Девять вязов - Роберт Брындза

Когда ей зачитывали ее права и заковывали в наручники, Энид, промокшая насквозь, отвернулась и спрятала лицо. Она знала, что все кончено, но не желала, чтобы они видели ее слезы.

Две недели спустя

Церковный двор в Чью Магна в это морозное ноябрьское утро выглядел очень красиво. Кейт, Тристан и Джейк немного опоздали к началу службы и, тихонько проскользнув внутрь, присели на скамейку в последнем ряду. В церкви было полно скорбящих людей, а около входа за скамейками толпилась группка фотографов и журналистов.

Кейт заметила сидящих в первом ряду Шейлу и Малкольма, окруженных соседями и друзьями. Несмотря на весь этот кошмар, Шейла выглядела лучше, чем в день их первой встречи, когда она была подключена к диализатору. Кожа у нее была бледная, с легкой розовинкой, в обеих руках она сжимала руку Малкольма.

Гроб с останками Кейтлин стоял на постаменте у алтаря, а вокруг – настоящее буйство красок – розы, лилии и гвоздики.

– Я вижу наш букет, – прошептал Джейк на ухо Кейт, указывая на лилии, которые они отправили семье.

Останки Кейтлин удалось идентифицировать с помощью записей в стоматологической карте и сравнительному анализу ДНК, материалы для которого взяли и у Шейлы и у Малкольма. Новости им сообщила не Кейт, но она представляла, как они, должно быть, себя чувствовали, узнав, что их дочь спустя двадцать пять лет наконец-то нашлась. Теперь после стольких лет они могут ее оплакать.

Служба тронула Кейт. Последним гимном, исполненным во время церемонии, стала «Аве Мария». Кейт не была верующей, но когда услышала эти красивые, проникающие в самую душу строки, она поняла, как важно было для Малкольма и Шейлы, чтобы их дочь получила благословение и была похоронена под недремлющим оком высших сил.

Когда зазвучали последние строки гимна, гроб с останками медленно понесли по проходу в сторону кладбища. Кейт смахнула навернувшуюся слезу, заметив, что Тристан сделал то же самое.

Когда гроб предали земле, Шейла и Малкольм попросили оставить их наедине с дочерью, чтобы попрощаться. Прихожане разбрелись по сторонам, и Кейт услышала, как некоторые из них говорили, что поминальный обед состоится в местном пабе.

Они решили подождать Малкольма и Шейлу у выхода с кладбища.

– А что теперь будет с ним… с Питером? – нарушил молчание Джейк.

– Он сейчас в больничном крыле Баруэллской лечебницы, но он должен полностью восстановиться, – сказала Кейт. – Тогда проведут экспертизу, и станет ясно, сможет ли он ответить за убийство Мередит Бакстер в суде.

– И, я надеюсь, за убийство Кейтлин, – добавил Тристан.

Пол Адлер был взят под стражу вскоре после того, как были опознаны останки Кейтлин. Полицейские обыскали его дом и аптеку и нашли многочисленные подтверждения его знакомства с Питером Конуэем, а также фотографии других молодых девушек. Обнаружение тела Кейтлин, широко освещаемое по телевидению, поспособствовало тому, что многие женщины начали открыто рассказывать о том, как они сами подвергались насилию. Это был значительный шаг вперед, но тем не менее это было только начало.

– Джозефа поместят в тот же сумасшедший дом, что и Питера? – спросил Джейк.

Собирался ли Джейк назвать Питера «отцом», но в последний момент передумал? Нет, всякий раз, когда они были вынуждены говорить о нем, они называли его «Питер» и никак иначе.

– Нет. Сначала они хотели, но потом в полиции решили, что лучше держать их по отдельности, – сказала Кейт.

Она задумалась, признают ли Джозефа Касл-Мидса в достаточной степени вменяемым, чтобы предстать перед судом? Сейчас в дело вмешалась его семья, нанявшая лучших адвокатов и пустившая в ход все свои связи. Журналистам, решившим сделать себе имя на скандальной истории, связанной с известным в высших кругах Торквилом Касл-Мидсом и его сыном, не удастся выйти сухими из воды.

Стоя у церковных ворот, они увидели приближающихся к ним мужчину и женщину. Им было лет по пятьдесят, и они оба были хорошо одеты. По фотоаппарату, висевшему на шее у мужчины, Кейт поняла, что они из местных новостей.

– Кейт Маршалл? Можно вас на минуточку? – спросила женщина, сжимая в руке крошечный диктофон.

– Нет, извините, – ответила Кейт.

– Мы просто хотим услышать ваш комментарий, – сказала журналистика. – Вы, наверное, слышали, что Королевский адвокат Торквил Касл-Мидс и его жена вернулись в Великобританию, чтобы разобраться с новостями о том, что их сын – серийный убийца, ответственный за смерть четырех девушек и придумавший безумный план по воссозданию преступлений, совершенных Каннибалом с Девяти Вязов. Некоторые новостные агентства ссылаются на то, что Торквил Касл-Мидс во время суда по делу Каннибала с Девяти Вязов нелестно отзывался о ваших отношениях с Питером Конуэем. Вы считаете справедливым, что теперь ему самому придется столкнуться с тем, что его сын является серийным убийцей?

Она сунула диктофон прямо Кейт под нос, жадно выпучив глаза. Кейт вспомнила все те случаи, когда люди плохо отзывались о ней. Она могла бы скормить этой журналистке парочку смачных цитат и сравнять счет, но ей не хотелось. Ей хотелось просто жить дальше.

– Без комментариев, – сказала она.

– А как насчет Энид Конуэй? Полицейские пытаются найти доказательства ее причастности к этому делу. Вы знаете, как они с Питером обменивались сообщениями в Лечебнице Баруэлла? И как вы относитесь к тому, что ваша… эмм… свекровь может остаться на свободе?

Кейт едва удержалась от соблазна рассказать им историю о том, как Энид выловили из воды в Портсмутской бухте, точно тонущую крысу. Кейт испытала невероятное удовлетворение, и от души посмеялась над этой историей, но, тем не менее, решила повести себя достойно.

– Извините, без комментариев.

– И наконец, что вы чувствуете, зная, что Питер Конуэй, Каннибал с Девяти Вязов, будет жить дальше и, возможно, в дальнейшем совершит еще одну попытку сбежать? Ведь скоро его переведут из больницы обратно в лечебницу Баруэлла.

Кейт испытывала смешанные чувства по этому поводу: ужас, опасение и даже стыд. Она бы никогда и никому не пожелала смерти, но все-таки смерть Питера Конуэя стала бы для нее большим облегчением.

– Без комментариев, – ответила она, не заметив, как к ним подошли Малкольм и Шейла с заплаканными после прощания с дочерью глазами.

– Уходите, кыш, – сказал Малкольм журналистам, и те нехотя отошли, оставив всю компанию в покое.

– Я знаю, что мы уже тысячу раз это говорили, но спасибо вам, Кейт, и вам, Тристан, – сказала Шейла, заключая их обоих в объятия. – Для меня просто знать, что душа ее упокоилась и что я могу прийти к ней на могилу и поговорить с ней, это… – Она снова расплакалась.

– Если мы когда-нибудь сможем что-нибудь для вас сделать… – сказал Малкольм. – Что, эти журналисты из местной газетенки сильно вас достали?

– Нет, бывало и хуже, – сказала Кейт.