Белый Дозор - Алекс фон Готт

…Всю ночь, не сомкнув глаз, Марина с Всеведой просидели рядом с метавшимся в бреду парнишкой. Он, весь в тяжелой испарине, то затихал, то начинал быстро-быстро говорить что-то, какой-то бессмысленный набор слов, никак между собой не связанных. Под утро он успокоился и задремал. Девушки, измотанные бессонной ночью, одновременно провалились в тяжелый, стылый сон без сновидений. Марина проснулась от того, что ей послышалось, как кто-то зовет ее по имени: «Марина, Мариночка». Так и есть: маленький художник не спал, он смотрел перед собой невидящим взором и постоянно повторял ее имя.

— Да, Васенька? Что такое? — Спросонок Марина говорила хриплым полушепотом. — Тебе что-то нужно? Хочешь пить?

— Она пришла за мной, — прошептал парнишка. — Женщина с серпом. Я вижу Мару. Она бредет ко мне по снежному полю, сквозь буран и пургу. Я ухожу к ней…

— Вася, Васенька, — всполошилась Марина. — Да как же это?! Не надо!

— Идите… в… горы… — только и сумел произнести Василий, и взгляд его вмиг остекленел, а Марина почувствовала, как с печальным вздохом, едва коснувшись ее щеки, полетела навстречу богине с серпом душа художника. Марина заплакала. Она вот уже несколько дней чувствовала себя совсем прежней, земной и такой… «человеческой», что ли. Она не ощущала в себе присутствия Мары: ее вторая сущность была вне ее тела, одновременно с этим находясь где-то рядом. Даже богине неподвластно умение быть во многих местах одновременно, а у Мары были иные заботы, помимо постоянного сопровождения Дозора. Именно в это время она наводила морок на Алексея, подбирала подходящий футляр для Невзора, словом, была занята всем тем, о чем уже было ранее сказано. Перед тем как забрать к себе душу маленького художника, Черная Владычица передала через него свою милость и умчалась прочь.

Прав был Велеслав, когда говорил, что Мара испытывает свой Дозор на прочность. Прочность веры, духа, верности… Марина передала последние слова мальчика. Решено было в точности следовать им, как воле самой Черной Владычицы.

— Я говорил тебе, что именно так и следует поступить? — с легким укором спросил Марину Велеслав, обнял и поцеловал в лоб. — Каждый приходит в этот мир для исполнения той или иной воли богов. Этот парень сослужил неоценимую службу не только для всех нас, но и для всего нового мира. Не будь его, мы блуждали бы впотьмах, не видя нашего пути. Его нужно похоронить так, как того требует Родовой чин, со всеми почестями.

Ввиду того что долбить могильную яму в вечной мерзлоте было делом невыполнимым, похороны тела Василия были проведены по Родовому обряду сожжения: наломав сосновых и кедровых веток, сложили громадный костер, положили на него тело парнишки. Долго пытались разжечь мерзлое дерево, но все попытки не давали результата. Тогда Велеслав вылил на сучья остатки керосина, которого обогревателям должно было хватить еще на две-три ночи.

— Зачем?! — вскипел до того покорно тянувший со всеми лямку невзгод Яромир. — Зачем ты истратил весь керосин?! На кой черт вообще весь этот маскарад! Бросили бы его просто так, всё равно мы все скоро сдохнем так же, как он, недолго уже осталось!

— Меньше, чем ты думаешь, — жестко ответил Велеслав, расстегнул один из бесчисленных карманов своей канадской куртки и достал прежде никому им не предъявленный небольшой автоматический «смит-вессон». Даром, что крошечным и пятизарядным был пистолетик, но калибр между тем имел серьезный, истинно американский. В морозном воздухе сухо щелкнул выстрел, из короткого ствола рванулось пламя, и Яромир упал на снег, получив в грудь пулю из сорок пятого.

