Последняя одиссея - Джеймс Роллинс

Марию затошнило, желудок свело. Она взглянула в окошко на груду костей.

– Теперь мы знаем, как умер тот бедолага. От облучения.

Мак кивнул.

– Похоже, единственный способ перекрыть кран – это добраться до вентиля вплавь и закрутить его вручную. Заплыв будет смертельный. Да и утонуть можно.

– Харонова цена, – процитировал Хунайна Грей.

Мак помрачнел.

– Надо пожертвовать собой, чтобы спасти остальных.

Все принялись перебирать варианты: соорудить плот, натянуть трос… при этом они понимали, что просто оттягивают неизбежное. Наконец Джо поднял руку.

– Ну, хватит. Я пойду.

Мария потянула его руку вниз.

– Не глупи.

– Глупить – моя суперспособность. – Джо оглядел своих. – У Грея и Сейхан ребенок, Мак ранен, а ты, Мария, такая крохотная, что сгоришь, едва ступив в лужу.

– Я пойду, – вызвался Бейли. Он стоял у крупного бака с маслом. – По-моему, сперва надо окунуться с головой в эту емкость, чтобы покрыть тело своего рода защитным слоем.

– Падре, ценю ваше предложение, но вы не крупнее Марии. И потом, не пущу я священника делать мужскую работу.

Бейли явно оскорбился. Джо отвел его подальше от двери.

– К тому же, – добавил он, – вы знаете древние мифы и всякое такое, а для меня это китайская грамота.

Грей приготовился было возразить, однако Джо остановил его сердитым взглядом.

– Сам знаешь, что я прав.

Мария подбежала и обняла его.

– Попытаемся вернуться…

– И что? Там нас перебьют. Кто-то должен войти в эту дверь и вырубить город.

Высвободившись из объятий Марии, он подошел к большой емкости с маслом и начал снимать рубашку.

– Не раздевайтесь, – посоветовал Бейли. – Чем толще на вас прослойка из «масла Медеи», тем лучше. Я бы даже предложил обмотать голову.

– Тогда я ничего не увижу.

– И не надо. Поплывете вслепую. Двигаться-то по прямой. Если вам кажется, что не справитесь…

– Справлюсь.

Грей достал из рюкзака пару перчаток для альпинизма и протянул их Джо.

– Вот, и руки прикрой.

Джо оделся и лег в емкость с маслом, расплескав его. Повертелся немного, натираясь черной жижей, стараясь пропитать ею каждую пору на коже, одежду и даже набрать в ботинки.

Мария не смела дышать. Наверное, сама судьба наказывает ее за то, что она сомневалась в Джо, не верила в их отношения.

Или Божья кара?

К ней подошел Бейли.

– Надеюсь, он не пострадает. Человек из команды Хунайна наверняка тоже искупался в масле, просто не так тщательно.

Мария ухватилась за эту надежду.

– Я буду молиться за него, – пообещал Бейли.

«И я», – подумала Мария.

Джо наконец вылез из емкости, черный с головы до пят. Бейли вымочил в масле шарф и приготовился обмотать им голову Джо, как мумии, но Грей, остановив его, указал на ванну меньшего размера.

– Для чего она? В ней самое большее собака уместится.

Бейли нахмурился, не в силах ответить.

– Вы что-то такое рассказывали… Медея вроде уберегла Ясона, дав ему выпить перед битвой зелья. Усвоив его, организм становился неуязвим даже для копий и стрел…

Округлив глаза, Бейли всплеснул руками:

– Вот именно! Вряд ли даже Хунайн додумался до этой предосторожности.

– Вы на что намекаете? – спросил Джо.

Мария ощутила, как в ней разгорается лучик новой надежды.

– Это питьевой фонтан. Из него надо испить.

– Защититься изнутри и снаружи, – добавил Бейли.

Грей присмотрелся к маслу.

– Наверное, оно обладает некими свойствами, как у йода, защищает организм от поражения радиацией.

Как именно оно работает, Марии было не важно – главное, чтобы спасало.

Джо, однако, смотрел на емкость с меньшим энтузиазмом.

– Я начинаю сомневаться…

«Где этот Харон, когда он так нужен?»

Бронзовая дверь за спиной захлопнулась, словно возвещая о скором конце. Ковальски медленно, носком ботинка ища край площадки, брел вперед.

Внезапно он ощутил приступ клаустрофобии. С каждым тяжелым вдохом тряпка липла к губам. Хотелось сорвать ее, но надо терпеть, сохранять самообладание.

Ковальски подошел ближе к краю чана. Он готов был поклясться, что ощущает излучение: радиация будто накатывала волнами, вместе с жаром.

Его мутило – от страха и плещущегося в желудке масла. На вкус оно напоминало уголь, только приторно-сладкий. Ковальски чуть не проблевался на месте.

Присев на край площадки, он опустил ноги в токсичную жижу – пугающе горячую.

«Если не сдохну от облучения, то сварюсь прежде, чем доплыву до того края».

И все же Ковальски опустился в светящееся озеро, стараясь не нырнуть с головой. Чем дольше оставаться в этой жиже, тем выше риск. Сделав глубокий вдох, он оттолкнулся ногами от стенки и поплыл брассом. Оказалось неожиданно тяжело: одежда и ботинки тянули вниз. Ладно хоть масло было плотнее воды и не давало утонуть.

«Я как жирная капля воды на поверхности ядовитого нефтяного пятна».

Спустя минуту Ковальски потерял чувство времени. Он не видел и не знал, далеко ли еще плыть. От страха замутило сильнее. Голова и без того болела, а теперь стало еще хуже. К горлу подступало и жгло так, что горело в груди.

«Не смей блевать».

Накатила волна головокружения. Желудок подскочил к горлу, мир завращался. Ковальски почудилось, что он плывет вверх ногами. Он греб и греб, охваченный страхом утонуть, уже не понимая, туда ли вообще плывет. А вдруг просто нарезает круги и в конце концов усталость утянет его на дно?

Силы были на исходе.

«Ну-ка, соберись, тряпка!»

Ковальски снова представил, как его пронизывают волны радиации. «Она может убить тебя за минуты», – говорил Мак, перечисляя симптомы лучевой болезни: тошнота, дезориентация, головная боль.

Полный набор…

Успокоиться не получалось. Тогда он представил Марию: как она смеется над его шутками или сердится за какую-нибудь глупость, что случалось чаще. Вспомнил ночные объятия, запах ее кожи, как ее волосы щекочут кожу. Вспомнил последнюю ночь вместе в Агадире, как он тонул в ее теплых объятиях, как ее дыхание касалось его шеи.