Ричард Брэнсон. Фальшивое величие - Том Бауэр

Нервозность в руководстве FirstGroup нарастала. Согласно установленным правительством правилам, условия заявок навсегда засекречивались, однако на свет вышло то, что руководители Virgin, возможно, получали конфиденциальные сведения о заявке FirstGroup от чиновников министерства транспорта. В Virgin отрицали получение утечек информации из министерства, к тому же никаких доказательств этого не существовало, однако подробности предложенных FirstGroup усовершенствований были опубликованы. Через две недели после того как Брэнсон начал наступление, Тони Коллинс, управляющий директор Virgin Trains, выдвинул предложения по улучшению услуг, практически идентичные предложениям FirstGroup. В их числе было и обязательство открыть прямое сообщение между Лондоном и Шрусбери и Блэкпулом, обязательство, которое Virgin нарушила после 1997 года.

FirstGroup начала оказывать сопротивление и дала наводящие указания людям, заинтересованным в тщательном изучении предложений Virgin. Один из доводов FirstGroup заключался в том, что в расчетах, на которых Virgin Trains основывала свою заявку, не было учтено снижение расходов, выполненное способом, который предлагал Рой Макналти в своем докладе правительству. К тому же Virgin не предлагала ни увеличить количество поездов и точек их назначения, ни заменить вагоны первого класса на вагоны стандартного класса с большим количеством мест для пассажиров. Забыл Брэнсон и объяснить то, что дополнительные поезда в Шрусбери и Блэкпул будут пущены лишь в том случае, если правительство даст согласие гарантировать новые субсидии. Симпатии СМИ к Virgin быстро таяли. В газетных редакционных статьях стали критиковать Брэнсона как человека, проигравшего всухую, но сначала выступавшего за конкуренцию, а потом завизжавшего: «Меня ограбили». К хору критиков присоединился Тим О’Тул, старший управляющий FirstGroup. «Видит око, да зуб неймет, – сказал он. – FirstGroup предоставит пассажирам более качественное обслуживание и большие доходы государству». Компания должна была начать эксплуатацию поездов 9 декабря, но управляющему FirstGroup пришлось иметь дело с человеком, который хотел того же самого, что и сам О’Тул, но, к его вящему удивлению, вцепился ему прямо в глотку.

О’Тул, опытный управляющий железными дорогами, подозревал, что министерство транспорта уязвимо. Хотя FirstGroup и Virgin Trains, как и все участники тендера, были связаны подразумеваемым обязательством не ставить под сомнение процесс проведения тендера и, как полагали в FirstGroup, неофициальным соглашением не выдвигать странные претензии, известные факты были слишком причудливы для того, чтобы Брэнсон их игнорировал. Он благоразумно отвлекал внимание от реальной проблемы, а именно честности, добросовестности используемой министерством процедуры, для того чтобы оспорить обоснованность заявки FirstGroup. С точки зрения денег, которые должно получить государство, предложение FirstGroup превосходило предложение Virgin. Но в борьбе с таким коварным противником О’Тул оказался бессилен.

Естественной реакцией Брэнсона на неблагоприятные для него решения любого правительства была угроза судом. Обычно дальше слов дело не заходило. Но в данном случае Брэнсон одобрил подачу иска. Virgin заявила, что правительство «действует незаконно и иррационально». Непосредственно перед подписанием контракта с FirstGroup в конце августа правительство получило уведомление о начале судебного процесса. Полагаясь на подчиненных, Тереза Вильерс ответила, что правительство намеревается «энергично отстаивать» свое решение. Через несколько дней Джастин Грининг, сменившая Вильерс на посту министра транспорта, отвергла юридический вызов. «Если бы Virgin одержала в тендере победу, они были бы совершенно счастливы и довольны», – сказала поощряемая своими подчиненными Грининг. На следующий день Брэнсон в интервью газете Daily Mail представил себя жертвой заговора. Он сказал, что чиновники министерства предоставляли конфиденциальную информацию FirstGroup. Газета сообщила, что в министерстве транспорта рассылают внутренние сообщения электронной почты, которые можно охарактеризовать акронимом ABB («Для всех, кроме Брэнсона»). В ходе последовавшего расследования никаких доказательств благоприятствования FirstGroup или предвзятого, враждебного отношения к Брэнсону или Virgin обнаружено не было.

На следующий день каким-то мистическим образом в Интернете появилась петиция, призывавшая правительство отдать права на эксплуатацию железной дороги Virgin. Очень быстро на информационных табло на всех обслуживаемых Virgin вокзалах пассажиров стали призывать к подписанию этой петиции. Тот же призыв транслировали и по радио в поездах Virgin. Через неделю петицию подписали более 120 тысяч человек. Общественность поверила, что совершенствование обслуживания пассажиров всецело зависело от финансовых вливаний, сделанных лично Брэнсоном. По сравнению со скромно державшимся американцем O’Тулом Брэнсон казался защитником общественных интересов и жертвой несправедливости. Мнением немногочисленных критиков Брэнсона, которые говорили о «силе манипулирования», пренебрегли.

Десятого сентября Брэнсон появился в зале заседаний комитета палаты общин. По его требованию комитет членов парламента по транспорту согласился провести слушания. Цвет нечесаной шевелюры миллиардера линял, его борода была взлохмачена, а одежда выглядела так, словно ее несколько дней не снимали. Однако Брэнсон сиял загаром. Хотя заседание было созвано по просьбе магната, его угрюмый вид демонстрировал недоверие к политикам, которых Брэнсон считал людьми враждебной породы. Кваси Квартенг, член парламента от консервативной партии, усилил его подозрения. О юридических действиях Брэнсона Квартенг заметил: «Некоторые скажут, что это применение тяжелой артиллерии». По словам Квартенга, в заявке Virgin были обозначены «слишком низкие суммы». Продолжая, политик сказал: «Вы используете ваш престиж и славу для того, чтобы попытаться заставить правительство изменить решение».

На что Брэнсон эмоционально ответил: «Я пришел не клянчить деньги. Стремление к прибыли не так уж важно для меня. Я – счастливчик. Смогу позволить себе завтрак, обед и ужин до конца моих дней». Брэнсон делал намек на то, что в отличие от консерватора Квартенга для него на первом месте общественные интересы и благосостояние его работников. Он прилетел с Некера не для того, чтобы защищать себя, а для того, чтобы сорвать дьявольскую спекуляцию. Предоставление права на эксплуатацию железной дороги FirstGroup, продолжал Брэнсон, было «совершенно смехотворным» потому, что «заявка этой компании нелепа и противоречит здравому смыслу. Она вызывает насмешки над системой». FirstGroup, сказал Брэнсон, «безнаказанно совершает убийство», а это «плохо и для страны, и для пассажиров». Вялый голос Брэнсона был полон злобы к О’Тулу. Предоставление права эксплуатации FirstGroup он сравнивал со «сдачей собственного жилища в аренду тому, кто обещает заплатить двойную плату за 10 лет, уже трижды подпалив дом». Обвинения в нечестности так и сыпались из уст человека, который судился со своими критиками из-за гораздо менее значительных обвинений. Произнеся все это, Брэнсон гордо покинул заседание. Освобожденное им место занял O’Тул. Напряженность в зале мгновенно спала. В разрядившейся атмосфере тихо говоривший руководитель FirstGroup не мог соперничать с мировой знаменитостью, которая недавно похвалялась тем, что принимает кокаин, экстази и виагру. «Все это – сценические приемы самовлюбленного человека, который сосредоточен на себе самом и разносит возмутительные сплетни», – спокойным тоном сказал O’Тул, но его слова не произвели особого впечатления.