Эхо вины - Шарлотта Линк

Дженни страшно испугалась. Надо же, как сильно заинтересовалась ею эта дама! Может быть, она решила, что Дженни прогуливает физкультуру? Ведь так и было на самом деле! Иначе девочка не смогла бы оказаться у магазина канцтоваров в нужное время. Физкультура у них теперь по понедельникам, с трех до пяти. В прошлом учебном году расписание было другое, и она надеялась, что в половине третьего уроков уже не будет. Утром Дженни узнала новое расписание и побледнела от ужаса. Сначала ей показалось, что все пропало, но потом она решила: сейчас в ее жизни есть вещи поважнее какой-то физкультуры, а уроки наверстать она всегда успеет.

– Я пойду, – сказала она поспешно.

Дама из бюро недвижимости пристально смотрела на нее.

– Если у тебя какие-то проблемы… Хочешь, я позвоню твоей маме? Скажи-ка мне ее телефон…

О боже! Только не это!

– Нет-нет, у меня все в порядке! – звонким от страха голосом заверила девочка. – Я просто засмотрелась, замешкалась… Извините.

Она смущенно улыбнулась и снова перешла на ту сторону улицы, где располагался магазин канцтоваров. Последний шанс… Но все было тихо, никто не входил и не выходил оттуда.

Дженни уже знала, что проведет остаток дня, разглядывая свои многострадальные пригласительные открытки, использовать которые по назначению ей вряд ли удастся… На глянцевый картон упадут ее крошечные слезинки. А еще ей предстоит неприятное объяснение в школе насчет сегодняшнего прогула…

Прежде чем об этом узнает мама, ей придется хорошенько поломать голову над тем, какую уважительную причину назвать…

В пять часов Грейс забрала Ким из школы. Женщине это далось очень тяжело, ведь она держалась на ногах из последних сил. Грейс чувствовала, что температура у нее поднимается, но не решалась поставить себе градусник, поскольку боялась, что результат испугает ее и выбьет из колеи – даже чисто психологически. Около трех часов дня позвонил Джек. Связь была плохая: равномерное гудение мотора сильно заглушало голос мужа.

– Как дела? – спросил он.

У Грейс болели зубы и кости, но тем не менее она ответила:

– Нормально. Чувствую себя… ну, когда как…

– Хм, нормально, говоришь? По твоему голосу этого не скажешь!

– Нет-нет, все в порядке.

– Не надо мне было ехать!

– Хватит, Джек. Очень хорошо, что ты поехал.

– Ну как наша мадама? Не появлялась?

Грейс сразу поняла, что он имеет в виду Вирджинию. Слово «мадама» звучало очень пренебрежительно, и до сих пор он ни разу не называл так свою хозяйку. Видимо, он навсегда потерял к ней всякое уважение.

– Ох, нет, не появлялась.

Джек начал бурчать очередные ругательства в адрес Вирджинии, но Грейс намеренно пропустила их мимо ушей. Ей было уже все равно. Пообещав Джеку беречь себя, она положила трубку и едва доплелась до кровати. Ей становилось нехорошо при одной мысли о том, что скоро снова придется вставать и ехать за Ким в школу. Какое-то время она даже подумывала попросить заняться девочкой ту иностранку – как ее? – Ливию. Ведь она гостила сейчас в хозяйском доме. Фредерик предупредил Грейс о присутствии этой женщины, но кто она такая и почему засела в доме Квентинов, было не совсем ясно. Конечно, Грейс соображала, сколько будет дважды два, и сразу же вычислила, что Ливия имеет какое-то отношение к мужчине, с которым сбежала миссис Квентин, но никакой точной информации у нее, естественно, не было. «До чего же все подозрительно! Неизвестно, можно ли доверять этой темной личности мою любимицу Ким», – рассудила Грейс.

Словно в тумане, она села за руль и доехала до школы, потом вернулась в усадьбу. Ким взахлеб рассказывала ей последние школьные новости и была страшно возбуждена и взволнована. К ним в класс привели двух новеньких, также появились новые учителя, новая классная комната… От хмурого настроения сегодняшнего утра у Ким не осталось и следа. Правда, Грейс боялась, что к вечеру девочка опять загрустит. Ведь все, что она поведала сейчас Грейс, ей больше бы хотелось рассказать своей мамочке.

«Если бы не моя болезнь, я бы просто рвала и метала от бешенства», – думала Грейс.

Дома она сварила для Ким какао и поставила перед ней тарелку с кексами. Но на то, чтобы посидеть с девочкой, у нее не хватало сил. Необходимо было снова лечь в постель. Ноги у Грейс подкашивались, ее знобило и трясло так, что даже зубы стучали.

– Ким, мое золотце, – с усилием выговорила она, – мне нужно хоть ненадолго прилечь. Прости, но мне совсем плохо. Ты можешь посмотреть телевизор, если хочешь…

– Нам надо обертывать мои новые учебники, – заявила Ким.

– Тогда надо было купить для них бумагу или пленку, – виновато протянула Грейс. – Слушай, мы сделаем это завтра, ладно? Если тебя завтра кто-нибудь вздумает ругать из-за этого, то скажи, что я очень плохо себя чувствовала и не могла этим заниматься.

Ким сделала удрученное лицо. Она с таким удовольствием обернула бы в красивую бумагу новые книги, подписала бы тетради, наточила бы карандаши. Все это ей хотелось сделать на широком кухонном столе Грейс, в уютном световом кругу лампы, свешивающейся с потолка.

– Когда приедет мама? – спросила она.

Грейс вздохнула:

– Не знаю, детка. А теперь, пожалуйста, будь так добренька, позволь мне отдохнуть. Я лишь посплю часок-другой, и мне станет лучше.

На самом деле Грейс особенно не рассчитывала на то, что ей станет лучше. Она знала: ей предстоит кошмарная ночь. Грейс едва доползла до постели и легла, свернувшись калачиком, словно эмбрион. Ее трясло, она так и не могла согреться.

«Наверное, все-таки придется вызвать врача», – подумала она и с этими мыслями уснула.

Когда она проснулась, за окном было уже темно. В углу комнаты горел торшер, и по стенам плясали тени от качающихся за окном веток.

Женщина медленно поднялась. Голова у нее болела, все косточки ныли, но чувствовала она себя чуточку лучше, чем днем. Взглянув на часы, Грейс увидела, что уже почти восемь. Ребенку уже давно пора ужинать! Как трогательно все-таки поступила девочка: она вела себя очень тихо и совсем не мешала ей спать.

Кряхтя и превозмогая головокружение, Грейс выбралась из постели, сунула ноги в теплые тапочки, накинула халат и, шаркая, отправилась готовить ужин.

Кухня была пуста. Лишь кошка спала в своей коробушке. На столе стояла пустая чашка из-под какао, рядом с ней – тарелка с крошками от кексов. Ким съела и выпила все, что Грейс дала ей на полдник. Кухонные часы равномерно тикали.

Грейс поплелась наверх, в гостиную, надеясь обнаружить девочку там, перед телевизором. Но в комнате было темно, телевизор выключен. Грейс наморщила лоб. Может быть, Ким от нечего делать улеглась спать?

Рядом с ванной комнатой в их домике была небольшая каморка, которая служила Уолкерам спальней для гостей. С нарастающим беспокойством Грейс заглянула туда. Комнатка была пуста, кровать заправлена.