Война ангелов. Игнис - Ник Перумов

Сделать для них, впрочем, всё равно уже ничего нельзя, сейчас надо спасать тех, кого ещё можно спасти!

И не думай, что «это всё понарошку».

Клара издали заметила, что каменный мешок в полу тоннеля тёмен – магический пузырь исчез. Стенки тоннеля – так же как и стенки ловушки – сходились с пугающим треском.

А вот Эвис и Элен всё ещё сидели внизу, пытаясь выкарабкаться наверх. Эвис кидала одно заклятие за другим, они полыхали и гасли, но не выплавляли ступеней и не разбивали камень, как надо. То ли Эвис паниковала – всё-таки она ещё молодой и неопытный боевой маг, то ли сила колебалась вместе со скалами, и заклятия сбоили. Разбираться, впрочем, было некогда.

Клара рванула клапан поясного кармана, выхватила оттуда крошечный свёрток, и через миг в ловушку соскользнула тонкая серебристо-серая верёвочная лестница – эльфийской работы, на всём свете нет ничего легче и прочнее. Предмет, с которым боевой маг расстаётся разве что под сенью родного крова.

– Выбирайтесь, живо!

Чародейки не заставили повторять дважды. Эвис, стуча зубами от пережитого, выдавила:

– А где Дик?

– Не знаю. – Клара помрачнела. – Там, внизу, начались обвалы – ходу, ходу, всё потом обсудим!..

Они выскочили наружу, в свет уже угасающего дня, когда утёс начал складываться сам в себя. Пик его провалился – интересно, что стало с троллем, подумала Клара, расточился, как чисто магический конструкт, или развалился, как конструкт магически-вещественный? – склоны опускались, частью обваливаясь в озеро, частью обрушиваясь туда, где только что возносился пик и где теперь образовывалась яма, заполненная водой. Незыблемой оставалась только каменная площадка, где сгрудились чародейки и где у самой воды прыгала на волнах бывшая Кларина лодка.

Вот почти все склоны осыпались, стояла только последняя скальная стенка – и, когда она с шумом рухнула в озеро, из открывшегося провала вывалились, едва не угодив в воду, Ричард д’Ассини и Гринульф. Живые и почти невредимые, если не считать разодранной куртки Гринульфа и по-новой разбитого лба д’Ассини, а также общей запылённости и загнанности.

Гринульф, съехав по каменной осыпи почти в самые волны, так выругался, что пристрастный Архимаг точно спишет за это баллы. Ричард на ногах удержался, потом увидел чародеек, и на лице его отразилось такое облегчение, что Клара почти простила ему всё. Почти.

А потом она увидела, что сжимает в руке Гринульф. А сжимал он ни много ни мало мифрильно-золотую рыбку, вцепившуюся в мифрильно-рубиновый ключ. Адель тоже это увидела, решительно что-то прорычала и рванула вперёд. Клара едва успела схватить талантливое чадо за плечо.

– Стой, стой, Адили! Правила забыла?.. Кто первый взял, того и приз. Всё.

– Но это же я!.. Это я придумала! Я рыбку добыла! Я её направила! Я!..

– Ты, ты. Но правила есть правила. Да к тому же испытательный срок в Гильдии уже точно твой!

Д’Ассини разом всё понял.

– Фройляйн Адель! – он подошёл ближе и в своей неповторимой манере коснулся лба, где недавно красовался щегольской берет, а теперь только ссадины. – Мы готовы вернуть приз – он твой по праву. Так получилось, что в итоге он достался не тебе. Мы с Гринульфом это понимаем и готовы разделить с тобой поражение. Никто не попадёт в Гильдию. Ты согласна?

Адель несколько мгновений пыхтела, борясь с собой. Клара молчала. Пусть племянница выберет сама – хотя и выбор невелик, либо позволить сопернику победить, либо всем проиграть. Всё сейчас зависело от того, понимает ли Адель благородство жеста.

Она поняла.

– Нет. – Адель опустила голову. – Вы тоже боролись и приз по праву ваш, а не мой. И по правилам. В Испытаниях кто-то же должен победить – пусть это будешь ты, Грин. Всё честно.

Клара кивнула. И Эвис, хоть и не знала всего случившегося у подземного озера, кивнула тоже. Ох, что сейчас творится на берегу и что потом скажет троюродный братец Рутгер… Если вообще скажет, а не замаринует сразу в драконейтовых слюнях.

– Отправляйся с мальчиком, Ричард, только поскорее. Вручайте Архимагу приз, и пусть нас отсюда уже заберут.

– А то есть очень хочется, – совершенно не кокетливо добавила блондинка Элен.

А что же дальше?..

А дальше – «Восстание Безумных Богов», где мы вновь встретимся со многими героями «Войны Ангелов».

Она стояла на краю дощатого помоста, пыльного и неровного. Внизу плескалось живое море – fazeebi, человеки. Руки и ноги её были скованы – цепями короткими, но толстыми, не разорвать. А на шее был ошейник. И от него ещё одна цепь – к массивному ржавому кольцу, ввинченному в старые доски.

Она стояла, бесстрастно глядя поверх голов. Fazeebi её не волновали. Их не было, они не существовали. Существовали только кланы её народа, Драконоголовых, и суровые боги – часть в небесной вышине, часть в подземных глубинах. Всё.

С лица смыты все знаки её клана, так и не ставшие постоянной, на всю жизнь, татуировкой. У неё нет больше ни семьи, ни родни, ни вождя, ни шамана. Она никто.

И она же – жизнь своего клана.

…Зима выдалась тяжёлой и страшной. Молитвы и камлания не помогали, снега валили, стада разбегались, охваченные странным безумием. Луны ещё не перевалили и через созвездие Зверя, а в клане начался голод.

Именно тогда с юга, по тракту берегом Танцующей реки, что вдоль Тёмной Пущи, поднялись люди-fazeebi. Купцы. Торговцы с большими караванами на сильных, выносливых быках, покрытых густым длинным мехом – сильнее и выносливее, чем скот кланов.

Они везли с собой много товаров, потому что знали – боги холода разгневались, а значит, вожди будут сговорчивы.

Красное золото, самородное истинное серебро, выносимые подземными реками; abiu, окатанные водой камни, светящиеся в темноте – всё это имелось у Драконоголовых, добываемое на дальнем севере, за горами, у провала Огненной Пасти и на чёрных склонах Рогов Пламенного Зверя, но их, увы, нельзя было есть.

В мешках, бутылях и коробах на бычьих спинах – мука, масло, солонина, вяленая рыба, овощи в кислом вине. Но цена всего этого высока, и далеко не всегда у кланов имелось, чем расплатиться.

Особенно когда боги зимы гневались на свой народ.

У её клана – бывшего клана – тоже не хватило. Но зато сейчас клан Тёмного Коршуна имеет всё, чтобы дожить до следующей осени.

Цена невелика. Цена – она, Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар.

Над ней творили обряд, как над умершей. Мошшог, шаман, дал ей выпить что-то дурно пахнущее, острое; тело перестало повиноваться, дух отделился от плоти, она видела себя со стороны, лежащей в деревянной колоде; видела, как с неё смывают знаки Тёмного Коршуна; как стоят в молчании над ней отец, мать, боно и доно (бабушка и дедушка со стороны матери), сёстры и братья.