Два дня в апреле - Роушин Мини

Уна внимательно слушает, и по выражению её лица Дафния понимает, что девочка действительно хочет поверить ей. «Что ж, вполне возможно, в один прекрасный день так оно и будет».

И снова следует короткая пауза, после которой Дафния переходит уже к Кевину Квирку. Она не может не вспомнить о нём, не может не сказать того, что думает обо всём остальном.

— Что же до твоего знакомства с водителем мусоровоза, — снова она говорит очень медленно, тщательно взвешивая каждое слово. — Не скрою, с одной стороны, это явилось для меня неожиданностью. — Пауза. — Но я считаю, что ты поступила правильно. Это мужественный поступок! И ты — молодец! Лично у меня точно не хватило бы силы духа согласиться на такую встречу, если бы меня попросили о ней.

Она опять умолкает, бесцельно шаря взглядом по столу. Остатки торта, стопка чисто вымытых чашек и блюдечек — об этом позаботилась Изабель, пока они беседовали с полицейскими. Рядом молочник и разложенные веером ложечки.

— Не уверена, что смогу простить его когда-нибудь, — продолжает она свою мысль. Голос звучит решительно. — Умом я понимаю, что сделал он это ненамеренно. Всё это прекрасно известно! И тем не менее вот так! Звучит ужасно, да? — Дафния бросает короткий взгляд на Уну. — Я имею в виду то, что не хотела бы встречаться с ним.

Уна отрицательно качает головой.

— Вовсе нет! Ничего ужасного! Я и сама не хотела с ним встречаться. Я его вообще ненавидела… И никакой силы духа я не проявила! Напротив, меня просто трясло от страха, когда я собиралась на ту встречу. В самый последний момент я хотела развернуться и убежать куда глаза глядят.

— Но, однако, ты сумела преодолеть себя и встретилась с ним!

— Да.

Впервые за весь день Дафния чувствует, как спадает её напряжение. Даже мускулы на лице разгладились.

— Надеюсь, Финн всё видит! — тихо обронила она. — Как же он замечательно тебя воспитал! Какую хорошую дочь вырастил!

Уна слабо улыбается в ответ.

— Завтра утром Мо заберёт из кондитерской твой торт… тот, настоящий, который предназначался тебе… Я велела ей забрать торт и отнести его к себе в магазин, угостить своих коллег. Решила, что нам здесь будет точно не до сладкого. А теперь вот думаю, что перезвоню ей утром и попрошу оставить пару кусочков и для нас. Как думаешь, мы заслужили с тобой по куску вкусного шоколадного торта?

— Наверное, он стоит кучу денег, — робко замечает Уна.

Но Дафния делает вид, что не расслышала реплики.

— Да, и вот ещё что! — она снова отпускает руки Уны и пальцами слегка взъерошивает её волосы. — У меня есть что сказать тебе по поводу магазина папы. Хочу, чтобы ты тоже была в курсе…

И она во всех подробностях излагает ей разговор, состоявшийся сегодня со свекровью за ужином. «Какой необычный день», — снова и снова повторяет она мысленно. Всего лишь один день, но сколько он вместил в себя… страхи, ужасы, сюрпризы, неожиданности… откровения и открытия. Разговор с Мо — еще один ингредиент в этом сложном коктейле событий и впечатлений минувшего дня. И что страшного, если она посвятит в планы Мо и девочку? «Едва ли в лице Уны свекровь обретёт себе сторонницу и союзника. У её идеи вообще нет никакого будущего… Совершенно нелепая мысль!»

Уна слегка приподнимает голову, переворачивает подушку и снова утыкается лицом в мягкую прохладную ткань наволочки. Вряд ли она заснёт сегодня… Ведь о стольком надо еще подумать. Ведь завтра первый день пасхальных каникул! Не надо вставать в школу. Так что успеет отоспаться!

Она перебирает в памяти все подробности той ужасной встречи с насильником, вспоминает, как удирала от него через весь город, босая, в темноте… И цель у неё была одна — папин магазин! Не дом, который был гораздо ближе, а именно папин магазин… Она закрывает глаза и вспоминает, как душила её Дафния в самый первый момент их встречи. Пожалуй, её объятия были такими же горячими и сердечными, как и объятия Джуди.

Она вспоминает, как мачеха рыдала, и этот бессвязный поток слов… И как впервые до неё самой дошло, что она для этой женщины — совсем даже не пустое место. Дафния по-настоящему переживает и волнуется за неё.

Потом Уна думает о том, как некрасиво обошлась со своей лучшей подругой… солгала ей… И эта маленькая ложь повлекла за собой целую цепочку событий, к которым оказалась причастной и Дафния. Сколько волнений и хлопот Уна доставила всем… Надо будет обязательно завтра же навестить Кьяру, извиниться перед ней и постараться всё объяснить. Быть может, Кьяра даже простит её!

Потом она снова мысленно переносится в магазин отца, вспоминает тёмное пыльное помещение торгового зала. «А хорошо было бы снова вернуть его к жизни! Отмыть, отскоблить добела полы, покрасить заново все полки и заполнить их… да чем угодно!» Она представляет себе новую нарядную вывеску над входом в магазин. Мелодично звенит колокольчик, и очередной покупатель заходит в зал, открывая новенькую входную дверь, совсем даже не похожую на громоздкую старую. А она в это время стоит за прилавком в нарядной униформе обязательно из натуральной ткани… чтобы было прохладно. И цвет чтобы ей шёл. Но над фасоном можно будет подумать отдельно…

Потом она начинает думать о Кевине и Джуди, о том, как они были добры к ней всё это время, как Джуди буквально закармливала её своими вкусными сдобными булочками, как они пригласили её на свадьбу дочери. Она вспоминает самую свою первую встречу с Кевином и его слова о том, что отец гордился бы ею. И эти слова немного утешают её. Не совсем, конечно! Она по-прежнему очень переживает гибель папы… но всё же хоть и слабое, но утешение…

Наконец она снова возвращается мыслями к Дафнии. Вспоминает, как та трижды повторила ей: «В том, что случилось с твоим отцом, нет ни капли твоей вины», — и всякий раз просила, чтобы она поверила ей. Ах, как было бы здорово, если бы Уна действительно смогла поверить!

Может, она и правда ни в чём не виновата…

А ещё она вспоминает, как бежала по газону в своём нарядном шёлковом платье, изо всех сил пытаясь удержать в руке воздушного змея, пока не попала прямиком в объятия мальчика, который подхватил её на руки, закружил и стал целовать. А ведь он пообещал ей перезвонить завтра с самого утра. От одной мысли об этом она чувствует, как сладостно сжимается сердце.

И снова о Дафнии! О том, как она опять обняла её на пороге спальни, когда они уже желали друг другу доброй ночи, и прошептала ей прямо на ухо: «Ну что, мир? Отныне и навсегда! О’кей?»

А потом Уна долго размышляет о своём французском отце, которого она никогда не видела. И вряд ли увидит, даже если Дафния возьмется ей помочь. Конечно, грустно осознавать, что вот живёт на белом свете человек и даже не знает о том, что у него есть дочь. Но грусть её, как ни странно, легка и послушна ей. В конце концов, у неё ведь уже был отец, самый замечательный отец в мире. Пусть недолго, но он всё же присутствовал в её жизни.

«Хорошенький же у тебя получился день рождения!» — невесело пошутила Дафния, когда они обе уже поднимались наверх. Но Уна лишь пожала плечами в ответ и сказала, что всё в конце концов обернулось совсем даже неплохо.