Верховный маг империи - Диана Удовиченко

– Еще одну, – приказал полководец.

Надо действовать наверняка. Две капсулы, поднятые волшбой могучего волшебника, в прах распылят конницу, какой бы ни была ее численность. Топот копыт приближался, набатом гудел в чутких ушах первозданных. Остатки пехоты вместе с магами подались в стороны, освобождая путь всадникам. По команде Лей’Иллиолиса лучники выстрелили, но безрезультатно. Щиты людей продолжали работать. Полководец приказал войску отступить. Эльфы отошли назад, оставив перед надвигающимся врагом одинокую фигуру мага.

Ожидание было невыносимо долгим, изматывающим. Несмотря на уверенность в победе, полководец впервые остро ощутил течение жизни и ее хрупкость. Он внимательно наблюдал за действиями Кай’Эсванира. Маг полностью сконцентрировался на своей волшбе, не замечая ничего вокруг. Он опустился на колено и провел ладонью по земле. Повинуясь его движению, навстречу проклюнулись тонкие стрелки травы. Осторожно раскрыв капсулы, чародей поднес их к нежным побегам. Бережно, будто понимая всю важность доверенной ей миссии, трава обхватила вместилище паурония, удерживая его на весу. Кай’Эсванир плел сложнейшее заклятие, использующее изнанку магии жизни. Под его изящными пальцами рождались крохотные зеленоватые искорки, кружились в воздухе, складываясь в прозрачный абрис. Маг медленно, почти любовно поглаживал образовавшуюся фигуру до тех пор, пока она не обрела форму ростка, внутри которого крутились светящиеся вихри.

Впереди взметнулась пыль, выбитая лошадиными копытами. Ее серое облако быстро катилось к войску первозданных. Воины подняли луки, ожидая приказа. Кай’Эсванир, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг, творил свое заклятие. Лей’Иллиолис знал, как обманчива эта отрешенность: все манипуляции чародея подчинялись точному расчету, убийственная волшба должна была отправиться к людям в строго определенное время. И тем не менее, полководец ощущал несвойственное его холодному разуму волнение. Всадники были уже близко, на расстоянии полета стрелы, когда заклятие Кай’Эсванира было завершено. Последними пассами он заставил пауроний подняться в воздух и вплестись в призрачную фигуру, которая тут же окрасилась в серый цвет. Надменные губы произнесли активирующую фразу, руки повелительным жестом послали многократно усиленные чары в летящую конницу. Росток взбух, раскрылся, превращаясь в смерч, средоточие хаоса, воплощение смерти… Он взмыл вверх, свился змеей…

Кай’Эсванир беспомощным, детским жестом прикрыл голову руками, когда его заклятие, внезапно изменив направление, обрушилось на своего творца. На месте мага осталась лишь горстка серой пыли.

– Ложись! – закричал Лей’Иллиолис, падая на землю.

От сгустка чар протянулись вращающиеся внутри себя змеевидные отростки и устремились к первозданным. Те, кто не успел упасть, в считанные мгновения были распылены на частицы. Бешеный вихрь крутился над полем, образовывая в воздухе черную воронку. Уткнувшись лицом в землю, Лей’Иллиолис горько рассмеялся. Он был воином. Хорошим воином. Но за всю свою долгую жизнь так и не научился читать в чужих душах. Он не мог допустить даже мысли о том, что его сообщник, Элл’Ситайар, во имя собственных интересов пожертвует целой тысячей жизней илльф. Ведь правители Домов всегда в первую очередь думали о своем народе. Но Тай рассудил иначе, избавляясь от ставшего ненужным и опасным помощника, а заодно и от его самых преданных воинов. И уж тем более полководец не мог предположить, что владыка Дома Хрустального дождя разбавит содержимое капсул, смешав его с каким-то магическим веществом, способным поворачивать волшбу против ее же носителя. Это мог сделать только Элл’Ситайар. Ведь покупая пауроний у людей, Лей’Иллиолис сам проверял его чистоту. Предательство. И это Тай сообщил в Виндор о планирующемся нападении. Поэтому человеческие войска прибыли так быстро. Полководец, извернувшись, сдернул с пояса бархатный кисет и достал из него цветок желтой лесной лилии. Несмотря на долгое путешествие без света и воды, хрупкие лепестки хранили свежесть, словно лилию только что сорвали в тенистой чаще Аллирила. В чашечке поблескивали капли росы. Лей’Иллиолис поднес цветок к глазам, любуясь его изысканной, неброской красотой, на краткое мгновение забыв о бушующем над головой заклятии. Затем, медленно сжав пальцы, раздавил совершенное творение родного леса. Таким образом он сообщал об измене единственному первозданному, которому мог доверять. По крайней мере, полководец надеялся, что мог…

Конница замедлила ход и остановилась. Люди изумленно наблюдали за тем, как странный вихрь уничтожает войско первозданных. Наконец буйство чар прекратилось, и волшба рассеялась.

Лей’Иллиолис медленно поднялся на ноги. Его войско было повержено. Трупы эльфов, скорченные, неестественно изломанные, изуродованные безжалостной волшбой, жутким ковром устилали землю. Асс’Эллио, полуобгоревший, с остекленевшими широко открытыми глазами, словно бы и в смерти вслушивающийся в звуки земли… Окровавленный Лей’Салларис, оторванные ноги которого валялись в шаге от тела… воины Дома Алмазной росы… воины Дома Золотого песка… воины Дома Сапфирового неба…

От войска, которое полководец еще несколько минут назад считал непобедимым, осталось не больше сотни. Выжившие выкарабкивались из-под тел погибших товарищей, пробирались к своему командиру и вставали рядом. Израненные, ослабевшие, но не сдавшиеся. Честь превыше жизни. Лей’Иллиолис вдруг осознал, что, живя по этому древнему закону, никогда не задумывался над его смыслом. Ради чести он вступил в заговор, предал свою госпожу, которая не хотела войны. Ради чести решил завоевать человеческие земли, и завел в ловушку тысячу первозданных. Он заботился о своей чести, а платил за нее чужими жизнями. Что ж, пришла пора это исправить. Хрипло выкрикнув: «Вперед!» – Лей’Иллиолис обнажил меч и шагнул навстречу налетевшей коннице…

…Тихо было в поле. Мертвые – народ молчаливый. Среди поверженных тел бродила похоронная команда. Стаскивали своих, чтобы упокоить их в братской могиле. Добивали раненых захватчиков. Не брезговали обыскивать тела эльфов, снимая с них дорогие амулеты, оружие и доспех, красивые кольца с драгоценными камнями, обозначающие принадлежность к Дому. Это были трофеи, добытые в честном бою – так чего стесняться?

– Смотри-ка, Сай, какой белоглазый лежит, – высокий широкоплечий парень поддел ногой труп эльфийского мага, на груди которого зловеще посверкивали инкрустированные рубинами амулеты.

– Ну его, – опасливо попятился второй, пожилой воин. – Лучше не трогай его, Майс.

Даже мертвый волшебник вызывал у человека почтительный страх.

– Да он дохлый совсем! – рассмеялся Майс. – А кошель на поясе какой здоровый! Видно, полон золота.

– Кто тебе золото на войну будет брать?

– А вот посмотрим…

Парень вытащил нож и срезал с пояса мага внушительный кисет. Сотворил охранный жест, отгоняя злых духов. Заглянул и удивленно воскликнул:

– Тю! Там земля!

– Брось, Майс, – увещевал его старший солдат, – это, видать, для зелья приготовлено.

– Да ей-же Луг, земля! – парень разочарованно поцокал языком и перевернул кисет.