больших городов, исключая, конечно, поэтов, уезжающих время от времени в творческие командировки.

За следующим поворотом Светловидов сразу же увидел свой грузовичок. Он остановился возле какой-то дачи, в самом конце тихой, затененной улицы. Когда Светловидов подошел туда, ворота из свежего теса были уже раскрыты. Полуторка, фырча и стреляя удушливыми синими клубами, разворачивалась, чтобы въехать во двор. Открывший ворота человек не был виден за створкой, лишь в самом низу сквозь широкую щель Светловидов разглядел порыжевшие, стоптанные сапоги. Он успел заметить кусты крыжовника, вишневые левкои на куртине, кирпичную груду, горки шлака и цемента, но машина уже въезжала задом, заслонив проем в заборе. Приоткрыв дверцу, высунувшись и поворотясь назад, шофер отчаянно вертел рулевое колесо. Так и не удалось разглядеть ничего, кроме этих строительных куч, но, дойдя до самого конца улицы, за которой начиналась сосновая посадка, Светловидов сообразил вдруг, что на участке возводят гараж. Значит, глаза его все же ухватили и отпечатали в голове зацементированные столбы и грубо приваренные к ржавым скобам железные дверцы, но понадобилось какое-то время, чтобы эта автоматически запечатленная картина проявилась в сознании. Однако мало ли где строят гараж или дачу? Ведь не только сюда привозят на машинах шлак и цемент? И все же… Конечно, бывают какие угодно совпадения. Но у времени есть одно совершенно непостижимое качество – уникальность. Если правы физики, которые утверждают, что время квантуется, то мы можем надеяться найти границу, за которой совпадения уже невозможны. Самая мельчайшая порция длительности – временный квант – предполагает уникальность каждого события в мире. Мы увидим сейчас, как невдалеке от Светловидова, вроде бы одновременно, упадет шишка, и петух с чернильной меткой склюет дождевого червя. Связи между обоими событиями нет. Просто они случайно совпали во времени. Но если мы произведем скоростную съемку, то убедимся, что и этого совпадения не было. Одно из них хоть на крохотный миг, но случилось раньше. Либо петух клюнул сначала, либо шишка первой свалилась в пыль. Конечно, если не дробить время на кванты и смотреть на все привычным человеческим оком, можно найти тысячи примеров кажущихся нам одновременными событий. Тем более если мы будем брать большие интервалы, скажем неделю или даже декаду. За декаду в этом дачном поселке могли начать строительство на нескольких участках, для чего, конечно, потребовалось завезти интересующий нас цемент. Весь вопрос в том, сколько именно подобных совпадений придется на наш непозволительно большой и грубый интервал времени? Если знать среднюю частоту, с которой возникают новые постройки на уже заселенной дачной территории, а также количество дач, можно подсчитать и число таких совпадений. Для этого не понадобится даже электронно-счетная машина – этот кумир нашего века.

Ради простого любопытства проделаем такую нехитрую работу. В итоге мы получим число, близкое к трем. Это значит, что если мы ежедневно в течение десяти дней будем обходить все здешние дачи, то только на трех увидим приготовленный для работы цемент! Пусть в среднем, конечно, поскольку математика не оперирует конкретными фактами. Но и этого достаточно, чтобы заинтересоваться каждым таким случаем в отдельности.

Светловидов изучал физику и математику только в школе, а потому, конечно, не помнил ни той ни другой из великих наук. Но он обладал достаточным профессиональным опытом, чтобы прийти к тем же самым выводам. Он ничего не вычислял, а цифра 3 не маячила у него перед глазами. Он просто знал, что интересующие его совпадения достаточно редки. Пусть даже не три в декаду, а четыре, пять или шесть – все равно каждое из них заслуживало самого пристального внимания, потому что могло с большей вероятностью привести к цели.

Скажем для справки, что в случае трех совпадений вероятность успеха составляет ровно одну треть.