История катастрофических провалов военной разведки - Джон Хьюз-Уилсон

Другая причина слабого потока информации во время Войны в Заливе была сравнительно новой, хотя из-за нее возникали проблемы еще во Вьетнаме. Информации было слишком много. Система переполнилась. Один проход спутника (а в распоряжении США находилось до шести спутников Keyhole вместе с радаром высокого разрешения, который может видеть через облака) или один вылет самолета-фоторазведчика означал в буквальном смысле тысячи — целые грузовики — снимков. Их нужно было рассмотреть, проанализировать и проинтерпретировать, чтобы затем сообщить результаты лицам, принимающим решения.

Благодаря технологическому скачку тот вид секретной информации, который в 1944 году был доступен только Черчиллю и Эйзенхауэру, стало возможным преобразовывать в такую форму, в какой эту информацию мог использовать любой командир батальона, имевший доступ к ней через систему распространения вторичных изображений. Эта система была не более чем устройством оптической передачи высокого разрешения, чем-то вроде факс-аппарата, обеспечивающего невероятно четкое изображение. По меньшей мере двенадцать таких систем было отправлено в Персидский залив, но лишь четыре из них работали без сбоев. Тем не менее их наличие означало, что любое боевое подразделение теоретически могло получить доступ к самым свежим разведданным. И в войсках знали это. Поэтому нет ничего удивительного, что все стремились обзавестись такой системой.

В такой ситуации, когда сотни командиров наземных и воздушных сил изо дня в день требовали предоставить им изображения их целей, система распространения, выдававшая информацию о целях, не могла не рухнуть. По словам одного сотрудника разведки, давшего свидетельские показания комитету конгресса США после войны,

...разведывательные данные могли передаваться в режиме реального времени... но ввиду отсутствия общих систем распространения визуальных данных командиры компонентов [отдельных видов вооруженных сил], а также части передового базирования не всегда могли получить своевременный доступ к визуальной информации.

Сотрудник разведки имел в виду, что системы армии, военно-морского флота и военно-воздушных сил оказались несовместимыми и не могли своевременно передавать информацию. В довершение всех бед, как только начались бои, система рухнула под грузом своей собственной информации. Выдвинутая на запад с целью защиты открытого фланга в пустыне 82-я воздушно-десантная дивизия США утверждала, что в итоге получила более достоверную информацию от французской части прикрытия на своем левом фланге с использованием традиционного метода «карандаша и бумаги», чем из штаба своего собственного VIII воздушно-десантного корпуса. Как это уже неоднократно случалось, передача секретной информации в руки тех, кто действительно в ней нуждался, оказалась чрезвычайно трудной задачей, несмотря на все благие намерения и лучшую технологию в мире.

Еще одной областью разведки, в которой успехи во время войны оказались далеко не блестящими, была «Большая охота за „Скалами"», в ходе которой военная разведка союзников лихорадочно пыталась определить местонахождение ракет класса «земля — земля» Scud, имевшихся в распоряжении Ирака. Иракский лидер намеренно нацелил свои ракеты на Израиль в безумной попытке втянуть израильтян в войну и этим заставить арабов выйти из коалиции союзников. Его план не сработал, но достижения разведки союзников в определении местонахождения мобильных ракетных установок с целью их уничтожения были плачевными. Впоследствии один язвительный офицер спецназа заметил: «Мы могли бы с тем же успехом охотиться за Снарком».

Последним крупным провалом разведки в ходе собственно войны был скандал вокруг оценки результатов бомбардировки, разразившийся в разгар воздушной кампании в январе и феврале 1991 года. Такая оценка представляет большую трудность даже в лучшие времена, но без нее не обойтись, так как наведение на цели в воздухе зависит от точной оценки ранее достигнутых результатов. Проблема в том, что подбитый танк Т-72, врытый в землю в оборонительной позиции за грудой песка, с воздуха выглядит как готовый к бою танк Т-72, врытый в землю за грудой песка (если только у него не снесена башня или если он не превратился в дымящуюся груду металлолома).

Уже на раннем этапе кампании из данных радиоэлектронной разведки и других источников стало ясно, что военно-воздушные силы коалиции постоянно преувеличивают количество уничтоженных ими танков. Это совершенно нормально. Пилоты всегда преувеличивают. Их подстреливают не реже, чем других людей, поэтому они стараются не задерживаться над полем боя с его зенитной артиллерией даже на мгновение дольше, чем это необходимо для выполнения их задачи. И по совести говоря, для экипажа самолета, атакующего свою цель на скорости 400 узлов, обычный грузовик может выглядеть как танк. Обязательное условие разведки, состоящее в получении подтверждения из других источников, привело к серьезным трениям с экипажами самолетов, которые считали оценки Центрального командования США (CENTCOM) сильно заниженными. Военно-воздушные силы (как утверждали сами военно-воздушные силы) израсходовали уйму времени и дорогостоящих боеприпасов и были уверены, что достигли более выдающихся результатов. Позднейшие усилия НАТО по уничтожению сербских бронетанковых сил в Косово в 1999 году были до боли схожими: эффективность военно-воздушных сил имеет свои границы.

В этот спор между видами вооруженных сил встряли пессимисты из ЦРУ и DIA в Вашингтоне. Они заявили, что оценки результатов бомбардировок, содержащиеся в докладе CENTCOM, не только не занижены, но, напротив, завышены и подлежат корректировке в сторону уменьшения. Взбешенный Шварцкопф заявил экспертам из Вашингтона, чтобы они сами разбирались с его раз-ведштабом, а впоследствии ворчал, что «если бы при назначении даты начала операции он полагался на мнение разведывательных служб, считавших, что к 24 февраля 1991 года иракские войска были еще недостаточно ослаблены, после войны ему пришлось бы подать в отставку». Окончательные, документально подтвержденные цифры иракских потерь на начало наземного наступления 24 февраля говорят сами за себя. К этому моменту иракцы потеряли всего лишь 40% своих танков, 30% бронетранспортеров и около 42% артиллерийских орудий — таковы были результаты стратегической воздушной кампании. Эти цифры были далеки от тех, которые назывались некоторыми амбициозными авиаторами, утверждавшими, что в ходе бомбардировок было уничтожено до 80% иракской техники и что «если бы ведение войны было поручено одним военно-воздушным силам, они бы справились без посторонней помощи».

Ссора в связи с оценками результатов бомбардировок продолжалась в течение всей войны и позже, отравляя отношения между войсками в Персидском заливе и Вашингтоном, сухопутными и военно-воздушными силами; она доказала, что на разведку, несмотря на самые передовые технологии, по-прежнему нельзя полагаться, когда речь идет о конкретной боевой задаче. Для вооруженных сил США призраки Вьетнама вновь подняли свои головы. Старший офицер морской пехоты США в Персидском заливе генерал-лейтенант Уолтер Бумер сказал по этому поводу: «Я отслужил во Вьетнаме два срока и не помню ни одного случая, когда бы мы получили хотя бы каплю полезной информации, ни одного случая. Сейчас стало лучше, но мы по-прежнему не можем передавать на уровень боевого подразделения ту информацию, которая ему нужна, чтобы делать свою работу».