Отражение. Зеркало войны  - Галина Гончарова

– Ах, какое горе, – посочувствовала Матильда, внутренне ухмыляясь.

Только у нас, только для вас.

В кои-то веки слово «чернож…й» звучит не расистским высказыванием, а печальной констатацией факта.

– Нет, не жалко тебе Рисойского, – не повелся дядюшка Астон. – Ты понимаешь, что настоятельница его теперь сырьем сожрет?

– Дядюшка, мне наплевать! Пусть хоть сырьем, хоть сварит, хоть потушит. Мне важнее, что сделает портниха. Рисойских много, платьев мало.

Астон покачал головой.

– Женщины… Портниха обещала быть после обеда.

– Вот и отлично. А как там раненый?

– Ра… ах, купец?

– Да, дядюшка Астон.

– Не знаю.

– Ладно, я зайду, поинтересуюсь. Может, если он поправится, я у него борзую куплю. Или двух?

Астон прищурился.

– Шемальские борзые – дорогое удовольствие.

– Зато как будет смотреться. Дама с собачкой…

Астон хмыкнул.

– Это не комнатная собачка.

– Зато хозяйку она защищать будет от всего и всех. При дворе это немаловажно. Подумайте, если что – я и девочкам по собачке закажу.

Граф Ардонский склонил голову.

– Благодарю. Я подумаю.

Предложение было щедрым. Шемальская борзая – это не игрушка, это часть приданого.

– А я пойду узнаю, что там с раненым.

Матильда бодро застучала каблучками по ступенькам.

– Тильда, спасибо.

– Малечка, да за что?

– Знаешь, когда я ее увидела, мне так страшно стало… я хотела куда-нибудь уползти, спрятаться, лишь бы матушку Эралин не видеть.

– Главное – не описалась.

– Тильда!

– А что? Памперсов-то у вас еще не изобрели, и долго не изобретут… вату, что ли, научить делать? А то знаешь, мхом подгузники набивать – это жестоко.

– Тильда, ты чудовище.

– Зато твое и обаятельное, – парировала Матильда.

С этим было не поспорить.

Матильда усмехнулась и толкнула дверь гостевой комнаты.

* * *

Варсон Шефар чувствовал себя отвратительно. Так, что лучше б сдох, честное слово.

Болело все.

Дышать было тяжело, двигаться было тяжело, лекари уверяли, что если он встанет, кровь разольется, и тогда они за здоровье и жизнь господина не ручаются. В это легко верилось, а умирать совершенно не хотелось.

Варсон уже знал, где он находится.

Везение?

Невероятное, почти безумное.

Он умудрился вывалиться под колеса кареты герцогессы Домбрийской, которая только-только приехала в столицу. Вот и каталась по вечерним улицам. Посочувствовала, подобрала…

Варсону повезло трижды.

Первый раз – нож соскользнул чуть в сторону и вместо сердца поразил легкое. Хотя тут не везение, а подшитые металлические пластинки. Не позаботился бы Варсон о себе заранее, лежал бы сейчас под слоем землицы.

Второй раз – он не потерял сознание и смог двигаться. Хотя это следствие первого поступка. Но ладно – повезло.

Борзую он не учитывал. Для того и брал с собой, чтобы помогла. И ведь помогла. И Сарета она хорошо порвала, будем надеяться, раз уж сам Варсон оплошал… боги милосердные, ну как он мог быть таким дураком?

Самонадеянным кретином, иначе Варсон о себе и не думал. Как можно было не догадаться? Абы кому охрану такого домика и не поручат, для этого надо быть доверенным человеком заговорщиков! А он… чем он только думал?

Точно – не головой!

Еще и разлетелся, мол, выследит, расскажет… Выследил. Огреб на свою голову. А вот рассказывать пока рано.

Варсон знал, кого он видел. Но тут ведь знания мало, доказательства нужны. А их-то и нет! Ни писем, ни разговоров, ничего! Что он видел?

Как некто трахает фаворитку принца? И что? Это даже принцу не будет интересно. Шлюхи – товар не особо ценный, одну выкинет, другую найдет. Для Найджела это не проблема.

И эта связь – не свидетельство заговора.

Вот совершенно не свидетельство.

Проститутки продажны и стремятся обеспечить себе будущее, пока пользуются спросом, это естественно. Век короток, а клиенты привередливы. Сегодня одна, завтра другая… что удивительного, если великосветская проститутка тоже себе зарабатывает на старость?

Муж не против?

Мужья обычно тоже в курсе.

Третьим везением Варсон считал карету герцогессы. Вот тут – да. Ему невероятно повезло. Просто чудесно. Подобрали, привезли, позвали лекарей, и, судя по разговорам слуг, герцогесса даже о легенде позаботилась. Назвала его купцом, которого пытались ограбить.

Не слишком привычно, но случалось. Обычно воруют что-то более ценное и мелкое, драгоценности, золото, что-то еще. Но воровали и породистых лошадей, и собак, и соколов – под заказ. Ничего удивительного.

Неясно, зачем это нужно герцогессе?

Мысли, что ему просто помогли, Варсон не допускал. Он ведь не мог допустить существование Матильды. И рефлексы человека двадцать первого века, которые гласили, что людям надо помогать. Не в ущерб себе, но помогать.

Так – зачем?

Словно отвечая на его безмолвные мольбы, дверь распахнулась.

– Ее светлость, герцогесса Домбрийская.

И в комнату вошло очаровательное видение в белом и голубом. Светловолосое и улыбающееся.

– Ваша светлость…

Говорить было трудно, дышать тоже трудно. Даже с двух слов Варсон так облился потом, словно сутки камни ворочал. Герцогесса взмахнула рукой.

– Молчите. При вашей ране лучше лежать спокойно и молча. Надеюсь, горячка не начнется, но если что – здесь вы в безопасности. Я никому о вас не расскажу и не выдам.

Варсон благодарно и послушно промолчал.

Герцогесса прошлась по комнате.

– Но мне надо кое-что знать. Давайте я буду задавать вопросы, а вы отвечать – да или нет. Если да – закройте глаза. Если нет – держите их открытыми.

Варсон послушно прикрыл глаза на пару секунд. Говорить действительно было больно. И рассказывать все подряд он бы не рискнул. А вот так…

– Вы кого-то соблазнили?

Нет.

– Вы что-то украли?

Нет.

– Кого-то убили?

Опять нет.

– Нашпионили?

Тут и мигать не надо было. Все было видно по выражению лица. Уж больно вопрос неожиданный. Варсон и не пытался себя контролировать. Реакцию зрачков не скроешь, просто не сможешь. Чего уж там – шпионил. Не корысти ради, а только во благо страны, но – шпионил.