Шут и слово короля - Наталья Сапункова

Не все, конечно, далеко не все пытались его дразнить. Многие приветствовали, кричали что-то ободряющее, и таких было больше.

Взять себя в руки — единственный выход. Успокоиться. Все это ведь даже забавно, в сущности. Циркачу нельзя терять самообладание, иначе все провалишь.

Это же не будет длиться вечно…

Впереди еще охота, и нужно услышать медведя. И пусть бы это был чужой, незнакомый медведь.

— Ты как? — это сзади подъехал Рай, — потерпи немного, вон за тем домом уже площадь…

На площади свободным от народа был почти ровный, довольно большой круг в середине, вооруженная короткими пиками стража умело сдерживала напор толпы. На покрытом ковром деревянном помосте в красных бархатных креслах с высокими спинками восседали король Герейн и обе королевы, принц Эрдад стоял возле отца, облокотившись о спинку его кресла. На другом таком же помосте напротив королевского стояло такое же бархатное кресло, пока пустое.

Шла церемония, к королю по очереди подходили главы ремесленных Гильдий и подносили дары, производимые Гильдией, как правило символические и небольшие по размеру: Гильдия Ювелиров — какие-то драгоценные безделушки, Гильдия Обувщиков — пару богато украшенных туфель, которые король тут же передал жене, Гильдия Ткачей — большой кусок драгоценного тончайшего расписанного шелка, продетый в маленькое колечко, а Гильдия Купцов — что-то затейливое в небольшой коробочке, во всяком случае, и принц Эрдад, и королева Кандина заглянули в коробочку и были удивлены и довольны. Каждому дарителю король дарил в ответ кольцо с камнем.

Церемония не была рассчитана надолго и уже подходила к концу, перед королем стоял представитель последней Гильдии — Цирковой. И, к удивлению Эдина, это был Димерезиус. Он поклонился королю и открыл перед ним маленькую шкатулку, из которой вдруг выпорхнула красивая яркая птица, но не улетела, а осталась сидеть на руке фокусника, а тот тем временем извлек из шкатулки две огромные полураспустившиеся розы. Эдин последние дни только и делал, что раздаривал цветы кому попало, но Димерезиус, несомненно, исполнил этот фокус куда эффектней.

Эдин знал, что должно произойти: король даст Димерезиусу кольцо, но тот не наденет его на палец, а передаст тому члену своей гильдии, кто должен стать королем праздника. Ему, Эдину.

Вот король вручил кольцо. Димерезиус поклонился королю, потом всей площади, и направился к Эдину, все еще сидящему на лошади и окруженному своей шутовской свитой. Подал руку, предлагая сойти с коня, и надел кольцо на средний палец. Кольцо было золотым, с крупным плоским зеленым камнем, по камню расползались золотистые прожилки.

— Удачи тебе, мальчик, — тихо сказал фокусник, глянув на Эдина внимательно и ободряюще. — Все будет хорошо. Иди и получай свою корону.

И Эдин пошел.

Загудели трубы, и толпа заревела так, что уши закладывало. Эдин медленно, ступенька за ступенькой, поднялся на королевский помост, опустился на колени, сдернув с головы пестрый шутовской берет, и королева Астинна торжественно возложила на его голову корону из золотистой соломы и цветов, красных и синих.

Аллиель стояла прямо за креслом королевы. Она была бледной до синевы, и смотрела на Эдина так, словно это все была казнь, его казнь — не меньше.

Он улыбнулся Аллиель краешками губ.

То, что происходит — просто роль. Ничего особенного, если ты циркач.

Все даже забавно.

Эдин спустился с королевского помоста, поднялся на свой и уселся на трон, вокруг уже разместилась вся его свита. А первый королевский министр с поклоном преподнес ему дар — жареного поросенка на большом блюде. Эдин принял поросенка и любезно поблагодарил министра, словами, которые затвердил накануне, потом отхватил поданным ножом кусок и принялся жевать, стараясь не капнуть жиром на штаны — об этом очень просила госпожа Дина. Остальное мясо живо разодрала и растащила его свита, Раю и Рангару Веллерну, которые сидели на ступеньке помоста рядом, тоже достались внушительные ломти, которые те уплетали за обе щеки.

Толпа ликовала. Король шутов, коронованный до первого снега, сидел на троне. Рай, вытирая руки об выдернутую из кармана холщовую салфетку — какой предусмотрительный! — что-то говорил на ухо Рангару. Они, похоже, были хорошо знакомы — что ж, ничего удивительного.

Съеденный поросенок означал конец представления и начало праздника. Народ будет веселиться, пить вино и есть мясо, которое жарили сейчас во всех тавернах, начнется большая ярмарка, а королю пора отправляться на подвиг… на охоту, то есть.

Из города выехали быстро, потому что уже не шествовали, а скакали чуть ли не во весь опор, впереди король и его наследник на прекрасных лошадях, остальные следом, Эдину тоже пришлось припустить на своей лошадке, чтобы не отставать, его свита с криками и гоготом поспевала следом на лучших, чем у него, лошадях. Под ноги снова летели цветы, но хоть яблоками больше никто не кидался — и на том спасибо.

Теперь он какой ни на есть король!

За городом, на большой поляне заранее был приготовлен охотничий лагерь — стояли шатры, суетилась обслуга, ржали лошади, лаяли собаки, судя по лаю, их тут было не меньше сотни. Кому требовалось, могли быстро сменить одежду с парадной на охотничью, вооружиться, переменить лошадей. Эдину тоже подвели другую лошадь — чтобы не задерживал охоту, его место на начальном этапе было рядом с королем. Оружие… он бы не отказался, но шуту оружия не полагалось. Королева и ее дамы тоже готовились ехать с охотниками, и королева Кандина, кстати, пересела на верховую лошадь и держалась на ней великолепно, как молоденькая. А заметив удивленный взгляд Эдина, засмеялась:

— Как дела, ваше шутовское величество? Не боишься медвежьей охоты?

Ответил принц Эрдад.

— Бабушка, известное дело, шуты всегда самые смелые, их болтовня сразит даже медведя.

Может, принц просто недолюбливал шутов?

— Завидуете, ваше высочество? — сказал Эдин. — Ведь король из нас двоих все-таки я.

Ничего, и Кука предупреждал, что подтрунивать над королевским семейством, легонечко — можно. Королева Кандина расхохоталась, принц на секунду скривился, но тут же широко улыбнулся.

— Ну-ну, шут.

Не решился препираться с шутом при бабушке, ронять свое королевское достоинство.

Король был весел и рвался в бой, громко переговаривался с придворными, выслушивал доклады егерей. Увидев мать верхом, он разволновался:

— Матушка, что ты задумала? Прошу, побереги себя! Вернись в карету!

— Ни в коем случае, сын мой, — тон королевы не подразумевал возражений, — я так давно не была на охоте!

Аллиель, как и другие фрейлины, тоже переменила бело-голубую парадную амазонку на темную охотничью. И около нее, вызывая смешки фрейлин, уже маячил барон Лажан. Лицо барона светилось воодушевлением, кажется, на охоте он чувствовал себя как рыба в воде. Принцесса Ильяра, невеста Эрдада, тоже казалась великолепной наездницей, была весела и необычайно хороша. Впрочем, почти все радовались, предвкушая удовольствие.