Горькая радость - Колин Маккалоу

Мой отец растерян и не рискует вступать в разговор, потому что достаточно умен, чтобы понимать, что моя жена ему не по зубам и, если захочет, обойдет его во всем, даже в умении делать деньги. Слава богу, такого желания у нее не возникает. А вот братишке Рольфу она понравилась — он живет на земле и ближе всех к природе. Эдда кажется ему языческой богиней, которая имела власть над людьми, пока мужчины не отняли ее силой».

— Ну, каково впечатление у стороннего наблюдателя? — спросила мужа Эдда, когда они вернулись к себе.

— Ему показалось, что ты их затерроризировала, — улыбнулся он.

— Если наблюдатель не возражает, я и дальше продолжу в том же духе.

— Возражает? Да он в восторге от этого!

Квартира сэра Росона занимала весь верхний этаж офисного здания, что означало наличие многих свободных комнат. Потеря гостевой квартиры, отданной Эдде под занятия, ничуть не стеснила его, поскольку три верхних этажа были переделаны в квартиры для гостящих родственников и обслуживающего персонала.

В штат прислуги входила семейная пара Иван и Соня Петровы, которые работали у сэра Росона уже двенадцать лет, повариха Дафна с помощницей Бетти и уборщица Ванда. Петровы и Дафна жили в доме, а Бетти с Вандой приезжали на трамвае из другого района Мельбурна. Рабочий график у всех был довольно свободный — сэр Росон был не из тех, кто трясется над каждым пенни и выжимает все соки из тех, кто у него служит. Прислуга и секретари, которые тоже жили в доме, просто души в нем не чаяли. «Прямо маленькая колония», — подумала растроганная Эдда. Что касается его главной тайны — о ней не знал никто.

Дафна заправляла кухней, Петровы — всем остальным. Будучи в курсе семейных баталий Китти по поводу повара, Эдда немедленно почувствовала разницу. Чарли признавал только профессионалов, Росон же нанял обычную женщину, которая умела хорошо и вкусно готовить.

Иван с Соней эмигрировали из России после революции, но вовсе не потому, что были богатыми аристократами. Просто они ненавидели Ленина со всеми его идеями, что для Эдды было не совсем понятно. В их представлении работа у сэра Росона и была тем самым раем, о котором мечтали трудящиеся. Горничной Эдды стала девятнадцатилетняя дочь Петровых Нина, которая уже с пятнадцати лет работала в таком качестве.

— Мне так нравится быть вашей горничной! — заявила она с характерным мельбурнским акцентом.

— А тебе не кажется, что это несколько устаревшее занятие для женщины? — заметила Эдда. — Ты могла бы стать учительницей, медсестрой или секретаршей и ни от кого не зависеть.

— Да, но хорошие горничные здорово зарабатывают. Мама меня всему научила. До вас я работала у леди Маскелл-Терви, и она хотела удвоить мне зарплату, лишь бы я не ушла. Но быть вашей горничной — просто чудо, хотя мне как-то не с руки называть вас Эдда, как вы просите.

Вспомнив, какая мизерная зарплата у сиделок и сестер, Эдда больше не возвращалась к этой теме. Если эта светловолосая и голубоглазая дочка беженцев согласна стирать чужое нижнее белье и гладить платья за весьма внушительную плату, почему она должна возражать?

К счастью, обслуживающий персонал сэра Росона встретил новую хозяйку с искренней симпатией. Все они были рады, что он наконец женился, причем на такой достойной, по общему мнению, женщине.

Комнаты Эдды находились в дальнем конце квартиры и были просто идеальны. Правда, она там только спала, мылась и одевалась. Все свободное время она проводила в своей «медицинской квартире», в которой тоже была домашняя обстановка, включая застеленную кровать и полотенца в ванной. Прислуга, конечно, шушукалась, но в основном на русском языке. Опасности это не представляло — Петровы знали, от кого зависит их благополучие.

Полки быстро заполнялись книгами. Эдда купила микроскоп, стетоскоп, предметные и покровные стекла, пробирки, основные хирургические инструменты из шведской нержавеющей стали, целую кучу простых хлопчатобумажных платьев, которые было легко стирать и гладить, белые халаты и прочную медицинскую обувь. Она заранее готовилась к началу занятий, чтобы потом не терять время на покупки. Все, как всегда, было под контролем.

Эдда с радостью проводила время с Росоном, который часто выводил ее в свет. Он с удовольствием слушал, как она восторженно рассказывала о своей «медицинской квартире», и всегда отдыхал в ее обществе. Его восхищала ее молодость, красота и энергия, и временами он даже жалел, что его наклонности не дают ему возможности оценить ее в полной мере. Она ведь не была ему женой в полном смысле этого слова, и он не собирался ничего менять, испытывая к ней скорее отцовские чувства.

Его коллеги и политические сподвижники, поначалу скептически воспринявшие столь неожиданный союз, постепенно поддались обаянию Эдды, хотя их жены держали оборону гораздо дольше, а некоторые из них так и не сдались. Все знали, что старшая леди Шиллер не одобряет новую невестку из-за того, что, не имея собственных денег, та лихо тратит деньги Росона. То, что он может позволить себе дорогостоящую жену, было вполне очевидно, однако никто не догадывался, что все эти наряды, драгоценности, меха и расточительный образ жизни были его собственной инициативой. Окружение сэра Росона пока не поняло, что, помимо медицинской карьеры, его жена готова довольствоваться очень малым.

Что касается самого сэра Росона, женитьба на Эдде восполнила все изъяны его холостяцкой жизни. Он выбрал себе «правильную» жену, так что ни у кого не возникало вопросов, почему убежденный холостяк женился именно на этой женщине. Она была потрясающе стильной, красивой, хорошо воспитанной, могла поддержать любую беседу, польстить нужным людям и эффектно осадить любого, оставаясь при этом настоящей леди. Да, Эдда была безупречна — на такой обворожительной и необычной женщине, несомненно, стоило жениться. А ведь она еще учится на врача, подумать только!

Ни с кем из женщин из окружения Росона Эдда так и не подружилась — занятия не оставляли для этого времени. Как урвать два-три часа на утренний кофе или обед с подругой? Совершенно немыслимо. Книги звали ее голосами сирен, обволакивая чарами, противиться которым она не могла.

Депрессия становилась все глубже, и ее трясина постепенно затягивала правительство. Джек Ланг, премьер-министр Нового Южного Уэльса, отказался выплачивать проценты по кредитам штата, вынудив Канберру платить за него. Когда она потребовала возместить расходы, Ланг категорически отказался. Лейбористская партия раскололась на враждующие фракции, поставив под угрозу свое существование. Премьер-министр Скаллин сместил якобы проворовавшегося казначея, что заставило Джо Лайонса уйти в отставку, а затем, в марте 1931 года, выйти из Лейбористской партии. С трудом ковылявшая консервативная Националистическая партия в конце концов протянула ноги, и на ее месте возникло новое политическое образование — Объединенная партия Австралии, которую возглавил не кто иной, как Джо Лайонс, выступавший за продолжение выплат по иностранным кредитам. На выборах его партия одержала триумфальную победу, и Джо Лайонс стал премьер-министром Австралии.