— Вот тебя-то, падаль, мы, пожалуй, и бросим «просто так», и пусть тебя сожрет зверье, большего ты не достоин. — Велеслав, не убирая дымящийся пистолет, грозно обвел взглядом оставшихся Дозорных. — Может, еще кто хочет меня о чем-то спросить? Валяйте, у меня остались патроны.

— А я так скажу, Велеслав, давно пора было разобраться с этим слабаком, — спокойно молвил Навислав. — Он испытывал твое терпение чересчур долго.

— Не скажи, брат. Лишь подлинные тяготы жизни дают понять, кто есть кто на самом деле. Этот Яромир долгое время вызывал во мне, мягко говоря, неприязнь, но я сдерживался, думая, что всему виной его скверный характер. А в походе он проявил себя как полная тряпка и паникер. От таких мы будем избавляться. Дай мне огня, — Велеслав чиркнул зажигалкой, и оранжевое пламя ритуального костра взметнулось в небо.

— Прими, мать Мара, жертву тебе от рук наших. Пусть этот огонь донесет до тебя слова из наших сердец во хвалу и славу имени твоего, Гой, Черная Мати!

И, перекрывая треск сучьев, раздалось общее:

— Гой-Ма!

— Не берите ничего с собой! — приказал Велеслав. — Оставьте всё, что тяготит в дороге. Вместе с ненужными вещами оставьте здесь тягостные мысли. Поход наш близок к завершению!

Побросав как попало вещи, отряд налегке двинулся в сторону видневшейся вдали скалистой гряды. Огонь тем временем добрался до мертвой плоти, и в небо столбом повалил черный дым. С высоты птичьего полета бредущие по бескрайнему снегу люди казались вереницей насекомых. Теперь их оставалось восемь человек: Велеслав, Марина-Нежива, Всеведа, Навислав, Горюн, Богобор, Тяжезем и Марун, тот самый молодой парень, который вместе с Навиславом охранял покой Марины в поезде и столь отважно пытался спасти ее во время нападения банды Мозга.

К подножию невысоких заснеженных гор добрались к поздней ночи, потеряв по дороге двоих человек. Горюн отморозил ступни и отстал: никто не пришел ему на помощь. После того как отошли от брошенного шагов на пятьсот, Велеслав, шедший впереди отряда, сказал, чтобы продолжали движение без него и не оборачивались, сам же быстрым шагом вернулся к злосчастному Дозорному. Прозвучал выстрел.

— Загнанных лошадей пристреливают, — равнодушно заметил Навислав, не сбавляя темпа ходьбы.

— Или они подыхают сами, — закашлявшись так, что его буквально сломало пополам, прохрипел Тяжезем и упал на колени. — Не могу идти дальше, пристрелите и меня.

— Прости меня, брат мой. Прости всех нас. — Велеслав, подоспевший сзади, пустил Тяжезему пулю в затылок, и голова несчастного лопнула, как перезрелый арбуз.

— Итак, шестеро, — Велеслав убрал пистолет в карман. — Выживают сильнейшие, таков закон природы.

Над черными силуэтами спящих каменных исполинов поднялась полная Луна, осветив окрестности, и свет ее, отраженный хрустящим, искристым снегом, наполнил морозный воздух призрачной густотой. Останавливаться не стали и при свете Луны полезли в горы. Велеслав по-прежнему вел отряд. Он великолепно ориентировался в темноте, по-кошачьи отменно видел и быстро находил подходящий путь: по узким карнизам отвесных, казавшихся в ночи бездонными ущелий, всё выше, к самым вершинам, холодно блестевшим в свете Луны.

— Идите за мной, сохраняйте дистанцию в пять шагов, ступайте след в след и не говорите громко, не тревожьте духа лавины, иначе он поздоровается с нами ее смертельным поцелуем, — тихо произнес Велеслав в самом начале восхождения. Его наказ соблюдать тишину в точности исполнили все, включая Маруна и Богобора, которые, сорвавшись в пропасть, не проронили при этом ни звука.