Лекарь-возлюбленный 2. Цветок для короля - Маша Моран
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы уничтожили то единственное, что могло помочь моему отцу найти меня. Вам самим удалось найти меня лишь спустя много месяцев. – Сунлинь оставался невозмутим. Катарине не верилось, что совсем недавно это человек стонал под ее ласками и давал клятву перед призраками. Его чувства, эмоции – их словно не существовало. Ни одна черточка лица не выдала истинных мыслей. – Я могу оставаться для вас вечно неуловимым.
— Ваш отец боится вас! – Министр-жаба вскрикнул так резко, что Катарина вздрогнула. – Почему-то он боится только вас. И то, что он создал из своей дочери… оно тоже вас боится.
— И зная это, я должен отправиться вместе с вами в столицу? Что вам мешает выдать меня отцу и… сестре? Преподнесете им в дар беглого принца и заслужите их доверие, расположение и еще бóльшую власть, чем прежде…
Министры вновь растерянно замолчали. Да уж, принц был непробиваем. Настолько, что даже Катарина усомнилась в том, что хоть сколько-нибудь знает его. Тот, кто сейчас с ироничной усмешкой смотрел на министров, был абсолютной противоположностью тому, кто умолял ее ласкать его плоть. Он и вправду… будущий король.
— Они не пощадят никого. – Люй Шен говорил спокойно, будто тоже лишился эмоций. – Им не нужны союзники. Тем более, такие слабые, как люди. Мы просто хотим уничтожить эту скверну, эту дрянь. Я хочу уничтожить. Отомстить за свою семью. За всех служивших мне людей.
— Монахов становится все больше. Столица в огне. Они везде разжигают это жуткое пламя. Издеваются над людьми. Забирают женщин и заставляют их смотреть на то, как их семьи умирают.
— Куда они забирают женщин? – Голос Сунлиня не дрогнул. Он словно говорил о чем-то простом и обыденном.
— Во дворец. Отдают их вашей сестре. – Было слышно, что даже разговор об этом вызывает у министра Гэ неподдельный ужас.
— Зачем – вы, конечно же, не знаете?
Все трое покачали головами.
— Как выглядит моя сестра?
— Ее никто не видел. Никогда. – Писчий Люй Шен смотрел в одну точку. – Черные монахи тщательно ее стерегут. А те, кто ей служит, никогда не расскажут, чтобы сберечь свою жизнь.
— Вы решили, что я могу справиться с черными монахами только потому, что отец приказал разыскивать меня по всему Ванжану? – В голосе Сунлиня снова послышалась усмешка, словно даже после всего сказанного он не собирался помогать.
Писчий покачал головой:
— Однажды я услышал, как он с кем-то говорил… Все твердил, что вы – единственная угроза. «Хорошо, что этот мальчишка сгинул, – так он тогда сказал. – Только он может все испортить. Все получится, если не будет его».
— И только по этому бреду вы решили, что я в силах справиться с тем, что творится в Ванжане?
Катарине начало казаться, что она присутствует при допросе. Сунлинь вытягивал из министров по капельке то, что они почему-то не хотели ему говорить.
Министр Гэ Дэй вскочил со своего места:
— Вот именно! Это бред! Всегда было бредом! Потому что вы трус! Трус и слабак! Вы родились таким! Постоянно болели, неделями не покидали своих покоев. И даже когда лекарь уверял, что вы совершенно здоровы, выглядели так, словно сейчас свалитесь замертво! Разве в состоянии вы были поднять что-то тяжелее ложки? Все ваши учителя жаловались, что вы глупый и недалекий, не способный понять даже простейших вещей и выучить десяток иероглифов. Ваши стражники рассказывали, что вы пугались собственной тени и боялись высунуть нос за пределы своих покоев во время грозы. – Он замолчал, пытаясь перевести дыхание и пораженно развел руками: – А теперь выходит, что именно такой, слабый и безвольный принц способен победить скверну.
Так вот каким его все считали… Катарина исподтишка взглянула на Сунлиня. Он не выглядел ни оскорбленным, ни удивленным. Скорее, удовлетворенным. Словно, все происходило так, как он и планировал.
А еще… бесконечно красивым. Настоящий король. Ну уж нет! Не позволит она никому отобрать его у нее. Никому. Она не отступится… Хватит бежать. Набегалась уже. Пора защищать то, что принадлежит ей. А Сунлинь именно ей и принадлежал. Даже если считал, что он свободен.
Дайске отложил нож и повернулся к министрам:
— Удивительно, как такой никчемный и бездарный принц умудрился вас спасти. В одиночку разделался с черными монахами, пока вы… стойте, где же вы были в этот момент? Нужно вспомнить… – Он сделал вид, что задумался. – Ах, да! Сидели в защищенной алхимией повозке.
— Незачем их стыдить, Дайске… – Сунлинь встал со своего места и не спеша прошелся по лазарету, словно тот был парком для прогулок. – Они делали то, что привыкли делать… И ничего более. До утра отдыхайте. А после я хочу услышать подробный рассказ о том, что происходит в столице и во дворце. Во всех подробностях вы расскажете, кто стережет мою сестру, как ей приводят похищенных женщин, и откуда ВАМ стало об этом известно. Где прячутся черные монахи, когда появляются, как нападают. И еще… постарайтесь во все подробностях вспомнить, что именно говорил король, когда радовался, что я пропал. – Только сейчас на лице Сунлиня отразились какие-то эмоции. Жестокость и решимость. – КАЖДОЕ. СЛОВО.
Притихшие министры несколько мгновений не находили слов, а потом вместе, как будто много раз репетировали, поклонились:
— Слушаемся, Ваше Высочество.
Сунлинь проигнорировал их поклоны. Его взгляд был сосредоточен, а губы сурово сжаты.
— После ужина девушки покажут вам, где можно переночевать. На этом все. – Он вдруг указал на молчавшего все это время Баи, а затем на Дайске: – А вы оба собирайтесь. Нужно кое с кем разобраться.
Баи принялся облачаться в свои измаранные одежды, а Дайске нервно теребил пояс с закрепленными на нем склянками и мешочками.
Тихо он спросил:
— Нужно взять что-то… особое? С кем мы имеем дело?
— С генералом и его дочерью.
Катарина нахмурилась. А она-то что успела натворить? Лу, конечно, была немного своенравной и взбалмошной, но…
Она не знала, можно ли сейчас что-то спрашивать у Сунлиня. Вдруг ее любопытство как-то помешает его планам?
Он же,
