Проклятие Янтарной комнаты - Стив Берри

— Вначале у нас не было выбора. Альфред Роде руководил погрузкой ящиков в Кенигсберге и знал об окончательном пункте назначения. Этот дурак рассказал своей жене, поэтому отец убрал их обоих прежде, чем они сообщили русским. Тогда Сталин собрал комиссию для расследования. Уловка нацистов совсем не убедила русских. Они верили, что панели существуют, и продолжали настойчиво искать.

— Но Кох пережил войну и разговаривал с русскими, — возразил Фелльнер.

— Это правда. Но мы финансировали его защиту в суде вплоть до его смерти. После того как поляки приговорили его за военные преступления, единственное, что спасало его от виселицы, — это советское вето. Русские считали, что он знал, где была спрятана Янтарная комната. В реальности же Кох знал только, что грузовики покинули Кенигсберг, направляясь на запад, а затем на юг. Он не знал ничего из того, что произошло потом. Это мы предложили ему водить за нос русских перспективой найти панели. Только к тысяча девятьсот шестидесятому году они в конце концов согласились на его условия. Его жизнь была спасена в обмен на информацию, но тогда уже легко было списать все на время. Нынешний Кенигсберг сильно отличается от Кенигсберга времен Второй мировой войны.

— Итак, финансируя юридическую защиту Коха, вы обеспечивали его лояльность. Он не предал свой единственный источник дохода и не разыграл свой главный козырь, так как уже не было причины верить, что русские сдержат свое слово.

Лоринг улыбнулся:

— Именно так, старый друг. Это держало нас в постоянном контакте с единственным оставшимся в живых человеком, который мог предоставить имеющую смысл информацию о местонахождении панелей.

— И с тем, кого было бы трудно убить, не привлекая ненужного внимания.

— Кох сотрудничал с нами и ничего не открыл.

— А остальные? — спросила Моника.

— Иногда кто-нибудь подбирался близко, и тогда становилось необходимо организовывать несчастные случаи. Иногда мы обходились без предосторожностей и попросту убивали их, особенно когда не было времени на подготовку. Отец придумал «проклятие Янтарной комнаты» и скормил эту историю журналистам. Как это типично для прессы, пожалуйста, прости мою наглость, Франц, за эту фразу сразу ухватились. Она сделала неплохие заголовки и увеличила продажи, я полагаю.

— А Петр Борисов и Семен Макаров? — спросила Моника.

— С ними было больше всего хлопот, хотя я и не понимал этого до последнего времени. Они были близки к правде. Почему-то они держали эту информацию при себе, охраняя то, что они считали тайной. Похоже, что ненависть к советской системе сильно повлияла на них. Мы знали о Борисове по его работе в советской Чрезвычайной комиссии. В результате он сумел эмигрировать в Соединенные Штаты и там пропал. Имя Макарова тоже было знакомо. Но он растворился в Европе. Поскольку с тех пор они не представляли очевидной угрозы, мы оставили их в покое. До тех пор, разумеется, пока не вмешался Кристиан.

— Теперь они замолчали навсегда, — с иронией протянула Моника.

— Ты бы сделала то же самое, моя дорогая.

Сюзанна смотрела, как Моника ощетинилась на замечание Лоринга. Он, конечно, был прав. Эта сучка убила бы родного отца, чтобы защитить собственные интересы.

Лоринг во второй раз нарушил наступившую тишину:

— Мы узнали о местонахождении Борисова около семи лет назад, тоже случайно. Его дочь вышла замуж за человека по имени Пол Катлер. Отец Катлера был американским энтузиастом, увлекающимся искусством. В течение нескольких лет старший Катлер наводил справки в Европе о Янтарной комнате. Как-то он вышел на родственника человека, который работал здесь, в поместье, над дубликатом. Теперь мы знаем, что Макаров сообщил Борисову имя и Борисов попросил Катлера навести справки. Четыре года назад эти расспросы достигли того предела, который вынудил нас к действиям. Самолет был взорван. Благодаря небрежности итальянской полиции и некоторым правильным вложениям крушение было списано на террористов.

— Работенка Сюзанны? — спросила Моника.

Лоринг кивнул:

— Она весьма одаренная девушка.

— Этот служащий в Санкт-Петербурге работает на вас? — допытывался Фелльнер.

— Конечно. Русские при всей неэффективности своей деятельности имели гнусную традицию все записывать. У них буквально миллионы страниц всяких записей. При этом нет возможности просмотреть их все. Единственным способом препятствовать пытливым умам наткнуться на что-то интересное было заплатить служащим за внимательность.

Лоринг допил кофе, затем отставил фарфоровую чашку и блюдце. Он посмотрел прямо на Фелльнера.

— Франц, я рассказываю тебе все это, чтобы продемонстрировать свое доверие. К сожалению, я позволил нынешней ситуации выйти из-под контроля. Покушение Сюзанны на жизнь Кристиана и их поединок вчера в Штодте — свидетельство того, во что может вылиться противостояние. Ненужная конкуренция может привлечь нежелательное внимание к нам обоим, не говоря уже о клубе. Я думал, если ты будешь знать правду, мы сможем остановить сражение. Уже нечего узнавать о Янтарной комнате. Я искренне сожалею о том, что произошло с Кристианом, и знаю, что Сюзанна не хотела того. Она действовала по моим указаниям и выполняла то, что я считал необходимым в тот момент.

— Я тоже сожалею о том, что случилось, Эрнст. Не кривя душой скажу: я рад, что панели у тебя. Конечно, я хотел иметь их, но мне приятно знать, что они в безопасности и нетронуты. Я всегда боялся, что русские найдут их. Они ничем не лучше цыган, когда речь идет о сохранении сокровищ.

— Отец и я чувствовали то же самое. Русские допустили такую порчу янтаря, что мне представляется почти благословением, что немцы украли их. Кто знает, какая судьба постигла бы Янтарную комнату, если бы она осталась в руках Сталина или Хрущева? Коммунисты были гораздо сильнее озабочены созданием бомб, чем сохранением культурного наследия, — прочувствованно заявила Моника. Затем она обратилась к Лорингу: — Вы предлагаете что-то вроде перемирия?

Сюзанна чуть не улыбнулась нетерпению этой сучки. Бедняжка. Ей уже не светит представить собранию клуба Янтарную комнату.

— Это именно то, чего я желаю. — Лоринг повернулся: — Сюзанна, пожалуйста.

Она встала и отошла в дальний угол кабинета. Два сосновых ящика стояли на паркетном полу. Она принесла их, держа за веревочные ручки, и поставила на стол перед Францем Фелльнером.

— Два бронзовых сосуда, которыми ты так восхищался все эти годы, — указал на них Лоринг.

Сюзанна приподняла крышку одного из ящиков. Фелльнер выудил сосуд с подстилки из кедровых опилок и стал рассматривать его на свету. Сюзанна хорошо знала этот образчик древности. Десятый век. Два сосуда достались ей от человека из Нью-Дели, который в свою очередь украл оба предмета в небольшой деревеньке Южной Индии. Они оставались среди наиболее разыскиваемых пропавших индийских ценностей, но последние пять лет благополучно покоились в замке Луков.