Топот шахматных лошадок - Владислав Крапивин

— И что теперь? — нервно спросил Драчун. Тюпа набычился:

— А теперь отвернитесь. Только по-честному… Я не могу такое, когда глядят… И сосчитайте до пяти… Нет, лучше до десяти.

Никто ничего не понял, но отвернулись по-честному.

— Раз… два… три… — начал считать Юрчик звонким своим голоском. И когда сказал «десять», они, стараясь быть неторопливыми, снова повернулись к Тюпе.

Тюпы не было.

Зато затряслась и отъехала внутрь дверца. За ней-то и возник Тюпа — по-прежнему чем-то недовольный (может, собой?).

— Давайте по одному, — проворчал он. — Без гвалта…

Когда все (без гвалта) оказались внутри, Тюпа закрыл дверь. В глазах поплыли радужные пятна. Пахло сырым кирпичом, старыми метлами и прелой мешковиной.

— Темно, как… — выговорил Драчун и не добавил, как и где именно, было и без того ясно.

— Мобильники… — догадался Костя и вынул телефон, включил подсветку. Но экранчик мигнул и погас, батарея оказалась разряжена (Костя чертыхнулся). Однако у Вашека и Белки экранчики засветились ярко. Сумрак поредел, выступила из него кирпичная кладка стен. Здесь был просторный коридор. У стен и правда стояли лопаты, метлы, грабли (на которые, разумеется, не следовало наступать).

— Возьмитесь за руки и айда за мной, — велел Тюпа. Взялись и пошли. Тюпа впереди, Костя — позади всех.

Он держал теплую ладошку Юрчика (хорошо, что не Белки — было бы не по себе). Юрчик, видимо, побаивался (в ладошке часто бился пульс). И, наверно, чтобы прогнать страх, Юрчик бодро заявил:

— А я понял, Тюпа, как это ты через дверь! Так же, как в абсолютный шар, да? Тогда ты тоже велел отворачиваться!

— Только Валерию Эдуардычу не говорите, — недовольно отозвался из головы вереницы Тюпа. — Мне попадет, что попусту трачу энергетический потенциал…

— Мы-то не скажем, — откликнулся Костя. — Ты сам смотри, чтобы посторонние не узнали. А то сядут на тебя всякие криминальные личности, заставят в банковские подвалы проникать.

— Где сядут, там и слезут, — пообещал Тюпа. — Фиг им что обломится. — Он, кажется, повеселел.

— А долго идти по этой хорде? — спросила Белка. Она тепло дышала в затылок Сеге, и у него шевелились волосы.

— Недолго, — снисходительно сказал Тюпа, и впереди замаячил отраженный свет. Коридор сделал поворот. В конце его светило солнечной зеленью полукруглое окно.

— Ура… — шепотом сказал Драчун. Обогнал всех и бросился вперед. Остальные тоже расцепили руки и побежали.

За стеклами качались просвеченные лучами громадные лопухи. Окно было закрыто. Но здесь обошлось без фокусов: Тюпа подергал ржавые шпингалеты, потянул ручки, и полукруглые створки разошлись, осыпая сухую замазку. Нетерпеливо дыша, Драчун перебрался через подоконник.

— Идите сюда! Это здесь. «Бум-ква-ква…» — послышалось из зелени.

Через лопухи все выбрались на травянистый бережок. Вокруг рос непролазный ольшаник. Что за место? Белка оглянулась. Она думала увидеть за спиной старинный кирпичный дом с фигурными карнизами и полукруглыми окнами. Но увидела лишь одно окно — посреди каменной будочки, которая терялась в лопухах. «Да, конфигурация…»

Болотце и правда было круглое. Небольшое, шириной метров тридцать. Берега поросли осокой и рогозом с длинными бархатными макушками. Воду покрывали ряска и кувшинки — желтые цветы и круглые листья. Но местами вода оставалась чистой — темной, сине-зеленой.

Белка сразу ощутила, что здесь живет сказка. Вот-вот вылезет из-под кувшинок добродушный водяной или высунет голову русалка с тиной в волосах («Интересно, закончил ли Вашек лепить русалочку?»). Остальные, кажется, тоже ощутили необычность этого места. Говорили шепотом.

Разгребая ногами плети влажной травы, пошли по берегу. В одном месте трава расступилась, и рядом с водой открылся пятачок плотного песка. На нем виднелись отпечатки маленьких трехпалых лапок.

Сели на песок.

Пахло аптечными травами. Воздух был неподвижный, вода гладкая.

— Андрюша, а где лягушата? — прошептала Дашутка с жалобным нетерпением.

— Не сразу… — важно ответил Драчун. Однако видно было, что и он беспокоится: появятся ли. — Ага, вот…

Недалеко от берега всплыл пузырь. На нем горела солнечная искра, а внутри блестело что-то мокрое, сиреневое. Пузырь лопнул (сразу запахло сеном). И все увидели присевшего на круглом листке лилового лягушонка.

— Федя! — возликовал Драчун.

Лягушонок начал грести лапками к берегу — совсем как человечек ладошками. Подгреб, прыгнул на песок. А оттуда — по длинной дуге — на обтянутое рыжей заплатой колено Драчуна.

— Это Федя! — сказал Драчун счастливым шепотом и обвел блестящими глазами каждого из ребят (и были это не глаза Драчуна, а глаза ласкового Андрюшки). — Федя, привет! Как вы тут жили прошлой зимой?

Федя квакнул, и при желании можно было различить в его ответе интеллигентное слово «адеКВАтно».

— Можно я его поглажу? — прошептала Дашутка.

— Можно… Или подожди, сейчас у каждого будет свой лягушонок.

В самом деле, начали всплывать из воды пузыри, и под каждым оказывался такой же, как Федя, мокрый малыш — с желтыми пятнышками на сиреневой спинке, с черными блестящими глазками. Лягушата выпрыгивали на песок и вопросительно смотрели на гостей-великанов.

— Протяните им руку. Вверх ладонью, — сказал Драчун.

И каждый протянул. И Белка протянула, хотя всегда побаивалась лягушек. Мокрый лягушонок не шлепнулся, как она ждала, а приземлился на ладонь легко, будто бабочка. Поэтому Белка не ощутила сейчас никакой боязливой дрожи. Лиловый кроха смотрел на нее так разумно, что, казалось, вот-вот заговорит. Будто маленький иностранец, который все понимает, но не знает языка… Малыш что-то прострекотал. Не как лягушка, а скорее как кузнечик. И… Белке показалось, что она догадалась, о чем речь.

— Дра… ой, Андрюшка! Он, кажется, спрашивает, где коронки. Ох, а мы ведь забыли, да?

Драчун так огрел себя ладонью по лбу, что Федя высоко подскочил у него на рыжей заплате.

— Балдая, балда!.. Дашка, и ты не напомнила!

— А я взяла, — тихо сказала Дашутка. — Вот… — Она пересадила своего лягушонка с ладони на коленку, оттянула на пестром сарафанчике кармашек и стала выкладывать в подол один крохотный цветок за другим (они даже не помялись).

— Ура… Дай… — радостно выдохнул Драчун. Он взял пальчиками желтую коронку и осторожно посадил ее на головку замершего Феди. — Вот. Будешь теперь лягушачий принц…

— Куа… — благодарно сказал Федя.

— Сделайте все так же, — распорядился Драчун. И каждый стал брать у Дашутки невесомый цветок-коронку и увенчивать им своего лягушонка. И не только своего. Несколько малышей нетерпеливо прыгали рядом, на песке.