Когда явились ангелы - Кен Кизи

Внук мой плечами пожал, а Бетси палец к губам такая и глазами повела на малыша, который рядом сидел и котенка тискал.

Я себе чуть язык мой дурацкий не откусила.

А следующее после заката уже случилось. Почти вся толпа разъехалась или разбрелась, и мы за моим тортом пошли в ясеневую рощу. Мистер Келлер-Браун туда свой автобус подогнал, а детишки стол поставили перед тортом. Все спели «С днем рожденья, прабабуль», а Квистон вокруг скакал с коробком спичек, чтоб ни одна свеча не погасла.

– Так! – говорю. – Помогите бабуле, детки, свечки задуть, пока мы весь лес не сожгли.

Там было трое Девлиновых – Квистон, Шерри и Калеб – Кумкват Мэй Бегемы, Денни и Дениз Бадди да обычная кодлешка Доббзов, и все поближе к торту, чтобы первыми получить. Такую суету развели. Я гляжу, малыш Тоби позади толчется, за кругом разгоряченных мордашек. И за котика по-прежнему держится.

– Пропусти-ка Тоби вперед, Квистон. На эти свечки весь наш дух понадобится. Ладно, все готовы? Раз… два… – И тут все воздуху набрали, а малыш Тоби – нет, подбородком промеж ушей этого сиамского котейки уткнулся, и оба на меня уставились, а глаза у них совершенно одинаковые… – Дуй!

Когда в глазах у меня опять посветлело, папа его прямо на его месте стоял и зажигал фонарь Коулмена. Из пурпурного своего наряда он переоблачился так, что любо-дорого.

– Батюшки-светы! Ну вы и красавчик! Почти как этот торт.

А торт на самом деле больше всего напоминал такую комковатую подушку, когда узлы вяжут и в краску макают, меж тем как одеянье у мистера Келлер-Брауна было совершенная роскошь: пурпурный бархат с золотой отделкой, а впереди и сзади извивы, ну а вышивки такой я раньше никогда и не видала – драконы, орлы да быки, причем последние – прям слышишь, как фыркают. Он любезно меня поблагодарил и медленно так крутнулся вокруг себя с шипящим фонарем.

– Вы свою женушку, должно быть, на полгода в четырех стенах заперли с иголкой и нитками, – шучу я. Мы с Бетси уже по стаканчику приняли, и херес мне в голову стукнул.

– Не-а, – отвечает мистер Келлер-Браун, а сам пунш в картонные стаканчики детишкам разливает. – Всего три месяца ушло. И я сам делал.

– Батюшки-светы, – говорю, а сама его подразнить хочу немножко, только и всего. – Я никогда не видела, чтоб мужчины так тонко работать умели.

Все детишки тут опять засмеялись, а он меня как-то неправильно понял, и смех слишком быстро смолк. На подколку мою мистер Келлер-Браун отвечать не стал, а давай этот пунш дальше разливать. Чтоб глупость загладить, я грю:

– Да ладно вам. Наверняка ж ваша жена тоже вышивала. – Ну, извинилась как бы. А он и принять мои извинения не успел – тут Отис в круг вваливается, всех расталкивает и тоже стаканчик берет.

– Ой, я чем угодно поклянусь, бабуля, жена у М'келы – она ни-че-го не делает. – Наливает себе пальца на четыре бренди, а потом прибавляет: – Больше.

Тишина вокруг еще тишее. Я думала, мистер Келлер-Браун у Отиса в макушке две дырки просмотрит взглядом своим. А тот знай себе шнобелем в выпивку уткнулся, и горя ему мало.

– Мое первое христианское причастие – да из картонного стаканчика, – стонет. – Какая деревня. На моей бар-мицве мы хоть из прозрачного пластика пили.

