Дочь генерала - Нельсон Демилль

Синтия завела легкий разговор, и миссис Кемпбелл поддержала его, несмотря на свое горе. Выяснилось, что она из Южной Каролины и ее отец — кадровый офицер. Мне подумалось, что Джун Кемпбелл — так звали супругу генерала — воплощает все лучшее, чем одарил нас Юг. Она была учтива, очаровательна, изящна, как и говорил полковник Фаулер. От себя я мысленно добавил: верная и женственная, но со внутренним стержнем.

Я почти физически чувствовал, как бегут минуты, но Синтия не торопилась перейти к болезненной теме, то ли сочла это неудобным, то ли у нее не хватало духу. И я не был за это к ней в претензии. И вдруг она сказала:

— Очевидно, миссис Фаулер позвонила вам до нашего прихода. Или, может быть, сам полковник.

Прекрасная пристрелка, дорогая коллега.

Миссис Кемпбелл ответила тем же ровным голосом, каким вела светскую беседу:

— Да, миссис Фаулер звонила. Я рада, что у нее появилась возможность поговорить с вами. Она была чрезвычайно расстроена, но сейчас чувствует себя гораздо лучше.

— Да, так часто бывает. Мне приходится заниматься делами об изнасиловании, и когда начинаешь расспрашивать людей, то чувствуешь, что они как натянутая пружина. Потом кто-нибудь заговорит, и пружина начинает раскручиваться.

Это произошло и с миссис Фаулер.

Своеобразно Синтия разъяснила любопытную закономерность: как только печать молчания нарушена, люди валом валят в добровольные свидетели — лишь бы не быть в числе подозреваемых.

— Из того, что сообщила миссис Фаулер, и из других источников нам с мистером Бреннером известно следующее. Ночью генералу позвонила Энн и попросила его срочно приехать на стрельбище — очевидно, чтобы о чем-то договориться. Это так?

Еще один выстрел наугад, вернее — хорошая догадка, если отдать Синтии должное.

— Звонок по красному телефону у кровати раздался приблизительно в час сорок пять ночи. Генерал тут же снял трубку. Я тоже проснулась. Он выслушал, но сам не произнес ни слова и начал одеваться. Я не спрашиваю его о срочных звонках, муж сам всегда говорит, куда едет и когда вернется. — Она улыбнулась — Здесь, в Форт-Хадли, ночью звонят не часто, но в Европе недели не проходило, чтобы по звонку он не вскакивал с постели, хватал заранее приготовленную сумку и не улетал в Вашингтон, на границу с Восточной Германией, вообще бог знает куда. Но всегда говорил, куда и зачем... В этот раз муж только сообщил, что вернется примерно через час. Он оделся в гражданское и уехал. Я видела, как он сел в мою машину.

— Какая у вас машина, мэм?

— "Бьюик".

— Затем в четыре — четыре тридцать генерал вернулся и рассказал, что произошло...

Миссис Кемпбелл смотрела в сторону с отсутствующим видом. Первый раз я увидел лицо измученной, убитой горем матери и представил, чего ей стоили прошедшие годы. Как жена и мать, она не могла согласиться с тем, что отец и муж сделал дочери во имя высшей пользы, продвижения по службе, соблюдения приличий в глазах окружающих, но, так или иначе, она принимала это.

— Итак, около четырех тридцати утра ваш муж вернулся домой... — подсказала Синтия.

— Да, я ждала его... здесь, в гостиной. Когда он вошел, я поняла, что Энн больше нет... — Миссис Кемпбелл поднялась. — Это все, что я знаю. Теперь, когда карьера мужа кончена, у нас осталась только надежда, что вы найдете того, кто это сделал. Тогда мы примиримся со случившимся и будем доживать наши дни.

Мы тоже встали. Синтия сказала:

— Мы сделаем, что в наших возможностях. Мы благодарны вам за то, что, несмотря на трагедию, уделили нам время.

Я добавил, что провожать нас не нужно, и мы ушли.

— Карьера генерала кончилась десять лет назад в военном госпитале имени Энн Келлер, — проговорил я. — Потребовались годы, чтобы это событие наконец настигло его.

— Да, он предал не только дочь, — отозвалась Синтия. — Он предал жену и самого себя.

Мы сели в «блейзер» и поехали прочь от дома Бомона.

— О чем ты говорил с лейтенантом Элби? — спросила Синтия.

— О любви и браке.

— Да, эту часть нестареющей мудрости я слышала.

— Знаешь, он еще слишком молод, чтобы остепениться. Элби сделал ей предложение.

— О женитьбе на Энн Кемпбелл я не сказала бы — «остепениться».

— И то верно. — Я пересказал Синтии наш недолгий разговор с Элби.

— Теперь бедняга получил назначение в Гуам. Вот что случается, как в древнегреческой трагедии, когда смертный познает богиню... Он сходит с ума, его превращают в животное или неодушевленный предмет — или же ссылают в Гуам вместо Эгейского моря.

— Типичная мужская чепуха.

— Пусть... Семейные отношения у Кемпбеллов носили такой патологический характер, что места для любви и счастья просто не оставалось. Не приведи Господь попасть в такую нездоровую атмосферу.

— Но наверное, у них были нормальные отношения до того, как ее изнасиловали.

— Полковник Мур утверждает, что нормальные. Думаю, он нарисовал правдивую картину... Кстати, помнишь альбом, который мы видели в ее доме? Там есть фотографии, сделанные летом, между первым и вторым курсами. До и после изнасилования. Разница заметная.

— Да, по фотокарточкам можно определить, когда произошла та или иная семейная трагедия. Подонки, совершившие групповое изнасилование, вряд ли получили удовольствие и продолжали жить как ни в чем не бывало. И о последствиях, конечно, не думали.

— Последствия — страшная вещь. Хорошо, что преступников настигает справедливая кара. Но тогда ночью, в лесу, поблизости не было полицейских.

— Тогда не было, зато сейчас есть мы... Как ты думаешь раскрутить генерала Кемпбелла? — спросила Синтия.

— Не знаю, решим по ходу дела. Хорошо бы потрепать его как следует. Впрочем, он уже заплатил дорогую цену за свои ошибки. И потом, все-таки генерал...

На стоянке возле штаба базы было почти пусто. Всего несколько машин, включая служебный генеральский лимузин темно-оливкового цвета и джип, поданный, вероятно, вместо того, который находился сейчас в ангаре на Джордан-Филдз.

— В час ночи Энн Кемпбелл прошла через тот боковой выход, села в джип и поехала на бой с призраками прошлого, — сказал я задумчиво.

— И победили призраки.

Мы обошли двухэтажное здание из темного кирпича, построенное, очевидно, в тридцатые годы и отдаленно напоминающее школу — с той только разницей, что по обе стороны дорожки были расставлены пустые гаубичные снаряды 105-миллиметрового калибра и из каждого по ироничному контрасту торчали цветы. На лужайке красовалось несколько артиллерийских орудий разных эпох — наглядная демонстрация промышленного прогресса.