Работа для рыжих - Юлия Фирсанова

Если сильф не желает быть замеченным, то заметить его невозможно. Магия то или иной врожденный дар, а только маскировать малютку не понадобилось.

— Деда, а кто этот грайол, с которым ты до нашего прихода беседовал? — выбрала время поинтересоваться Риалла. Вела себя девушка как любящая внучка, я видела, что она действительно обожает деда, но в вопросе и голосе промелькнула какая-то напряженная, искусственная нотка. К чему бы это?

Старик потер переносицу и сожалеючи, с толикой ностальгии в голосе, ответил:

— Помнишь, пигалица, Лойли? Вас тогда вместе со стены в замке снимали?

— Лойли? Помню, а еще мы на кухне пирожки таскали… А почему ты тогда не… — растерялась девушка.

— Я паренька как родного внука люблю, но подделывать ветви родства, рискуя ладно бы только своей, но и его головой, не намерен, а ведь именно этим грозит искажение родословной. Он от любви последний разум растерял, кори Лайоллу родня выгодно пристроить собирается, среди близких к трону партию ищет. Бедный парень и решил, коль он древней кровью щегольнуть сможет, заполучит шанс сделать ей партию. Зря, да только разве он слушать старика станет? Вы, молодые, все лучше знаете, все зорче видите.

— Поня-а-атно, — протянула Ри, подбирая ноги и сжимая руки на коленях замком.

— А теперь ты мне, внучка, скажи, как твои успехи в артефском деле? Исполнила ли ты испытание мастера?

Риалла смущенно кашлянула:

— Ну-у, деда, не совсем.

— А точнее? Что замялась, спутников стесняешься, внученька? — Дедок продолжал говорить ласково, но теперь под родственным теплом отчетливо звенела сталь строгого учителя. Так вот чего опасалась девчонка! Нахлобучки от дедушки.

— Я почти все исполнила, — насупившись, покаялась Риалла и метнула на родича виноватый взгляд.

— Почти не считается, — старым как мир присловьем отрубил дед, похоже прекрасно знавший свою внучку и ее способности влипать в приключения, известные более здравомыслящим людям под кодовым названием «неприятности разнокалиберные».

— Меня испытательным порталом в гущу Ксария забросило, — поведала ученица артефактчиков. — А на руках только камешек и два кусочка дародрева. Я один ки-ар для поиска воды сделала, второй — защитный, третий хотела для пищи. А вместо того, чтобы еду добыть, сама обратилась.

— Сама? — несказанно удивился Шеллай. Его внучка со своим творческим подходом к проблемам ненароком сотворила нечто не слишком типичное даже для опытного местного мага.

— Ага, — обиженно шмыгнула носиком Риалла. — Я всего-то случайно щепочку прикусила и корпоской стала. — (Так вот как у местных свиньи лесные именуются! Забавное прозвание!) — Хорошо еще, прежние ары действовать не прекратили. Вывели меня из леса к кори Ксении и ее спутникам, они сразу распознали, что к чему, а там и до кори Фегоры добраться помогли.

— Ох, Ри, Ри, бедовая моя крошка. — Старик покачал головой и снова взлохматил волосы внучки. Сердиться он на нее перестал. Знал, видно, что бесполезно, талант все равно не пропьешь, как фисгармонию.

Короткая история злоключений юной артефактчицы помогла скоротать время ожидания разведчика. Ну я про Фаля, разумеется. Тот не замедлил явиться, да не с пустыми руками. Я бы даже сказала, отнюдь не с пустыми! То, что тащил сильф, наполовину превышало его рост и раз в пять объем. Сильф возник в полуподвальном кабинетике и гордо — как наседка, похваляющаяся страусиным яйцом, — плюхнул на стол перед моим носом нечто каменное дынеобразное, то есть овальное и с коротким хвостиком на конце. По всему предмету шла витиеватая роспись из знакомых артефских символов-узоров. Но степень витиеватости была столь высокой, что с полпинка уяснить значение символов я не смогла. Какие-то мысли про природу, погоду, урожаи в голове шебаршились, а вот в осмысленное и краткое целое никак складываться не желали.

— Вот, все остальное не светится, — объявил дружок, демонстративно отряхнул ладошки, сцапал очередной пирожок и уселся на мое плечо для очередного из регулярных перекусов.

Я перевела слова добытчика кору Шеллаю, который, выпучив глаза, с явным возмущением неким святотатством взирал на каменную «дыню».

— Не светится? — растерянно повторил дед, львиная доля возмущения куда-то испарилась, и он жалобно спросил: — Но зачем ваша птица похитила королевский обар?

— Обар? — в свою очередь счел нужным уточнить Киз, озвучивая общий вопрос коллектива.

Магические переводчики никак не идентифицировали словечко. Наверное, оно являлось эндемическим понятием.

— Обар — для левой длани, кабор — для правой, да трон, их хранящий, — три королевских символа Изначального Договора, — машинально ответил архивариус, цитируя что-то нам неведомое, но жутко священное. Руками дедушка делал странные жесты. На одной все пальцы, кроме указательного, выставленного вверх, сжал в кулак, второй сотворил нечто вроде колечка из большого пальца и оставшихся, собранных в щепоть.

— Тогда понятно, — вздохнула я, оглядывая действительно светящийся, если разглядывать под руной кано, загадочный предмет. Правда, свечение было тускловатым, как лампочка на двадцать пять ватт, но в его наличии усомниться возможности не представлялось.

— Он не птица, деда, — тихохонько поправила старика Риалла.

— Да, Фаль — сильф, волшебное создание. Он видит магию, а значит, не, — я подчеркнула голосом частицу, — светящиеся трон и кабор не более чем подделка. Что, собственно, и требовалось доказать. Во только странно, неужели артефактчики сами этого не увидели, а если видели и знали, почему смолчали?

— Члены Артефа традиционно не вхожи во врата замка, а уж тем паче в тронный зал, исключение составляет лишь Палата Артефа, для встреч надлежащих сотворенная, — выспренним тоном (нам опять что-то цитировали), объяснил Шеллай. — Там сила аров всякую власть теряет.

— Во избежание магического давления власть приняла защитные меры, а защита привилегий обернулась близящимся крахом, — признал Киз, не столько веселясь, сколько оценивая по достоинству горькую иронию ситуации.

— Вы уверены в?.. — договаривать старику нужды не было.

Конечно, ошибка оказалась бы самым простым и приятным из всех возможных выходов. Вот только не знаю, как в жизненном багаже старика, а в моем таких подарков сроду не попадалось. Ни один Дед Мороз под елочку ни разочка не подкинул, хотя я считала себя вполне везучей.

Сильф обиженно фыркнул: какой-то сморчок усомнился — в его! — словах. Уж кем-кем, а обманщиком малютка никогда не был. Ложь мой друг вообще полагал одним из самых противоестественных людских пороков, не присущих благородному роду сильфов. О том, что воровство (то есть благородное заимствование человеческих припасов) имеет мало общего с истинным благородством, мой друг умалчивал, считая хищение продуктов из-под носа неуклюжих двуногих типов чем-то вроде спорта. А спорт есть спорт!