После того как Отис с семейкой Мед покуролесил, все еще хуже стало – он пел, декламировал и всюду лез. Но все добродушно относились. Девлин мне раз сказал, что Отис такой, потому что при рождении в него слишком много кислорода закачали, поэтому на него никто, в общем, не обижается. Но сразу видно было – мистер Келлер-Браун рассердился, много там в Отисе кислорода или не очень. Руку протянул, стаканчик у Отиса выхватил и в огонь кинул, и стаканчик зашипел там.

– Это у вас первое причастие, мистер Коун? Для первого причастия вам нужно что-нибудь достойнее подобрать.

Я гляжу, у костра сестра его жены подымается, где она с двумя моими внуками и Фрэнком Доббзом разговаривала.

А мистер Келлер-Браун к Отису спиной повернулся и отдает мне черпак для пунша.

– Берите в свои руки, миссис Уиттиер, а я посмотрю, не найдем ли мы для мистера Коуна более подобающий сосуд.

Сестренка к нам подбегает и говорит:

– Я принесу, Монтгомери…

А он ей: нет, я сам, – и она как вкопанная замерла. Отис к другому стаканчику тянется и бормочет, что не стоит-де беспокоиться, а тот опять: нет тут никакого беспокойства, – и рука Отиса точно так же замирает. А в глаза мистеру Келлер-Брауну он так и не глянул.

Тут детишки вокруг заволновались, поэтому я говорю:

– Как – если мистер Коун себе стакан пить заимеет, мистер Келлер-Браун, мне, наверно, тоже нужен?

Тут малютка Шерри – она Весы и сама по себе умненькая миротворица – встревает:

– Ну да, у прабабушки же деньрожденья.

И все остальные детки – вместе с Тоби – тоже говорят: ага, ага, бабуле тоже стакан! Все глазенки оторвались от этого Отиса и на меня смотрят.

– Разумеется, – говорит мистер Келлер-Браун, обратив свой гнев в шутку. – Простите меня, миссис Уиттиер. – Подмигнул мне и большим пальцем в Отиса тычет, вроде как объяснил.

Я ему подмигнула и в ответ киваю – мол, понятно, о чем он, я этому обалдую сама тоже не раз хотела шею свернуть.

Он зашел в автобус, а детишки опять занялись тортом и мороженым. Я никогда терпеть не могу, если со мной рядом ссорятся. И мне всегда удавалось успокаивать бурные воды. Я и с Линой так жила: Девлин с Бадди ужасно собачились, кому газон стричь. А пока они там пререкались, я газонокосилку выкатывала и сама стригла, и только потом эти бараны выходят и тоже давай. (Честно говоря, полезнее, чем прямо в лоб.) Вот я и подумала, что буря рассеялась, когда мистер Келлер-Браун наружу вышел с тремя пыльными бокалами и разлил по ним бренди Отиса. Я со своего пыль сдунула и детского пуншу налила, и мы все чокнулись и выпили за мой день рожденья. Отис сказал, что очень меня понимает – ему самому восемь десятков раз шестерить приходилось. Все засмеялись и зуб на него точить перестали. А пять минут прошло – и он опять языком, как и прежде, молол.

Я развернула все красотули и финтифлюшки, которые мне детишки понаделали, и всех деток крепко обняла. Бадди поленьев в костер навалил. Мы вокруг сели песни петь, а детки жарили маршмаллоу. Вокруг Фрэнк Доббз скакал и на губной гармошке наяривал, а бородатый черный хлопал по барабанам мистера Келлер-Брауна. Девлин тренькал на гитаре (хотя играть на ней ни в зуб не умел), а костер догорел, и за свежей листвой ясеня взошла луна. Бетси и жена Бадди отвели своих детей в дом. Мистер Келлер-Браун забрал Тоби в автобус, а малыш по-прежнему обнимался с котенком. Из автобуса мистер Келлер-Браун вынес банку мелких катышков и насыпал их на угли. Настоящий мирр, объяснил он, из Ливана. Запахло свежо и резко, будто кедровую смолу теплый осенний ветерок принес, а не тошнотно сладко, как другие благовония. Потом он подушек вытащил, и мужчины уселись беседовать об устройстве вселенной, а я поняла, что мне пора спать.